ПОСЛЕДНИЕ СТАНУТ ПЕРВЫМИ / продолжение /
Полгода после смерти Игоря я почти не спала. Садиться всерьёз на снотворные побоялась. И решила заняться физиотерапией: бегать кроссы, чтобы забить бессонницу физической усталостью. После трёх- пяти километров рваным «индейским» бегом валилась в кровать полумёртвая и засыпала, не успев положить голову на подушку. Помогло. А потом втянулась и продолжала бегать, пока однажды не услышала беседу соседки Оли с какой-то медсестрой:
- А доктор твой опять круги в парке нарезает?
- Да что ей еще делать? Ни ребят, ни котят.
- Ни мужика…
- Может, там кого и найдёт. Есть же шибанутые.
- Бегом к инфаркту!
- Да ну, сейчас уже немодно…
Тогда я словно увидела себя со стороны и сжалась в комок: да, так и есть, ни мужчины, ни ребёнка. Даже кошку завести не могу в этом клятом подвале. Неделю не бегала, а потом сказала кому-то про себя: плевать! И снова надела кроссовки.
Эти бури в стакане воды казались сейчас такими ничтожными. Я почувствовала, что улыбаюсь, и услышала слова Сергея:
- Сейчас прочесываем деревню. Проезжаем все улицы. Смотрим, слушаем. Ты зовёшь его по имени. Если не найдём - пускаем Ардона. Понятно?
- Да.
Мы колесили по деревне, и с каждой улочкой надежда понемногу умирала. Два раза попадались бредущие невесть куда «семьдесят третьи», они вяло преследовали машину и почти сразу отставали. На мой зов никто не выходил.
Лежащий посреди пустой улицы труп был виден издалека. Сергей остановил «Ниву» рядом с ним, и я не сразу поняла, что это не Димка - так было перемазано кровью и пылью лицо тощего низкорослого мужичонки. Умирал он долго - гравий на дороге был расчерчен бороздами: корчился, скреб руками вокруг, словно пытался удержаться, не соскользнуть туда…
Ниже грудины торчала арбалетная стрела. И это означало, что кто-то из них двоих, Лешка или Димка, жив. Или живы оба. Или хоть один из них был жив ещё совсем недавно.
- … давай на выход!
Я не успела полностью осознать слова Сергея, как уже выпрыгнула из машины и сощурилась от бьющих в лицо солнечных лучей.Он наклонился над трупом и осматривал его так, как осматривал бы судмедэксперт - с тем же холодным любопытством, не упуская ни одной детали.
- Уже окоченел. Кто же это в Робин Гуда играет? Спецуре вроде взяться здесь неоткуда. А били наверняка, в корпус.
Я чуть не сказала, что Робин Гуд арбалета не имел, обходился тисовым луком, но остатков здравого смысла хватило, чтобы промолчать. Пусть говорит что угодно, лишь бы помог. Он и так потратил слишком много времени в ущерб своим планам, а реальной пользы от меня пока ноль.
- Я сыну подарила арбалет на день рожденья, в прошлом году. А дружок его сам сделал почти такой же.
- Рукастый парень. Стрела вроде заводская. Ну что, придётся побегать. Значит, машину оставляем здесь и пускаем Ардона. От него ещё никто не уходил. Я с ним впереди, ты за нами. Не отставай, и так времени до хрена потеряли. И держи ухо востро: когда Ардон по следу работает, он ни на что не отвлекается.
Он вынул из машины пакет с Димкиной футболкой и подозвал пса, улёгшегося в тени у передних колес.
- Сейчас напою его и айда. Ты тоже выпей, только немного.
Пока Ардон обнюхивал футболку, я старалась обдумать происходящее. Если удастся найти мальчишек живыми, я заберу обоих с собой. Бросить их здесь - это верная смерть. Если нет…
- След, Ардон! След!
Я была благодарна Сергею за то, что его слова отвлекли меня от мыслей, додумывать которые до логического конца было слишком страшно.
Человека и собаку вновь связывал, как пуповина, длинный поводок. Ардон челноком сновал по улице, иногда возвращаясь на метр-другой, методично обнюхивая дорогу. Вот он затрусил вперед, время от времени отрывая нос от земли, тихо гавкнул и прибавил скорость.
- Давай за нами! Хорошо, след, ищи след! Давай!
К мне Сергей обращался совершенно так, как к собаке - только что не уставными словами команд. И я повиновалась ему так же мгновенно и безропотно. С Ардоном они составляли боевую двойку. А я была третьим, и главное было не стать третьим лишним. Я только хвостовой стрелок, еще один ствол, ещё одна пара глаз. Лишь бы найти мальчишек…
Пока сохранялась способность думать, в голове мелькали обрывки мыслей: «…слава богу, кроссовки хорошо разношены… смотри боковым зрением… дышать через нос…» Потом всё стёрло стремление не отстать, не свалиться у обочины. Потом пришло второе дыхание, потом третье… Майка прилипла к спине, карабин оттягивал плечо. Временами Сергей переходил на быстрый шаг - когда Ардон терял след и начинал то возвращаться, то крутиться на одном месте, пытаясь снова встать на ту невидимую дорогу, которая приведёт нас к Димке. Ноги гудели от усталости, но поддаться искушению и остановиться было нельзя: не умом, а нутром я понимала, что потом уже не смогу сделать следующий шаг. Ну, давай, давай, давай!
