И. Солоневич: История России есть история того, как дух покоряет материю, и история США есть история
Российские реформы, как показала практика последних лет, да и по заявлению многих активных проводников этих реформ, направлены на создание общества «западного типа». Это подразумевает прежде всего, с точки зрения реформаторов, формирование капиталистической экономики, основными элементами которой в их представлении являются рынок, частная собственность, экономическая свобода, накопление капитала, неравномерное распределение доходов, быстрейшее включение в мировое хозяйство. Такое сугубо технократическое представление о западном обществе является чересчур поверхностным, статичным и вульгарно-материалистическим, совершенно не учитывающим духовные факторы общественного развития и историческую динамику западного общества.
В этой связи вполне актуально звучит вопрос: что такое западный капитализм - каковы его истоки, степень саморегулирования хозяйства, отношение к демократии, роли и функции государства в экономике, историческая перспектива? Поэтому капитализм нами рассматривается не только как способ производства экономических товаров, но и как система общественного бытия, которая сравнивается на четырех уровнях с аналогичной российской системой в исторической динамике.
Четыре уровня системного сравнения следующие:
1) духовный;
2) социокультурный;
3) социально-экономический;
4) технико-экономический.
Историческая трансформация западного общества Капитализм идеологически базировался на протестантской этике, возникшей в позднее средневековье, в ходе религиозной Реформации в Западной Европе и получившей затем свое дальнейшее развитие. В данном контексте следует кратко напомнить о ее основных этических принципах, воздействовавших на экономическое поведение протестантов1.
Дух капитализма вырос непосредственно из этики аскетического протестантизма: кальвинизма, пиетизма, методизма и анабаптизма. Центральный религиозный вопрос в христианстве заключается в способе спасения души и обретения жизни вечной, что и определяет посюстороннее поведение верующих. Интересующая нас протестантская этика основана на следующих главных принципах:
1. Концепция предопределения и избранности (спасенные уже известны Богу, но неизвестны людям) - отсюда отрицание многих христианских таинств, магии, особой роли священников (духовных посредников), духовное одиночество и индивидуалистическая направленность: «…неравное распределение земных благ, так же как и предназначение к спасению лишь немногих, - дело божественного провидения, преследующего тем самым тайные, нам неизвестные цели».
2. внутренняя установка - активное этическое действие: избранность должна найти свое подтверждение в постоянных усилиях в рамках своей профессии (которую можно менять); слова апостола Павла: «Если кто не хочет трудиться, тот и не ешь» - становятся общезначимым и обязательным предписанием. Жизнь человека чрезвычайно коротка, и она должна быть использована для «подтверждения» своего призвания. Трата этого времени на светские развлечения, «пустую болтовню», роскошь даже на превышающий необходимое время сон морально совершенно недопустима.
3. доходность профессии - один из признаков ее богоугодности.
4. как роскошь, так и нужда препятствуют воспитанию добродетели, бедность - порок, нищенство работоспособных - грех бездеятельности и нарушение завета любить ближнего своего: «Желание быть бедным было бы равносильно… желанию быть больным и достойно осуждения».
5. Постоянный контроль за своими действиями посредством их нравственной самооценки (обращение к совести): «При этом громадное значение, которое баптистское учение о спасении души придавало контролированию своих действий совестью (воспринимаемому как акт божественного откровения индивида), накладывало на деловую практику баптистов глубокий отпечаток… cпецифическая форма, которую мирская аскеза принимает у баптистов, в частности у квакеров, уже по мнению людей XVII века находила свое отражение в практическом утверждении важного принципа капиталистической «этики», согласно которому «honesty is the best policy»" («Честность - наилучшая политика»2).
6. рационализация всего уклада жизни: «Кальвинистский Бог требовал от своих избранных не отдельных «добрых дел», а святости, возведенной в систему».
7. сдержанность в потребительстве, но оправданность приобретательства: «…мирская аскеза протестантизма со всей решительностью отвергала непосредственное наслаждение богатством и стремилась сократить потребление, особенно когда оно превращалось в излишества. Вместе с тем она освобождала приобретательство от психологического гнета традиционалистской этики, разрывала оковы, ограничивающие стремление к наживе, превращая его не только в законное, но и в угодное Богу… занятие… Не для утех плоти и грешных радостей, но для Бога следует вам трудиться и богатеть».
