С.Тютчева о своей работе
Случайно выяснила, что существуют мемуары Софьи Тютчевой, той самой единственной гувернантки ОТМА. Напечатаны они были почти пятнадцать лет назад в журнале "Наше наследие". В предисловии сказано, что Софья Ивановна рано начала слепнуть и воспоминания помогала ей записывать сестра. Сын последней бережно хранит оригинал рукописи. Текста, правда, там куда меньше, чем хотелось, но чем богаты )))
Выражаю благодарность wise-cat. Вместе с надеждой, что в дальнейшем если ему придет в голову цитировать мои посты, то только вместе со ссылкой на оригинал. Надеюсь, достаточно прозрачно намекаю.
Портрет С.Тютчевой, написанный М.Нестеровым
Немного особо мне понравившегося:
"...С детьми в начале моего пребывания мне было довольно трудно. Они не слушались и всячески пытались вывести меня из терпения. Я же старалась быть очень спокойной и сдержанной, особенно, когда услышала, как одна из девочек говорила другой: "Саванну (так сократили они моё имя и отчество) никак не выведем из себя". Однажды я им сказала, что, остановив их раза два, я не буду больше делать им замечания. "А потом что?" - спросили они. "А потом уеду от вас домой". Это заставило их призадуматься. Убедившись в том, что главным их коноводом была Ольга Николаевна, я решила с ней поговорить. "Вы могли бы во многом мне помогать", - сказала я ей. "Как помогать?" - спросила она. "Вы имеете влияние на ваших сестёр, вы старше их и можете уговорить их слушаться меня и поменьше шалить". - "Ах, нет, - воскликнула она, - ведь тогда мне придётся всегда хорошо себя вести, а это невозможно!"
Софья Тютчева слева, рядом с ней стоит сестра
"Зимой, когда мы ездили кататься в Павловск, девочки имели обыкновение брать с собой белые хлебцы, в то время известные под названием "жулики". Мы проезжали через две деревни, и девочки бросали эти хлебцы встречавшимся крестьянским ребятишкам. Я посоветовала им раздавать детям что-нибудь сладкое. С этой целью я выписала из Москвы из знакомой мне лавки Леонова на Большой Молчановке (где я всегда покупала гостинцы для мурановских школьников) целый ящик длинных леденцов в пестрых бумажках. С тех пор они всегда брали с собой запас таких леденцов, причём и сами с удовольствием угощались этим незатейливым лакомством".
Тютчева между Алексеем и Татьяной
"Хочу записать ещё один случай, прекрасно характеризующий мою любимую воспитанницу Ольгу Николаевну. В торжественные дни обедню служили в церкви Большого Екатерининского дворца в Царском Селе. Дети стояли со мной на хорах. В день рождения государя, 6 мая, я приехала с девочками во дворец. Государя ещё не было, и до его прихода служба не начиналась. Внизу, в церкви, собрались высокопоставленные лица, генералитет и придворные. Посмотрев на Ольгу Николаевну, я заметила, что она хмурится и выражает признаки неудовольствия. "Что с вами, Ольга?" - спросила я. "Я возмущаюсь, что все эти господа громко разговаривают в церкви, один только Пётр Аркадьевич Столыпин да вот этот батюшка стоят как должно", - ответила она. Я взглянула вниз. "Этот батюшка епископ Арсений Новгородский", - сказала я. "Так отчего же он их не остановит?" - "Он не считает себя хозяином этой церкви, это дело настоятеля, протопресвитера Благовещенского", - пояснила я. Ольгу Николаевну это не удовлетворило: "Батюшка Благовещенский сейчас в алтаре совершает проскомидию, к тому же он старенький и глухой. Это не потому, Саванна, он просто боится. А когда придет папа, все сразу замолчат. А кто выше? Бог или папа? Ведь митрополит Филипп не боялся говорить правду самому Иоанну Грозному".
