Смольный институт и более чем благородные девицы
В институтах учились дворянки, бывало даже - царские любимицы и будущие императорские любовницы, а также морганатические жены (строго говоря, прецедент тут один, с Екатериной Долгоруковой), но только один иностранный монарх счел возможным отправить своих дочерей в холодную Россию получать образование, а также - как знать! - присматривать себе место при блестящем русском дворе. Речь идет о князе (позже короле) Черногории, Николе I Негоше.
Осенью 1875 года Совету Общества было сообщено: "Их Императорские Величества, согласно желанию Их Светлостей владетельного Князя Черногорского и его Супруги, Высочайше повелеть соизволили: принять двух старших их дочерей, 11 и 9 лет, в Воспитательное Общество благородных девиц, с тем, чтобы они находились под особым попечением г-жи Начальницы, пользовались отдельным помещением, равно содержанием, и имели свою особую наставницу и горничную, но посещали классы вместе с другими воспитанницами". Помимо письма по личному распоряжению Александра II из Государственного казначейства на счет Общества поступило 1000 рублей единовременной выплаты "на обустройство" и по 3403 рубля 30 копеек на ежегодное содержание обеих княжон.
Любица (Зорка) и Милица
Примеру старших дочерей - Любицы и Милицы - по мере взросления следовали их сестры, благо детей в черногорской княжеской семье хватало. В 1876 году в Смольный приехала Анастасия, в 1880 - Мария, в 1882 - Елена, а спустя 2 года - Анна.
Стана (Анастасия) и Марица (Мария)
Елена и Ана (Анна)
Для высочайших воспитанниц было отведено особое помещение рядом с квартирой начальницы, для занятий музыкой там стоял рояль, а в качестве украшений использовались картины княжны Елены, которая, как говорили, была весьма способной к рисованию. Ели девочки у начальницы вместе с обедавшими у нее по очереди воспитанницами, а чай пили у себя; к себе в комнаты уходили и после окончания занятий. По воскресным и праздничным дням к ним приглашались парфетки, которым разрешалось играть и танцевать с Черногорками. Часто княжны ездили к гости царской семье, а на Рождество за ними присылался придворный экипаж для прогулок, на которые брали и других институток, с которыми без особого высокомерия дочери Николы общались в Смольном.
Одна из смолянок вспоминала впоследствии:
"Известие, что в числе воспитанниц нашего отделения находится княжна Елена Черногорская, возбудило во мне сильное любопытство и желание поскорее увидеть княжну. Однажды утром в наш класс вошла худощавая дама средних лет, а за ней появилась высокая стройная институтка.
"Это и есть княжна", - шепнула мне моя соседка. Я так и впилась глазами в вошедшую. Жгучая брюнетка, с высоко зачесанными волосами, княжна обладала глазами редкой красоты, - "глаза подстреленной лани", как мы в шутку их называли.
В первую же перемену, когда воспитательница княжны вышла с нашей классной дамой, меня потащили знакомиться с княжной Еленой. Знакомство состоялось очень быстро и, благодаря простому и милому обхождению княжны, я через несколько минут, забыв свое смущение, непринужденно болтала с нею и с окружавшими ее воспитанницами".
Переезд в Петербург с его тяжелым климатом всегда негативно сказывался на здоровье южан, поэтому за сестрами бдительно наблюдали врачи во главе с придворными медиками. Любица и Милица приехали в Смольный в июле 1875, задолго до начала занятий, специально чтобы сделать период адаптации наименее болезненным. Осенью княжны по повелению императрицы были осмотрены лейб-медиками, которые пришли к выводу, что девочки здоровы, но требуют, в особенности старшая, пристального наблюдения за состоянием, особенно после простуд. Это было более чем понятно - суда по мемуарам, в каждом институтском выпуске, да кто-нибудь от чахотки умирал.
Если кто-то из Черногорок заболевал, то ежедневно императорской семье отправлялись бюллетени, а иногда после простуд - особенно часто весною - девочек забирали в Царское Село, где те выздоравливали на свежем воздухе. На лето девочки уезжали подальше от столицы: вУспенское, имение Томиловой, или к себе на родину, исключение для визитов в Черногорию составяли военные 1877-78 годы.
Впрочем, печальные известия-таки не миновали королевскую семью: в 1885 году у шестнадцатилетней княжны Марицы началось воспаление правого легкого, осложненное тифозной лихорадкой, и 25 апреля девушка, за год до этого справившаяся с корью и воспалением левого легкого, скончалась.