8. отказ от обожествления рукотворного и греховность воcторженного поклонения людям (антицезаризм) - заповедь «не сотвори себе кумира».
Реформация оказала огромное влияние на всю последующую европейскую и мировую историю, причем в самых неожиданных областях: «…культурные влияния Реформации в значительной части были непредвиденными и даже нежелательными для самих реформаторов последствиями их деятельности, часто очень далекими от того, что проносилось перед их умственным взором, или даже прямо противоположными их подлинным намерениям»3. В целом протестантизм в интересующем нас контексте учит о том, что участие в мирских делах является неотъемлемым атрибутом религиозного служения. В результате протестантская этика освободила индивидуума от пассивного созерцания жизни и психологически подготовила его к активной хозяйственной деятельности. М. Вебер так определял специфику западного капитализма: «…ибо современный рациональный промышленный капитализм в такой же степени, как в исчисляемых технических средствах производства, нуждается в рационально разработанном праве и управлении на основе твердых формальных правил, без которых может обойтись авантюристический, спекулятивно-торговый капитализм и политически обусловленный капитализм всевозможных видов, но не рациональное частнохозяйственное предприятие с его основным капиталом и точной калькуляцией. Подобное право и подобное управление в требуемой юридической и формальной законченности предоставлял хозяйственной сфере лишь Запад»4.
Итак, четырехуровневая модель раннего западноевропейского капитализма (А) выглядит следующим образом:
1) аскетический протестантизм;
2) протестантская этика - рационализм - индивидуализм - обмирщение духовного и одухотворение мирского;
3) разложение традиционного общества - рост третьего сословия и возвышение в нем буржуазии;
4) разделение труда - подрыв натурального хозяйства - рационализация и регламентация труда - аскетическое потребление (в пользу производственного накопления, а не сокровищ) и хозяина, и работника - канун промышленной революции.
По мере секуляризации западного общества и утраты религиозного сознания модель раннего капитализма трансформируется и принимает следующий классический вид (B):
1) деизм - секуляризация;
2) либерализм - индивидуализм - культ личного обогащения;
3) распад третьего сословия - поляризация общества - классовые противоречия между буржуазией и пролетариатом;
4) промышленная революция - индустриальное общество - рост личного потребления буржуазии - аскеза только для наемных работников.
Капитализм возник на принципе индивидуального освобождения человека от оков традиционалистской этики, сословного общества и внеэкономического принуждения, но в конце концов привел к его социально-экономическому закабалению. Эту модель подробно анализировали в своих работах К. Маркс, Ф. Энгельс и их последователи.
Однако история пошла не «по Марксу», капитализм после ряда потрясений сумел разрешить наиболее острые социально-экономические проблемы, и сама западная модель из классического капитализма трансформировалась в следующую систему (C):
1) агностицизм - атеизм - пантеизм - неоязычество;
2) общество потребления - бездуховность - криминализация сознания - общий процесс дехристианизации и дегуманизации - культ насилия;
3) сглаживание классовой поляризации общества за счет НТП и роста эффективности производства, а также ограбления периферии капиталистического хозяйства - финансовые плутократы, средний класс и маргиналы - жестко управляемая закулисно, формально демократическая система;
4) постиндустриальное информационное общество - глобализация мирового хозяйства.
Таким образом, Запад, разрешив ряд социально-экономических проблем, оказался в духовном тупике. Можно утверждать, что к настоящему времени капитализм прошел этап дехристианизации (в христианстве человек - цель бытия) и как общественно-экономическая система есть практическая форма реализации «доктрины отступления», или, говоря словами апостола Павла, «тайны беззакония», ведущей к Концу Истории. Трансформацию западного капитализма можно представить в виде следующей cхемы:
1) ранний капитализм - религиозный капитализм (А);
2) классический капитализм - секуляризованный капитализм (B);
3) современный капитализм (общество потребления) приобретает черты оккультно-неоязыческого антихристианского капитализма (C) (в чисто научной - безрелигиозной - литературе его называют глобальным, финансовым, ультраимпериализмом и др.); если тенденция сохранится, то в финале мы получим сатанинский капитализм (D).