"Вскоре после моего возвращения из Москвы, когда я, как обычно, приехала утром в Александрию (от моей квартиры до Александрии было минут десять езды), няня Мария Ивановна сказала мне, что у Анастасии Николаевны сильный жар и болит горло и что она уложила её в комнате Ольги Николаевны. Это меня крайне удивило. В Петергофе Ольга занимала отдельную маленькую комнатку, а остальные четверо детей помещались с Марией Ивановной в соседней большой комнате. На мой вопрос, извещена ли о случившемся императрица, Мария Ивановна ответила, что до приезда врача незачем беспокоить се величество. Я посмотрела горло девочки: оно было покрыто белым налетом. К 12 часам приехал лейб-педиатр Иван Павлович Коровин, старик, у которого уже был один удар. Он снял пленки для анализа, и когда я спросила, не может ли это быть дифтерит, ответил: "Зачем предполагать такие ужасы!"
Императрице сообщили о заболевании Анастасии Николаевны, и она приказала перевести её в изоляционную комнату. Когда же после этого я вернулась в комнату Ольги Николаевны, то нашла на столе тарелочку с оставшимися пленками! Целый день мы прождали ответа Коровина относительно анализа, но так и легли спать в полном неведении. Я подумала, что случись такое заболевание у нас, в частном семействе, то давно уж были бы приняты все меры.
На другой день появился Коровин с результатом анализа: у Анастасии Николаевны был дифтерит. "Когда же вы получили анализ?" - спросила я. "В 12 часов ночи", - ответил врач. "И сообщили только сейчас?" - "Я не хотел беспокоить ее величество". - "А ребёнок тем временем мог умереть! - воскликнула я. - Необходимо немедленно сделать прививку". - "Для этого мне нужно разрешение её величества", - сказал Коровин. "Ее величество сегодня на параде, надо подождать се возвращения", - заявила Мария Ивановна. Но тут уж я не выдержала и настояла на том, чтобы императрицу известили тотчас же. Она сейчас же уехала с парада, распорядилась перевести здоровых детей в Фермерский дворец, а сама осталась с больной дочерью. Помогала ей Шура Теглова. Лечил девочку доктор Симановский, который приезжал каждое утро. Вскоре лейб-педиатр Коровин был отстранен, и его место занял Сергей Алексеевич Острогорский".
Полностью текст доступен на либ.рус.ек`е - "За несколько лет до катастрофы"
З.Ы. А эту икону подарили Тютчевой на прощание великие княжны. На ней - их покровительницы. Слева направо: св. Татиана, св. Мария-Магдалина, св. Анастасия и св. Ольга:
Выражаю благодарность wise-cat. Вместе с надеждой, что в дальнейшем если ему придет в голову цитировать мои посты, то только вместе со ссылкой на оригинал. Надеюсь, достаточно прозрачно намекаю.
Портрет С.Тютчевой, написанный М.Нестеровым
Немного особо мне понравившегося:
"...С детьми в начале моего пребывания мне было довольно трудно. Они не слушались и всячески пытались вывести меня из терпения. Я же старалась быть очень спокойной и сдержанной, особенно, когда услышала, как одна из девочек говорила другой: "Саванну (так сократили они моё имя и отчество) никак не выведем из себя". Однажды я им сказала, что, остановив их раза два, я не буду больше делать им замечания. "А потом что?" - спросили они. "А потом уеду от вас домой". Это заставило их призадуматься. Убедившись в том, что главным их коноводом была Ольга Николаевна, я решила с ней поговорить. "Вы могли бы во многом мне помогать", - сказала я ей. "Как помогать?" - спросила она. "Вы имеете влияние на ваших сестёр, вы старше их и можете уговорить их слушаться меня и поменьше шалить". - "Ах, нет, - воскликнула она, - ведь тогда мне придётся всегда хорошо себя вести, а это невозможно!"
Софья Тютчева слева, рядом с ней стоит сестра
"Зимой, когда мы ездили кататься в Павловск, девочки имели обыкновение брать с собой белые хлебцы, в то время известные под названием "жулики". Мы проезжали через две деревни, и девочки бросали эти хлебцы встречавшимся крестьянским ребятишкам. Я посоветовала им раздавать детям что-нибудь сладкое. С этой целью я выписала из Москвы из знакомой мне лавки Леонова на Большой Молчановке (где я всегда покупала гостинцы для мурановских школьников) целый ящик длинных леденцов в пестрых бумажках. С тех пор они всегда брали с собой запас таких леденцов, причём и сами с удовольствием угощались этим незатейливым лакомством".
