Элитаризм. Часть 2. Невероятные приключения элитаризма в Совецкой России
Обдумав свой грандиозный замысел, с прискорбием сообщаю, что для уяснения генезиса современного российского (а точнее, постосовецкого) элитаризма никак не обойтись без исторического экскурса. Помолясь, приступим.
С началом Нового времени от традиционного элитаризма вовсю полетели пух и перья, а уж к XIX веку и вовсе началось чорт знает что. Пришел Маркс и назначил элитой, то бишь, гегемоном пролетарьят. На самом деле, всё было не так, конешно, но нас, собссно, интересует не сам бородач, а то преломление, которое его бессмертные идеи получили в головах товарищей большевиков на момент их прихода к власти.
А в головах их, надо сказать, винегрет был тот еще.
С одной стороны - вполне эгалитарные свобода, равенство и братство, доставшиеся им в наследство еще от мятежных французов. С другой - вышепомянутая идея пролетариата как новой элитки. С третьей - "культура есть великое достояние победившего народа - опять эгалитаризм. С четвертой - унаследованный пиетет перед "высокой культурой" - привет, элитка (тут, правда, всякие футуристы пытались что-то про низовую культуру и прочий балаган задвигать, но их быстро приструнили). С пятой - пиетет перед наукой и техникой (на которую по касательной накладывался упомянутый в прошлой части технократический элитаризм). С шестой - теория классового сознания и вытекающая из нее практика сегрегации по социальному происхождению - махровейший элитаризм со знаком минус (кто был всем, станет никем).
И в качестве зеленого листика петрушки на этом блюде - суровые российские реалии. Мало того, что предназначаемый на роль гегемона пролетариат количественно едва превышал статистическую погрешность, он еще и качественно был далеко не первый сорт (варварская аграрная страна, что вы хотите, да-с).
Разумеется, из всего этого получилось не что иное как веселая мясорубка. А потом еще одна, и еще. А потом еще у Алоизыча возникли кой-какие собственные идеи нащщет того, кто тут быдло, и тут уж веселье приобрело масштабы доселе невиданные.
Короче, муть кое-как осела только после того, как последний из великих усачей отправился дискутировать по поводу быдла со своими былыми соратниками и противниками в один котел.
И что же в итоге у нас получилось, спросите вы. А вот об этом мы, пожалуй, поговорим в другой раз, патамушта чото я седня подустал.
С началом Нового времени от традиционного элитаризма вовсю полетели пух и перья, а уж к XIX веку и вовсе началось чорт знает что. Пришел Маркс и назначил элитой, то бишь, гегемоном пролетарьят. На самом деле, всё было не так, конешно, но нас, собссно, интересует не сам бородач, а то преломление, которое его бессмертные идеи получили в головах товарищей большевиков на момент их прихода к власти.
А в головах их, надо сказать, винегрет был тот еще.
С одной стороны - вполне эгалитарные свобода, равенство и братство, доставшиеся им в наследство еще от мятежных французов. С другой - вышепомянутая идея пролетариата как новой элитки. С третьей - "культура есть великое достояние победившего народа - опять эгалитаризм. С четвертой - унаследованный пиетет перед "высокой культурой" - привет, элитка (тут, правда, всякие футуристы пытались что-то про низовую культуру и прочий балаган задвигать, но их быстро приструнили). С пятой - пиетет перед наукой и техникой (на которую по касательной накладывался упомянутый в прошлой части технократический элитаризм). С шестой - теория классового сознания и вытекающая из нее практика сегрегации по социальному происхождению - махровейший элитаризм со знаком минус (кто был всем, станет никем).
И в качестве зеленого листика петрушки на этом блюде - суровые российские реалии. Мало того, что предназначаемый на роль гегемона пролетариат количественно едва превышал статистическую погрешность, он еще и качественно был далеко не первый сорт (варварская аграрная страна, что вы хотите, да-с).
Разумеется, из всего этого получилось не что иное как веселая мясорубка. А потом еще одна, и еще. А потом еще у Алоизыча возникли кой-какие собственные идеи нащщет того, кто тут быдло, и тут уж веселье приобрело масштабы доселе невиданные.
Короче, муть кое-как осела только после того, как последний из великих усачей отправился дискутировать по поводу быдла со своими былыми соратниками и противниками в один котел.
И что же в итоге у нас получилось, спросите вы. А вот об этом мы, пожалуй, поговорим в другой раз, патамушта чото я седня подустал.