Христианство содержит истину о пути личного небесного спасения через Богочеловека, но на Западе, после отпадения Рима, была утрачена идея соборности, а коллективное спасение в рамках ложной римской теократии представлялось протестантам невозможным, но они не смогли дать и положительный религиозный идеал для общества, а прямого указания на это в Писании нет. В христианской эсхатологии Кальвин увидел указание на то, что большинство людей в Конце Истории погибнет, а спасены будут немногие избранные, что могло его навести на мысль о предопределении к спасению далеко не всех формальных христиан. При этом историческая реальность в Европе подсказывала Кальвину правоту христианского положения о том, что «…худые сообщества развращают добрые нравы» (1 Кор. 15, 33). Отсюда, видимо, проистекает необходимость создания системы общественного бытия, способствующей как индивидуальному, так и коллективному спасению. Кальвин и создал систему «Женевского папы», но он исходил из своей ложной идеи о предопределении и невозможности самого человека участвовать в своем спасении. Иными словами, «светский монастырь» Кальвина в Женеве сдерживал дурные нравы и приучал людей к производительному труду и неравному положению в обществе, так как Кальвин превратил «царство прощения грехов» всех крестившихся Лютера в свое царство прощения грехов лишь немногих. А чтобы хоть что-то делать в посюсторонней жизни с надеждой, надо упорно трудиться, и тогда личный коммерческий успех может в определенной степени интерпретироваться как свидетельство избранности. Именно в протестантской трудовой этике лежат корни такого явления на Западе, как «трудоголики».
Итак, духовное падение в рамках капитализма можно представить следующим образом: от служения Богу в мирской трудовой деятельности (A) к служению маммоне во имя свое (B), к служению плоти (C) и к служению антихристу (D). Сегодня капитализм не призывает к спасению души, наоборот, пропагандируется «спасение плоти» за деньги через пластические операции, особые гормоны, диеты, заморозку и в радикальной форме - через клонирование. Приучают народ и к будущим фокусам антихриста типа «сдвигания гор», «исчезновения зданий» и подобному через таких «кумиров публики», как Д. Копперфилд. В целом история западного капитализма есть история того, как материя подавляет дух в человеке, а в экономической сфере фиктивная (финансовая) экономика подавляет реальную. Дутые финансовые активы сегодня в десятки раз превышают реальные, финансовые спекуляции становятся наиболее быстрым средством обогащения одних и разорения других. Запад втягивает в свою спекулятивную игру всю мировую экономику (процесс «глобализации»), но в этом грандиозном наперсточном спектакле роли давно распределены, и России, в частности, отводится жалкая роль специально напоенного прохожего, у которого еще есть чем поживиться. Разрушение российской реальной экономики при процветании западных фондовых рынков за последние десять лет хорошо всем известно. «Игровая» капиталистическая экономика сегодня - это экономика «последних времен». За всем этим стоит известный метафизический и метаисторический Игрок, рискующий в своей прелести (от самомнения «голова кружится») всей мировой историей.
Ясно, что такая система, мягко говоря, не способствует главному делу христианина.
Следовательно, нужна система бытия и хозяйствования, которая способствовала бы реализации главной цели земной человеческой жизни - спасения от вечной смерти через торжество воли духа в человеке.
В этой связи следует попытаться дать современную оценку протестантизма - духовной праосновы современного западного общества. Выше уже говорилось о практическом воздействии протестантизма на мирскую жизнь западноевропейцев. В духовном же плане он довел до предела противопоставление веры и разума, дав импульс классической немецкой философии, «прадедом которой, - говоря словами Ф. Ницше, - был протестантский пастор, а протестантизм - ее первородным грехом». И. Кант ограничил разум, оставив место вере, но при этом она обрела такой отстраненный и абстрактный (непостижимый) характер, что практически не могло не привести при отсутствии полноценной духовной практики в протестантском богослужении к полному разрыву между материальной и духовной реальностями в умах большинства западных людей. То, что разум не в силах объяснить, то и не познаваемо, и не нужно в повседневной жизни. Немецкая классическая философия кончилась материализмом, Л. Фейербахом, К. Марксом и Ф. Ницше, то есть прямым богоборчеством.