Игорь… Он рассказывал, как учился бегать кроссы. В училище увлекся Киплингом, «день-ночь-день-ночь мы идем по Африке» хорошо ложилось на переход по жаре до учебного центра. «Пыль-пыль-пыль-пыль-от-шагающих-сапог…» Позже узнал про методику наведения аутотранса; проговаривать про себя на бегу знакомый ритмичный текст, стихи. Так легче переносятся тяжелые нагрузки. Ему помогало. А ну… Счет-счет-счет-счет - пулям в кушаке веди… Ты-ты-ты-ты - пробуй думать о другом! Брось-брось-брось-брось - видеть то, что впереди!
И правда, помогает…
Пусть Игорь бежит сейчас вместе со мной: ведь мне легко было представить его рядом на улице. Я даже подстраивалась под его шаг, потом замечая свою изменившуюся походку. Вот он, рядом, нам вдвоём ничего не страшно, мы добежим к Димке, мы прорвёмся… Бог-мой-дай-сил - обезуметь не совсем! Чуть-сон-взял-верх - задние тебя сомнут!
Когда вбежали в лес, стало немного легче. Здесь было прохладней, да и Ардон волей-неволей сбавил скорость, петляя между деревьев. Он серой тенью скользил в подлеске - волк, идущий по следу… Но скоро иллюзия облегчения исчезла. Мокрое от пота лицо быстро облепила мошкара. Под ногами хрустели сухие ветки, будя древний страх: нас услышат, выследят, догонят! Ещё страшнее было сломать или вывихнуть ногу. Пару раз я с трудом удержала равновесие, споткнувшись о корягу, и чувствовала, как по спине бегут ледяные мурашки: ещё бы чуть- чуть - и …
Сергей ни разу не оглянулся. Что ему - совсем наплевать, бегу я за ним или нет? Не затылком же он видит!
Ардон остановился и лёг. Сергей на бегу резко махнул рукой вниз. Я по инерции сделала ещё несколько шагов, подходя к нему…
- Лежать! Ложись, мать твою! Всё, пришли!
Он уже лежал ничком, и я поспешно опустилась рядом.
- Последний раз говорю: команды выполнять сразу! Ардон показывает, что дальше ходу нет, опасно. А то бы он сел. Давай, зови своего Робин Гуда. Вон кусты, видишь? Там.
Пережжённое форсированным дыханием горло повиновалось не сразу.
- Димка-а-а-а! Димка-а-а-а-а-а!
Над нами что- то свистнуло, сверху посыпалась кора. Я перевернулась на бок и увидела в толстом стволе клена, под которым мы лежали, арбалетную стрелу - всаженную так, что наконечника не было видно.
- У него что - тоже крыша съехала? Ясно же, что здесь нормальные люди, не эти двинутые, а он на звук бьёт - и смотри, опять в корпус целит. Зови ещё, авось выстрелит. Пока будет перезаряжать, пущу Ардона, он его живо оттуда выкурит.
- Подожди минуту.
Я отчаянно старалась логику действий невидимого стрелка, пытаясь не думать о том, что там может быть один Лёшка, а Димка давно мёртв или ещё хуже. Бормочущий одно и то же слово «опаздываем» «семьдесят третий», к которому мне удалось присоединиться... Похоже, пацана уже окликали по имени, а потом оказалось, что отзываться было слишком опасно. Он думает, что его и сейчас зовёт кто-то из тех, кто перестал быть человеком, повторяя звуки, смысла которых не понимает. Значит… значит…
Я перевернулась на спину и закричала в почти невидимое за сплетением веток небо:
- Димка, это я, Ира! Твоего отца звали Игорь Кобрин! Он любил эту песню - если слышишь, подпевай!
И я запела, надрывая пересохшее горло:
- Служил я не за звания и не за ордена -
Не по душе мне звездочки по блату…
Заросли молчали, и я продолжала выкрикивать, стремительно теряя надежду:
-…но звезды капитанские я выслужил сполна:
Аты-баты, аты-баты.
Россия нас не жалует ни славой, ни рублем…
Хриплый мальчишеский альт показался ангельским пением:
- …но мы ее последние солдаты….
К нему присоединился второй, не попадающий в тон:
- …и, значит, надо выстоять, покуда не помрем -
Аты-баты, аты-баты…
Они поднялись из кустов, держа арбалеты наизготовку: Димка впереди, немного развернувшись направо, Лешка сзади, целясь чуть влево.
- Правильно стоят. Директрису не перекрывают.
Слова Сергея я услышала краем уха, бросившись к мальчишкам. Димка опустил арбалет и шагнул мне навстречу.
Как они изменились! Перемазанные, осунувшиеся, похожие на затравленных волчат. Пахло от них дымом, потом и чем-то ещё - наверно, бедой. Огромной бедой, которой пока не разглядеть и не осознать до конца.
Димка уже рассказывал мне их одиссею, запинаясь и глотая слова, а я никак не могла поверить что он рядом, живой и невредимый. Его речь дополняла увиденное в деревне, всё складывалось в картину-пазл, жуткую в своей чёткости и полноте.
#ПОСЛЕДНИЕ_СТАНУТ_ПЕРВЫМИ