Марица (Мария)
По желанию матери, королевы Милены, бывшей в тот момент в Санкт-Петербурге, тело было забальзамировано, одето в черногорский белый национальный костюм и выставлено для прощания сначала в покоях княжны в Смольном, а позже - в церкви института, где каждый день совершались панихиды с пением институток выпускного класса. 28 апреля останки Марии были отправлены на родину для погребения.
Остальные пять сестер благополучно закончили курс института и повыходили замуж.
Любица (более известная как Зорка) стала женой Петра Карагиоргиевича и умерла в 25 лет в пятых родах.
Петр (который был старше Любицы на 20 лет, а пережил ее на тридцать) стал в 1903 году королем Сербии, их дочь, княжна Елена, вышла замуж за князя Иоанна Константиновича, сына К.Р, а к среднему сыну четы Карагиоргиевичей Александру (позднее сербскому королю Александру I) крайне тепло относилась великая княжна Ольга Николаевна.
Княжны Милица и Анастасия (Стана) остались в России. Милица вышла замуж за великого князя Петра Николаевича (внука Николая I). Анастасия в первом браке была супругой 6-го герцога Лейхтенбергского Георгия, тоже внука Николая I, но позже развелась и вышла за родного брата мужа Милицы, великого князя Николая Николаевича. Именно они познакомили последню императорскую чету с Распутиным, чем и вошли в историю.
Елена Негош стала женой будущего короля Италии Виктора Эммануила III. Для брака она перешла в католичество, что расстроило ее мать настолько, что Милена наотрез отказалась присутствовать на венчании.
C именем Елены был связан скандал: в 1890 году на одном из балов, которые давали Юсуповы, между Арсеном Карагиоргиевичем и бароном Маннергеймом из-за нее вспыхнула ссора, закончившаяся дуэлью, в которой будущего президента Финляндии ранили. В итоге досталось княжне - ее срочно отозвали из России. Некоторые считают, что именно из-за этого скандала Никола не стал отправлять в Петербург младших дочерей, Ксению и Веру, но я думаю, что дело было скорее в ранней смерти Марии.
Ксения и Вера
На Ане (Анне) женился Франц Иосиф Баттенберг (племянник жены Александра II, Марии: сын ее брата и фрейлины Юлии фон Хауке).
В мае 1914 года Смольный отметил свое стопятидесятилетие. На юбилейных торжествах присутствовала только Милица. Елена и Анастасия прислали приветственные телеграммы, Любица уже много лет как покоилась в могиле и только о том, напомнили ли Ане о наступающих праздненствах в альма матер, история умалчивает.
Осенью 1875 года Совету Общества было сообщено: "Их Императорские Величества, согласно желанию Их Светлостей владетельного Князя Черногорского и его Супруги, Высочайше повелеть соизволили: принять двух старших их дочерей, 11 и 9 лет, в Воспитательное Общество благородных девиц, с тем, чтобы они находились под особым попечением г-жи Начальницы, пользовались отдельным помещением, равно содержанием, и имели свою особую наставницу и горничную, но посещали классы вместе с другими воспитанницами". Помимо письма по личному распоряжению Александра II из Государственного казначейства на счет Общества поступило 1000 рублей единовременной выплаты "на обустройство" и по 3403 рубля 30 копеек на ежегодное содержание обеих княжон.
Любица (Зорка) и Милица
Примеру старших дочерей - Любицы и Милицы - по мере взросления следовали их сестры, благо детей в черногорской княжеской семье хватало. В 1876 году в Смольный приехала Анастасия, в 1880 - Мария, в 1882 - Елена, а спустя 2 года - Анна.
Стана (Анастасия) и Марица (Мария)
Елена и Ана (Анна)
Для высочайших воспитанниц было отведено особое помещение рядом с квартирой начальницы, для занятий музыкой там стоял рояль, а в качестве украшений использовались картины княжны Елены, которая, как говорили, была весьма способной к рисованию. Ели девочки у начальницы вместе с обедавшими у нее по очереди воспитанницами, а чай пили у себя; к себе в комнаты уходили и после окончания занятий. По воскресным и праздничным дням к ним приглашались парфетки, которым разрешалось играть и танцевать с Черногорками. Часто княжны ездили к гости царской семье, а на Рождество за ними присылался придворный экипаж для прогулок, на которые брали и других институток, с которыми без особого высокомерия дочери Николы общались в Смольном.
Одна из смолянок вспоминала впоследствии:
"Известие, что в числе воспитанниц нашего отделения находится княжна Елена Черногорская, возбудило во мне сильное любопытство и желание поскорее увидеть княжну. Однажды утром в наш класс вошла худощавая дама средних лет, а за ней появилась высокая стройная институтка.