Тютчева между Алексеем и Татьяной
"Хочу записать ещё один случай, прекрасно характеризующий мою любимую воспитанницу Ольгу Николаевну. В торжественные дни обедню служили в церкви Большого Екатерининского дворца в Царском Селе. Дети стояли со мной на хорах. В день рождения государя, 6 мая, я приехала с девочками во дворец. Государя ещё не было, и до его прихода служба не начиналась. Внизу, в церкви, собрались высокопоставленные лица, генералитет и придворные. Посмотрев на Ольгу Николаевну, я заметила, что она хмурится и выражает признаки неудовольствия. "Что с вами, Ольга?" - спросила я. "Я возмущаюсь, что все эти господа громко разговаривают в церкви, один только Пётр Аркадьевич Столыпин да вот этот батюшка стоят как должно", - ответила она. Я взглянула вниз. "Этот батюшка епископ Арсений Новгородский", - сказала я. "Так отчего же он их не остановит?" - "Он не считает себя хозяином этой церкви, это дело настоятеля, протопресвитера Благовещенского", - пояснила я. Ольгу Николаевну это не удовлетворило: "Батюшка Благовещенский сейчас в алтаре совершает проскомидию, к тому же он старенький и глухой. Это не потому, Саванна, он просто боится. А когда придет папа, все сразу замолчат. А кто выше? Бог или папа? Ведь митрополит Филипп не боялся говорить правду самому Иоанну Грозному".
"Вскоре после моего возвращения из Москвы, когда я, как обычно, приехала утром в Александрию (от моей квартиры до Александрии было минут десять езды), няня Мария Ивановна сказала мне, что у Анастасии Николаевны сильный жар и болит горло и что она уложила её в комнате Ольги Николаевны. Это меня крайне удивило. В Петергофе Ольга занимала отдельную маленькую комнатку, а остальные четверо детей помещались с Марией Ивановной в соседней большой комнате. На мой вопрос, извещена ли о случившемся императрица, Мария Ивановна ответила, что до приезда врача незачем беспокоить се величество. Я посмотрела горло девочки: оно было покрыто белым налетом. К 12 часам приехал лейб-педиатр Иван Павлович Коровин, старик, у которого уже был один удар. Он снял пленки для анализа, и когда я спросила, не может ли это быть дифтерит, ответил: "Зачем предполагать такие ужасы!"
Императрице сообщили о заболевании Анастасии Николаевны, и она приказала перевести её в изоляционную комнату. Когда же после этого я вернулась в комнату Ольги Николаевны, то нашла на столе тарелочку с оставшимися пленками! Целый день мы прождали ответа Коровина относительно анализа, но так и легли спать в полном неведении. Я подумала, что случись такое заболевание у нас, в частном семействе, то давно уж были бы приняты все меры.
На другой день появился Коровин с результатом анализа: у Анастасии Николаевны был дифтерит. "Когда же вы получили анализ?" - спросила я. "В 12 часов ночи", - ответил врач. "И сообщили только сейчас?" - "Я не хотел беспокоить ее величество". - "А ребёнок тем временем мог умереть! - воскликнула я. - Необходимо немедленно сделать прививку". - "Для этого мне нужно разрешение её величества", - сказал Коровин. "Ее величество сегодня на параде, надо подождать се возвращения", - заявила Мария Ивановна. Но тут уж я не выдержала и настояла на том, чтобы императрицу известили тотчас же. Она сейчас же уехала с парада, распорядилась перевести здоровых детей в Фермерский дворец, а сама осталась с больной дочерью. Помогала ей Шура Теглова. Лечил девочку доктор Симановский, который приезжал каждое утро. Вскоре лейб-педиатр Коровин был отстранен, и его место занял Сергей Алексеевич Острогорский".
Полностью текст доступен на либ.рус.ек`е - "За несколько лет до катастрофы"
З.Ы. А эту икону подарили Тютчевой на прощание великие княжны. На ней - их покровительницы. Слева направо: св. Татиана, св. Мария-Магдалина, св. Анастасия и св. Ольга: