Мой рагнарёк.
Столица королевства Румингард Пронтера представляла собой огромный крест, образованый пересечением двух главных улиц - проспекта Мёльнера и переулка Тора.
Сходясь в центре к площади, улицы упирались в огромный старый фонтан. Поверхность воды уже вовсю цвела, и сквозь зеленую тину едва просвечивали серебряные монетки.
На скамейке у фонтана сидели девушки из Кафра-корп, заметные издалека по ярко-оранжевым костюмам и фирменым шапочкам. Они курили и лениво переругивались между собой. Еще со вчерашнего утра у них не было ни одного клиента.
Стояла жара.
Кобальд7 отсутствовал в Пронтере десять лет.
За это время город сильно изменился, разростясь во все стороны. Церковь, главная достопримечательность города, увеличилась в высоту в четыре раза. Теперь, чтобы посмотреть на ее сияющий золотой шпиль, приходилось запрокидывать голову.
Город заполнила толпа. Тысячи людей столпились на широких улицах города под полящим солнцем, оживленные их голоса сливались в рев. Были тут и торговцы, и карманники, и попрошайки и убийцы, сидевшие на мостовых в поисках нанимателей.
Прорицатели и цыгане, танцоры и менстрели, кузнецы, алхимики, рыцари и солдаты сливались в яркое лоскутное одеяло из разноцветных одежд, волос и лиц.
- Дамаски ветра, дешево! - кричали одни.
- Точим броню и оружие! - вопили другие.
- Паличите пажалуйсто! - рыдали третие, несчасные окровавленые калеки, по ошибке принимавшие Кобальда за лекаря и вцепившиеся в его куртку мертвой хваткой.
Пробиваясь сквозь поток людей, Кобальд7 клял Пронтеру как мог, обещая себе что это будет последний визит.
Монах же, юрко снующий в толпе, озирался по сторонам и был, видимо, городом доволен.
- Выпьем кружку пива - крикнул ему Кобальд7, стараясь перекричать очередного уличного зазывалу.
- Далеко идти? - тут же спросил монах.
Оказалось недолго.
В пивной было прохладно и на удивление нелюдно.
Два наемных убийцы, сидящие в углу, покосились на вошедших и вернулись к прерваному разговору.
- Уеду из Мидгарда, как пить дать уеду - сказал один - эти патчи меня доканают.
- Я слышал, они опять порежут ветку ядов к суботе - сказал его собеседник - уже третий раз за месяц.
- Боги, должно быть, сошли с ума - безутешно вздохнул первый - опять яды. Опять убийцы!
- Чем опечалены эти люди? - спросил монах. - в землях Счасливой Империи, где я был рожден милостью неба, люди всегда радостны, и опечалить их может лишь гибель императора.
- Жизнь тяжелая - сказал Кобальд, многозначительно хмыкнув. - Трактирщик, пива!
Хозяин тут же поднес большой боченок, но выпить парочке не удалось.
В пивную ворвалась куча стражников. Двое из них, самые крупные и решительно настроеные, отошли к дверям, пропустили вперед свою начальницу и загородили проход.
Начальницей была высокого роста седая священнослужительница в ослепительно чистой шелковой ряс. Голову жрицы венчали маленькие рожки, придававшие ей слегка демонический облик.
- Кто это? - тихо спросил монах.
Одной рукой он попытался налить в кружку пива, а другой незаметно ухватиться за ручку боевого молота. Получилось одинаково плохо как то, так и другое.
- Это инквизиция - шопотом ответил Кобальд.
Жрица смахнула рукавом столовые приборы и с грохотом обрушила на дубовую столешницу толстую папку. Сдув с нее толстый слой пыли, она развязала тесемки и произнесла громким, хорошо поставленым голосом:
- Кобальд Семь! Вы обвиняетесь в грабеже, мошенничестве, махинациях с ценными бумагами, подлоге, государственной измене и незаконной модификации игрового клиента.
- Ого - сказал монах.
- Плюс еще две сотни мелких правонарушений - сказала жрица. - Из всех статей уголовного кодекса, не нарушеных вами, остались только две: массовое самосожжение и канибализм.
- Что ты планируешь делать? - спросил монах.
- Я планирую бежать - сказал Кобальд и опрокинул стол.
Выскочив через черный ход десятью минутами позже, помятый, побитый, он поймал проходящую мимо девушку за рукав мантии и сунул ей в руку две золотые монетки.