Вот как это выглядело в исполнении Ницше (1844-1900): «Падающего - толкни. Пусть гибнут слабые и уродливые - первая заповедь нашего человеколюбия. Надо еще помогать им гибнуть. Что вреднее любого порока? Сострадать слабым и калекам - христианство…» И это написал сын протестантского пастора.
Фактически Ницше видит в христианстве игру больного воображения, а всех священников считает «жрецами-обманщиками». За рамками чувственного и рационального познания, а также волевых усилий человека, особенно «сильной личности» («сверхчеловека»), по Ницше, ничего нет. С такой философией он по праву считается идеологическим предтечей германского национал-социализма. Сам философ кончил неважно: за двадцать лет до смерти он заболел душевной болезнью. Не знак ли это был свыше?
Отчего же протестантизм мог вызвать такое отчуждение от веры, и, к сожалению, не у одного Ницше? Как отмечалось выше, полное разделение веры и разума в повседневной жизни отбрасывает веру на периферию человеческого сознания, то есть делает большинство протестантов равнодушными к ней. Более страстные, «пассионарные» личности, типа Ницше, идут дальше, они хотят добраться до сути и, абсолютизируя разум, приходят фактически к человекобожию, признавая человека творцом не только материального богатства, но и духовного (то есть для них воображаемого) мира, религии. Весь прогресс, по их мнению, зависит от человека и его воли к жизни (для Ницше - к власти), поэтому нужны «cильные личности», «сверхчеловеки», двигающие человеческую историю. Практически этот подход означает оправдание рабства и закабаления большинства народа («слабых личностей») и прямо противоречит христианству, где каждая человеческая личность неповторима, наделена от Бога талантами и не должна быть рабом любых «человеков». И здесь надо вспомнить еретические (католические) корни протестантизма. Вот как его в середине прошлого века определял святитель Игнатий (Брянчанинов): «Папизм присваивает папе свойства Христа. Папа есть идол папистов; он - божество их. По причине этого ужасного заблуждения благодать Божия отступила от папистов; они преданы самим себе и сатане - изобретателю и отцу всех ересей, в числе прочих и папизма». Это позиция православного иерарха.
«Лютер увидел порчу папства, тогда как можно было осязать руками обратное: древняя порча, первородный грех, христианство уже не восседало на троне пап!» - так говорил Ницше. Отрицание католицизма протестантами шло по линии отвержения всего наносного, «человеческого», как они это в эпоху Реформации понимали.
Однако вместе с водой протестанты выплеснули и ребенка, они настолько «усекли» христианство, настолько обмирщили его, что потеряли главное - самого Христа. Учение же Христа, которое протестанты знают хорошо, без духовного общения с самим Христом действительно напоминает некую морально-этическую философскую систему, которую можно пытаться опровергнуть. И сын протестантского пастора в конце ХIХ века выдал своим кровным и духовным родителям по полной программе: «…на их (немцев. - В. П.) совести и самое грязное христианство, самое неизлечимое, самое неопровержимое - протестантизм». А ведь какой потенциал был заложен в западное общество, и какой простор для гармоничного развития открывался в связи с раскрепощением человеческого разума для познания материального мира и стремительного научно-технического развития! Многие русские мыслящие люди еще в первой половине ХIХ века видели именно в Западе прообраз будущей идеальной модели человеческого общества. Так, Чаадаев писал в 1829 году: «И поэтому, невзирая на все незаконченное, порочное и преступное в европейском обществе, как оно сейчас сложилось, все же царство Божие в известном смысле в нем действительно осуществлено, потому что общество это содержит в себе начало бесконечного прогресса и обладает в зародыше и в элементах всем необходимым для его окончательного водворения в будущем на земле».
