(no subject)
Боря растит бороду.
Всякий опытный бородач знает - чтобы из ничего получилось прилично, надо сначала отрастить, а только потом формировать.
И вот он растит. Месяц уже.
Ну как растит. Как я бритву его, филипса трехголового, уронила с высоты, с того дня и растит. Детальки от бритвы тогда не все нашлись как раз, и у Бори случился Повод.
И вот растит.
Я его спрашиваю, умирая от любопытства:
- Так что это будет-то в итоге?
- Не знаю, - говорит. - Не решил еще.
Решает Боря неторопливо. Пока решает, за бородой ухаживает так: завидев выбившийся из общего контура клочок, он отсекает его ножницами. Тогда там образуется вмятинка. Две вмятинки подряд образуют новый клочок. В общем, процесс творческий, крайне увлекательный, а главное - бесконечный.
Я пристаю настырно:
- Но что хотя бы ты хочешь в результате? Какой фасон?
Я волнуюсь. Меня можно понять - колоться об фасон достанется преимущественно мне.
Боря говорит:
- Я хочу отрастить и потом сделать себе бороду такую, какой я еще не носил.
А надо сказать, что Боря уже успел поносить и двухнедельную небритость, и небритость подлиннее, и усы без бороды, и бороду без усов - и вот сейчас начал носить клочки, сквозь которые проступает композитор Мусоргский. Учась в музыкальной школе, я и мечтать не могла о счастье лобызать композитора Мусоргского, а смела лишь благоговейно наслаждаться его великим творчеством. И вот дожила.
- Что-нибудь необычное хочу, - говорит Боря.
- Это, - спрашиваю, - как?
- Ну, например, одну сторону побрить, а другую отрастить.
- Да, - говорю, - это сильно затруднит свидетельские показания. А еще что?
Затрудняется.
Нашла ему в сетях фасоны бород. Выбирай, говорю.
Выбрал Гоголя и Чехова. Показала кулак, нашла фото Макаревича. Тип лица - один в один. Говорю - или делаешь вот так, как у него, или я тебе на Новый год подарю трехголового филипса.
Прощайте, Модест Петрович!
И, видимо, здравствуйте, Андрей Вадимович...
Всякий опытный бородач знает - чтобы из ничего получилось прилично, надо сначала отрастить, а только потом формировать.
И вот он растит. Месяц уже.
Ну как растит. Как я бритву его, филипса трехголового, уронила с высоты, с того дня и растит. Детальки от бритвы тогда не все нашлись как раз, и у Бори случился Повод.
И вот растит.
Я его спрашиваю, умирая от любопытства:
- Так что это будет-то в итоге?
- Не знаю, - говорит. - Не решил еще.
Решает Боря неторопливо. Пока решает, за бородой ухаживает так: завидев выбившийся из общего контура клочок, он отсекает его ножницами. Тогда там образуется вмятинка. Две вмятинки подряд образуют новый клочок. В общем, процесс творческий, крайне увлекательный, а главное - бесконечный.
Я пристаю настырно:
- Но что хотя бы ты хочешь в результате? Какой фасон?
Я волнуюсь. Меня можно понять - колоться об фасон достанется преимущественно мне.
Боря говорит:
- Я хочу отрастить и потом сделать себе бороду такую, какой я еще не носил.
А надо сказать, что Боря уже успел поносить и двухнедельную небритость, и небритость подлиннее, и усы без бороды, и бороду без усов - и вот сейчас начал носить клочки, сквозь которые проступает композитор Мусоргский. Учась в музыкальной школе, я и мечтать не могла о счастье лобызать композитора Мусоргского, а смела лишь благоговейно наслаждаться его великим творчеством. И вот дожила.
- Что-нибудь необычное хочу, - говорит Боря.
- Это, - спрашиваю, - как?
- Ну, например, одну сторону побрить, а другую отрастить.
- Да, - говорю, - это сильно затруднит свидетельские показания. А еще что?
Затрудняется.
Нашла ему в сетях фасоны бород. Выбирай, говорю.
Выбрал Гоголя и Чехова. Показала кулак, нашла фото Макаревича. Тип лица - один в один. Говорю - или делаешь вот так, как у него, или я тебе на Новый год подарю трехголового филипса.
Прощайте, Модест Петрович!
И, видимо, здравствуйте, Андрей Вадимович...