- Присточка, миленькая, - шепнул он, тяжело дыша - плззз, варпни до Комодо.
Сходясь в центре к площади, улицы упирались в огромный старый фонтан. Поверхность воды уже вовсю цвела, и сквозь зеленую тину едва просвечивали серебряные монетки.
На скамейке у фонтана сидели девушки из Кафра-корп, заметные издалека по ярко-оранжевым костюмам и фирменым шапочкам. Они курили и лениво переругивались между собой. Еще со вчерашнего утра у них не было ни одного клиента.
Стояла жара.
Кобальд7 отсутствовал в Пронтере десять лет.
За это время город сильно изменился, разростясь во все стороны. Церковь, главная достопримечательность города, увеличилась в высоту в четыре раза. Теперь, чтобы посмотреть на ее сияющий золотой шпиль, приходилось запрокидывать голову.
Город заполнила толпа. Тысячи людей столпились на широких улицах города под полящим солнцем, оживленные их голоса сливались в рев. Были тут и торговцы, и карманники, и попрошайки и убийцы, сидевшие на мостовых в поисках нанимателей.
Прорицатели и цыгане, танцоры и менстрели, кузнецы, алхимики, рыцари и солдаты сливались в яркое лоскутное одеяло из разноцветных одежд, волос и лиц.
- Дамаски ветра, дешево! - кричали одни.
- Точим броню и оружие! - вопили другие.
- Паличите пажалуйсто! - рыдали третие, несчасные окровавленые калеки, по ошибке принимавшие Кобальда за лекаря и вцепившиеся в его куртку мертвой хваткой.
Пробиваясь сквозь поток людей, Кобальд7 клял Пронтеру как мог, обещая себе что это будет последний визит.
Монах же, юрко снующий в толпе, озирался по сторонам и был, видимо, городом доволен.
- Выпьем кружку пива - крикнул ему Кобальд7, стараясь перекричать очередного уличного зазывалу.
- Далеко идти? - тут же спросил монах.
Оказалось недолго.
В пивной было прохладно и на удивление нелюдно.
Два наемных убийцы, сидящие в углу, покосились на вошедших и вернулись к прерваному разговору.
- Уеду из Мидгарда, как пить дать уеду - сказал один - эти патчи меня доканают.
- Я слышал, они опять порежут ветку ядов к суботе - сказал его собеседник - уже третий раз за месяц.
- Боги, должно быть, сошли с ума - безутешно вздохнул первый - опять яды. Опять убийцы!
- Чем опечалены эти люди? - спросил монах. - в землях Счасливой Империи, где я был рожден милостью неба, люди всегда радостны, и опечалить их может лишь гибель императора.
- Жизнь тяжелая - сказал Кобальд, многозначительно хмыкнув. - Трактирщик, пива!
Хозяин тут же поднес большой боченок, но выпить парочке не удалось.
В пивную ворвалась куча стражников. Двое из них, самые крупные и решительно настроеные, отошли к дверям, пропустили вперед свою начальницу и загородили проход.
Начальницей была высокого роста седая священнослужительница в ослепительно чистой шелковой ряс. Голову жрицы венчали маленькие рожки, придававшие ей слегка демонический облик.
- Кто это? - тихо спросил монах.
Одной рукой он попытался налить в кружку пива, а другой незаметно ухватиться за ручку боевого молота. Получилось одинаково плохо как то, так и другое.
- Это инквизиция - шопотом ответил Кобальд.
Жрица смахнула рукавом столовые приборы и с грохотом обрушила на дубовую столешницу толстую папку. Сдув с нее толстый слой пыли, она развязала тесемки и произнесла громким, хорошо поставленым голосом:
- Кобальд Семь! Вы обвиняетесь в грабеже, мошенничестве, махинациях с ценными бумагами, подлоге, государственной измене и незаконной модификации игрового клиента.
- Ого - сказал монах.
- Плюс еще две сотни мелких правонарушений - сказала жрица. - Из всех статей уголовного кодекса, не нарушеных вами, остались только две: массовое самосожжение и канибализм.
- Что ты планируешь делать? - спросил монах.
- Я планирую бежать - сказал Кобальд и опрокинул стол.
Выскочив через черный ход десятью минутами позже, помятый, побитый, он поймал проходящую мимо девушку за рукав мантии и сунул ей в руку две золотые монетки.
- Присточка, миленькая, - шепнул он, тяжело дыша - плззз, варпни до Комодо.