"Это и есть княжна", - шепнула мне моя соседка. Я так и впилась глазами в вошедшую. Жгучая брюнетка, с высоко зачесанными волосами, княжна обладала глазами редкой красоты, - "глаза подстреленной лани", как мы в шутку их называли.
В первую же перемену, когда воспитательница княжны вышла с нашей классной дамой, меня потащили знакомиться с княжной Еленой. Знакомство состоялось очень быстро и, благодаря простому и милому обхождению княжны, я через несколько минут, забыв свое смущение, непринужденно болтала с нею и с окружавшими ее воспитанницами".
Переезд в Петербург с его тяжелым климатом всегда негативно сказывался на здоровье южан, поэтому за сестрами бдительно наблюдали врачи во главе с придворными медиками. Любица и Милица приехали в Смольный в июле 1875, задолго до начала занятий, специально чтобы сделать период адаптации наименее болезненным. Осенью княжны по повелению императрицы были осмотрены лейб-медиками, которые пришли к выводу, что девочки здоровы, но требуют, в особенности старшая, пристального наблюдения за состоянием, особенно после простуд. Это было более чем понятно - суда по мемуарам, в каждом институтском выпуске, да кто-нибудь от чахотки умирал.
Если кто-то из Черногорок заболевал, то ежедневно императорской семье отправлялись бюллетени, а иногда после простуд - особенно часто весною - девочек забирали в Царское Село, где те выздоравливали на свежем воздухе. На лето девочки уезжали подальше от столицы: вУспенское, имение Томиловой, или к себе на родину, исключение для визитов в Черногорию составяли военные 1877-78 годы.
Впрочем, печальные известия-таки не миновали королевскую семью: в 1885 году у шестнадцатилетней княжны Марицы началось воспаление правого легкого, осложненное тифозной лихорадкой, и 25 апреля девушка, за год до этого справившаяся с корью и воспалением левого легкого, скончалась.
Марица (Мария)
По желанию матери, королевы Милены, бывшей в тот момент в Санкт-Петербурге, тело было забальзамировано, одето в черногорский белый национальный костюм и выставлено для прощания сначала в покоях княжны в Смольном, а позже - в церкви института, где каждый день совершались панихиды с пением институток выпускного класса. 28 апреля останки Марии были отправлены на родину для погребения.
Остальные пять сестер благополучно закончили курс института и повыходили замуж.
Любица (более известная как Зорка) стала женой Петра Карагиоргиевича и умерла в 25 лет в пятых родах.
Петр (который был старше Любицы на 20 лет, а пережил ее на тридцать) стал в 1903 году королем Сербии, их дочь, княжна Елена, вышла замуж за князя Иоанна Константиновича, сына К.Р, а к среднему сыну четы Карагиоргиевичей Александру (позднее сербскому королю Александру I) крайне тепло относилась великая княжна Ольга Николаевна.
Княжны Милица и Анастасия (Стана) остались в России. Милица вышла замуж за великого князя Петра Николаевича (внука Николая I). Анастасия в первом браке была супругой 6-го герцога Лейхтенбергского Георгия, тоже внука Николая I, но позже развелась и вышла за родного брата мужа Милицы, великого князя Николая Николаевича. Именно они познакомили последню императорскую чету с Распутиным, чем и вошли в историю.
Елена Негош стала женой будущего короля Италии Виктора Эммануила III. Для брака она перешла в католичество, что расстроило ее мать настолько, что Милена наотрез отказалась присутствовать на венчании.
C именем Елены был связан скандал: в 1890 году на одном из балов, которые давали Юсуповы, между Арсеном Карагиоргиевичем и бароном Маннергеймом из-за нее вспыхнула ссора, закончившаяся дуэлью, в которой будущего президента Финляндии ранили. В итоге досталось княжне - ее срочно отозвали из России. Некоторые считают, что именно из-за этого скандала Никола не стал отправлять в Петербург младших дочерей, Ксению и Веру, но я думаю, что дело было скорее в ранней смерти Марии.
Ксения и Вера
На Ане (Анне) женился Франц Иосиф Баттенберг (племянник жены Александра II, Марии: сын ее брата и фрейлины Юлии фон Хауке).
В мае 1914 года Смольный отметил свое стопятидесятилетие. На юбилейных торжествах присутствовала только Милица. Елена и Анастасия прислали приветственные телеграммы, Любица уже много лет как покоилась в могиле и только о том, напомнили ли Ане о наступающих праздненствах в альма матер, история умалчивает.