Кофейник Марины Цветаевой
Выставлен на аукционе "Литфонд".
«Кофейник Марины Цветаевой». Германия, пер. четверть XX в. Серебро 800-й пробы. Высота 25 см. На дне кофейника гравировка: «Мише фон Штранге / Целую Вас! Марина Ц 1930».
История предмета в книге «Джуна на сцене и за кулисами» (Рязань, 2018. С. 64-71) описана Валентином Лавровым следующим образом:
Кое-как, через головы жующих и пьющих передали Джуне подарки: Генрих коробку с неизвестным мне содержимым и цветы, а я - тоже коробку, в которой лежал массивный, изящной ювелирной работы серебряный кофейник. А еще - открытка со значением. Я написал: «Этот кофейник принадлежал поэтессе Марине Цветаевой, помнит тепло рук великой поэтессы.
Мой подарок не был случайным. На его днище была гравировка, стилизованная под почерк поэтессы: «Мише фон Штранге. Целую Вас! Марина Ц. 1930». «Ц» - это Цветаева. Миша Штранге - эмигрант, историк. Его родители владели замком в Верхней Савойе. В нем устроили пансионат. Сюда несколько раз приезжала для отдыха Марина Цветаева. Денег с нее не брали, да их у поэтессы почти не водилось.
Цветаева дружила с семьей Штранге, особенно ей был симпатичен молодой красавец Михаил, на пятнадцать лет ее моложе. Он в свою очередь был очарован Мариной и ее поэзией.
В один из приездов поэтесса подарила ему кофейник с гравировкой. После войны вместе с сестрами Михаил вернулся на родину, работал в системе Академии наук. В 1965 году в издательстве "Наука" вышел его интересный труд "Демократическая интеллигенция в России в XVIII веке". После смерти Михаила я купил у его сестры Ольги Алексеевой антикварные книги и кофейник. (Об этом я писал в «Книжной лихорадке», Вагриус, 2007, с. 106-110). (...) На мой вопрос «Насколько близки были отношения Михаила с Цветаевой?» она, сделав большую паузу, ответила:
- Да, у Миши и Марины был роман. Брат всю жизнь с нежностью вспоминал Цветаеву. И очень переживал ее трагическую кончину.
В других источниках о Штранге пишут в таком ключе:
Мнухин, Л. «Марина Цветаева: „Мне Франции нету милее страны...“: „(...) Речь идет о русском пансионе для выздоравливающих больных, размещенном в замке Арсин (Chateau d’Arcine) в Верхней Савойе. Замок принадлежал семье Штранге, с младшим из которых, будущим историком Михаилом Михайловичем (1907-1968), был хорошо знаком Сергей Яковлевич [Эфрон]. В 1947 г. М.М. Штранге вернулся в СССР. В те годы открыто говорили, что замок Арсин был центром советской разведки. Цветаева приезжала сюда дважды (летом 1930 и 1936 г.)“.
Саакянц, А. „Марина Цветаева. Жизнь и творчество“: Еще с 1931 года Сергей Яковлевич состоял на службе в советской разведке, или, как впоследствии будет зафиксировано официально, „был завербован органами НКВД“. Попытки выяснить, с помощью поздних „вспоминателей“, каким образом это произошло и какую сумму получал С.Я. Эфрон за свою „службу“, разумеется, бессмысленны: таких документов попросту не существует. В начале 60-х годов Ариадна Сергеевна Эфрон очень надеялась многое записать со слов Михаила Михайловича Штранге (во Франции он фигурировал как Мишель Странг), владельца, как мы писали ранее, русского пансиона в замке д’Арсин (Савойя), где подолгу жил Сергей Яковлевич, единомышленника и соратника отца...».
Поликовская, Л. «Тайна гибели Марины Цветаевой»: Владельцами санатория, в который отправился С. Эфрон, была чета Штранге. Их сын Михаил, двадцатисемилетний молодой человек, увлекающийся поэзией и историей, был очень симпатичен Цветаевой. (Она с Муром сняла на лето комнату в нескольких километрах от санатория.) На протяжении 30-х годов С. Эфрон отдыхал у Штранге несколько раз. Вероятно, в один из приездов он и завербовал Михаила, и тот стал сотрудником советских тайных органов - о чем Цветаева, естественно, ничего не знала. Во время войны пансион служил явочной квартирой коммунистов-сопротивленцев. А в 30-е годы? Быть может, там лечили только «кого надо»? После того как М. Штранге был завербован, это скорее всего так и было. На протяжении 30-х годов С. Эфрон «отдыхал» там вместе со своими единомышленниками. Там, очевидно, что-то обсуждалось, что-то намечалось.