Но Запад не принес миру «благую весть» - видимо, «все незаконченное, порочное и преступное» взяло верх, и где-то через сто лет (в 1937-м) другой русский философ - Бердяев писал: «Именно капиталистическая система прежде всего раздавливает личность и дегуманизирует человеческую жизнь, превращает человека в вещь и товар».
О духовном состоянии современного западного общества в какой-то мере можно судить по следующим статистическим данным5: в 1998 году регулярно ходили в церковь только 4% норвежцев (около 5% - в 1991 году), 6% шведов, 7% немцев (около 15% - в 1991 году и, согласно Ницше, 33% - в 1888 году), 11% британцев, не более 3-4% парижан (только двое из пятидесяти посетителей знаменитого собора парижской Богоматери приходят туда для молитвы). В старых оплотах католицизма положение несколько другое, но и там налицо тенденция дехристианизации населения: в 1998 году в Италии церковь регулярно посещали 29% жителей страны (в 1991 году - 41%), в Ирландии 63% и 65% соответственно. При этом следует отметить, что очень многие в католических странах ходят в церковь не по религиозным убеждениям, а в силу культурных традиций, рассматривая церковь как часть культурного наследия: «хождение без веры», как дань прошлому и семейным традициям. Рационализация жизни западного общества достигла таких масштабов, что сама церковь на Западе практически превратилась в социальный квазигосударственный институт по регистрации рождений, свадеб, смертей, мало воздействующий на духовное состояние западных людей. Дело дошло до того, что в некоторых протестантских церквах всерьез ставится вопрос о принятии в общину неверующих.
Однако человеческая природа требует духовной жизни («не хлебом единым жив человек»), и упадок христианской веры на Западе восполняется возвратом к пантеизму, неоязычеством различного толка, распространением восточной мистики и новых синкретических учений и культов. В целом намечается тенденция перехода от дехристианизации и бездуховности к «отрицательной духовности» явно антихристианского характера. На ней, собственно, основана вся современная западная «поп-культура», с культом экстаза, ужаса, насилия, черной мистики и т. п. В заключение справедливости ради следует отметить, что в протестантизме есть своя историческая правда, в нем на первый план выдвинулась глубоко христианская проблема отдельной человеческой личности, ее личной и духовной свободы и освобождения от ложных духовных авторитетов и теократий. Но сегодня можно сказать, что протестанты находятся в промежуточном (серединном) духовном состоянии, которое разлагается на предельные конечные состояния. Из него есть либо путь дальнейшей рационализации сознания и срыва в богоборчество (Ницше) и прямой сатанизм (современные сатанинские секты, секты «харизматических христиан», превращение на Западе праздника всех святых - Хеллоуин - в праздник всех чертей и т. п.), либо возвращение к вере, к Богу, к Православию. Примером подобного пути может служить жизнь американца Ю. Роуза (1934- 1982), родившегося, как и Ницше, в протестантской семье и ставшего в итоге известным православным монахом отцом Серафимом, чьи религиозные труды оказали заметное влияние на современную Русскую Православную Церковь.
Историческая трансформация российского общества Выше приводились основные принципы протестантской этики, сыгравшие такую важную роль в становлении западного общества. Даже при кратком знакомстве с вышеизложенными принципами бросается в глаза не только их прямая противоположность современной «этике» «новых русских», но и сильное отличие от русского православного сознания прошлого: «…православие не имело такого активного отношения к истории, какое имело западное христианство… У русских отсутствуют буржуазные добродетели, именно добродетели, столь ценимые Западной Европой. Буржуазные же пороки у русских есть, именно пороки, которые такими и сознаются. Слова «буржуа», «буржуазный» в России носили порицательный характер, в то время как на Западе эти слова означают почтенное общественное положение» (Н. Бердяев).
Остальное здесь: http://oko-planet.su/politik/politikdiscussions/144441-i-solonevich-istoriya-rossii-est-istoriya-togo-kak-duh-pokoryaet-materiyu-i-istoriya-ssha-est-istoriya-togo-kak-materiya-podavlyaet-duh.html