Источник: https://www.litfund.ru/news/10887/
Михаил Штранге в Википедии
Некролог М.М. Штранге в журнале "Вопросы истории", 1968, № 9, с. 216:
Трудно писать о Михаиле Михайловиче Штранге как об ушедшем из жизни. Он был столь деятелен в своем труде, столь отзывчив, щедр в отношении к людям, что память хранит его образ во всей непосредственности, живости, обаянии. Так и видишь этого невысокого, крепкого, подвижного человека, его светящиеся умом глаза, слышишь его добрый голос, веселое и меткое слово, ощущаешь его уверенное, дружественное рукопожатие.
Юношеские годы М. М. Штранге прошли во Франции. Там он получил среднее образование, в 1933 г. поступил в Парижский университет (Сорбонну) на историко- филологический факультет. Уже в студенческие годы определились научные интересы Михаила Михайловича: он устремленно работал в парижских архивах над материалами русско-французских отношений, в частности культурных связей. Но каким трудным оказался путь от замыслов до свершений! Михаил Михайлович окончил Сорбонну в роковой для Франции 1939 год. Французскую землю топтали фашисты. Михаил Михайлович установил связи с находившимися в подполье коммунистами. Он получил задание принять участие в организации партизанского движения в Верхней Савойе и выполнил его с честью: сплачивал партизан, координировал их боевые выступления. Французское командование партизанских вооруженных сил отметило боевые заслуги М. М. Штранге орденом Военного креста. В 1947 г. Михаил Михайлович вернулся на Родину. Он с энтузиазмом обратился к научным занятиям, прерванным войной, сперва в качестве главного библиографа Фундаментальной библиотеки общественных наук АН СССР, а затем научного сотрудника Института истории АН СССР. Прежде всего он отдал долг братьям по оружию - французским партизанам, посвятив им статью "Народное движение Сопротивления в Верхней Савойе в 1941 - 1944 гг." ("Вопросы истории", 1949, N 8). В 1956 г. вышла в свет монография М. М. Штранге - итог его многолетнего труда - "Русское общество и французская революция 1789 - 1794 гг." (в 1960 г. она была опубликована и на французском языке). История русской демократической интеллигенции, отзывчивой на эпохальные события и передовые движения времени, солидарной с прогрессивной борьбой против социального и духовного порабощения, где бы она ни происходила, - это ведущий мотив творческой биографии Михаила Михайловича. Его труды о русских современниках Дидро, Ж.-Ж. Руссо существенно пополняли сложившиеся научные представления о богатстве и разносторонности умственной жизни русского общества второй половины XVIII в. и одновременно расширяли ареал распространения передовой общественной мысли Франции. Никому из предшественников Михаила Михайловича не удавалось с такой убедительностью воспроизвести картину распространения идей Просвещения в демократических слоях русского общества. От этих работ прямой путь вел к новой монографии - "Демократическая интеллигенция России в XVIII веке" (М. 1965). Она представляет собой очерк истории "ломоносовского племени", каждый шаг которого отмечен борьбой, нуждой, преследованиями и самоотверженным трудом вчерашних выходцев из крепостного сословия. Уже в ходе работы над этой монографией Михаил Михайлович собирал материал и обдумывал пути дальнейшего развития русской разночинной интеллигенции, ее последующей общественной борьбы. Он успел написать лишь первые главы своего исследования, которое обещало стать новым вкладом в советскую историческую науку. Исследованиям Михаила Михайловича присущ особый творческий почерк. Он характеризуется глубокой продуманностью и прочувствованностью материала, пристрастием автора к своим героям, пристрастием, которое не ослепляет, а обостряет творческое зрение, ведет к полноте исследования.
Михаил Михайлович принимал активное участие в ряде коллективных трудов Института истории АН СССР, таких, как "Всемирная история", "История СССР", "Критика буржуазных концепций истории России периода феодализма" и другие. Он вел большую работу в области международных научных связей, будучи в течение ряда лет ученым секретарем Национального комитета историков СССР. Немалая доля его энергии и труда вложена в организацию международных научных встреч - франко-советского коллоквиума в Москве в 1961 г., англо-советских коллоквиумов в Лондоне (1963 г.) и Москве (1966 г.), XII международного конгресса исторических наук в Вене (1965 г.). Его идейная убежденность, научная эрудиция, высокая культура, глубокий такт вызывали уважение и способствовали росту престижа советской исторической науки в международных научных кругах.
В расцвете сил ушел крупный ученый, коммунист, общественный деятель, гуманный, благородный, принципиальный человек.
Источник