Политпросвет. Постмодернизм в литературе и быту или о том, как связаны культура и политика

[dzeso]

«Когда потеряют значенье слова и предметы»
Поэты. Новелла Матвеева
Ситуация с понятием «постмодерн» напоминает басню Льва Толстова «Лгун». Слово произносится так часто, и в таких разных случаях, что перестает что-либо обозначать вообще, становясь просто клубным маркером, обозначающим лишь принадлежность к определенной группе. Причем для одних этот маркер может означать негативную оценку, для других - позитивную, а для третьих - нейтральную.



К чему это приводит? К тому, что вот смотрит девочка новости, например из Донецка, и поражается, мол как же так можно? Тут уже удивляюсь я, и говорю:

• «Прости, но ты же обожаешь Борхеса, что тебя удивляет? Ведь это и есть твой Борхес, который просто стал явью. Борхеса любишь читать не только ты, но и те, кто рассказывает, что «они сами себя сожгли», и те, кто сначала проклинает Россию, а потом едет в нее зарабатывать деньги, и «интеллектуалы», которые публично просят Бога, чтобы скорее все эти «совки сдохли», и те, кто на русском языке объясняет почему «ватников не жалко». Если ты со тьмой «просто» играешь, потому что через какое-то время, как правило совсем не продолжительное, она неизбежно начинает играть с тобой.»

На этом, как правило, литературный диспут оканчивается, мне вспоминают спортивное детство, техническое образование и левые взгляды (последнее особенно забавно, но не о том речь). Так вот, поэтому и хочется показать, каким образом чтение «как литературная игра», превращается в кошмар «окружающей действительности». Начинается все невинно, как у того же Борхеса в рассказе «История воина и пленницы». Затем историк Сергей Цветков, решает проверить, а что написано в источниках, на которые ссылается Борхес, и выясняет:

• «Во-первых, вопреки высказанным Борхесом сомнениям события довольно точно датированы.
• Во-вторых, Дроктульф явился не из „непроглядных чащ кабана и зубра“, а из Северной Италии, которой лангобарды владели уже несколько десятилетий.
• В-третьих, он был не лангобардом, а свевом или алеманном, попавшим в плен к лангобардам.
• В-четвертых, он не молился на „своего вождя и свое племя“, а напротив, другие признавали в нем своего вождя.
• В-пятых, перед тем, как прийти в Равенну, он видел многие другие античные города и, следовательно, не был неотесанным деревенщиной.
• В-шестых, о существовании Вселенной он, видимо, всё же подозревал.
• В-седьмых, в Равенну его привела не любовь к этому городу, а поражение от лангобардов и жажда мести.
• В-восьмых, Равенну вместе с лангобардами он не осаждал.
• В-девятых, текстов эпитафии Дроктульфу Павел Диакон не приводит.
• Наконец, в-десятых, „первым итальянцем“ Дроктульф может считаться не больше, чем любой другой варвар на римской службе.
• Вот так творятся красивые мифы постмодернизма.»

«История и литературный миф - технология превращения» Сергей Цветков

Ну и подумаешь, что все было не так, что автор просто додумал «красивости и интересности для». Какая разница? Ведь и Дроктульфт был, и Равенна, и Церковь Сан-Джованни Евангелиста...

Но постепенно подобные «интеллектуальные игры» становятся частью культуры, входят в повседневность, и уже не Борхес, а какой-нибудь Ольшанский упражняется в «красивости и интересности»:

Click to view

Чем дальше, тем больше становится Ольшанских, они везде, и все становится как бы  «литературной игрой», в том числе, кстати, и личная жизнь девочек, обожающих Борхеса. А как может быть иначе, если Ольшанские вещают из телевизоров, они на радио, в журналах, и в интернете? И сама жизнь уже становится как тексты Борхеса, потому, что в медийном пространстве сосуществую Дмитрий Ольшанский психоаналитик и Дмитрий Ольшанский журналист. И без расследования уже сложно понять кто что сказал, и вообще кто - кто?

Одно плавно перетекает в другое, психоанализ в политику, политика в психоанализ. «Персонажам Борхеса» все равно во что и за кого играть, особенно когда за это еще и платят. Журналисту ничего не стоит поиграть в «политику», например за Украину, майдан и евро-выбор, а можно, наоборот - за «Русскую весну» и «Отечество». А можно и за то, и за то, или ты за одно, а твой приятель за другое:



Егор Просвирнин в центре («русский фашист») с Собчак («либерал») и Белковским (намеревался просить украинское гражданство)

А потом встретиться "за пивом" и обсудить, как идет игра:



Просвирнин и Ольшанский обсуждают будущее "русского национализма"
Вариантов много, Ольшанский-журналист выбрал играть «за русских», он - «русский националист», но против «Эрэфии»:

«Я ненавижу нашу власть за то, что чувствую себя полным идиотом.
И мне все равно, какие смешки это вызовет понятно откуда, мне нет до них дела, ей-Богу.
Мне есть дело только до правды, а правда такова, что я чувствую себя идиотом, и ненавижу эрэфовские власти за это.
«Русская весна» имеет смысл только в том случае, если есть Россия - как и солдаты имеют смысл только в том случае, если их командование действительно ведет войну, а не играет на бирже, например.
Люди выходят на улицы, захватывают администрации, занимают блок-посты, берут в руки оружие, создают ополчение и отражают первые удары на переднем краю - не для собственного развлечения, а для того, чтобы вслед за ними вошла регулярная армия, а за ней - чиновники, полиция и другие институты стабильного государства.
Того государства, ради единства с которым они рискнули собой.
Если же люди делают все то, что я перечислил выше, а дальше выясняется, что они для этого государства - просто предмет для торга в рамках переговоров о военно-транзитном статусе единой Украины, которую никто и близко не планирует разделять и обратно русифицировать, - то стрелять, извините, надо в прямо противоположную сторону.
Сейчас, в январе, мы снова увидели, как Эрэфия бросила ополчение на убой, не выделив никаких реальных сил для поддержки его наступления, - и именно для того, чтобы не дать ополчению победить, а вместо этого дать ему завязнуть в кровавых боях, потеряв сотни людей - и, может быть, лучших людей! - пока идет очередная скотская подготовка к скотскому торгу за то, даст ли Украина Эрэфии хоть что-то ценное за возвращение Донбасса на место, или заупрямится и не даст, и тогда Горловке придется еще посидеть под бомбами.
Посидеть под бомбами, чтобы потом все равно вернуться в состав Украины, согласно плану Эрэфии.
Вот так и получается, что за спиной воюющих украинцев находится бездарное, агрессивное, не жалеющее людей, олигархическое, и во многих отношениях отвратительное, но - проукраинское руководство.
А за спиной воюющих ополченцев - тоже находится проукраинское руководство.
Но люди при этом умирают по-настоящему.
Умирают по-настоящему - за страну, которая заведомо продала их Украине, когда они еще были живы.
Вот за это я и ненавижу нашу власть.
А теперь можно начинать смеяться."

Ну а выросший в культуре Борхеса читатель не полезет, как историк Сергей Цветков в первоисточники проверять, что на самом деле происходит, ведь нет же? И такого читателя даже не насторожит термин «Эрэфия» и очередные рассказы о том, что «Россия бросила». Ведь если «Эрефия», то, как она может не бросить? «Эрефия» же не может не бросить, она же поэтому и «Эрефия»! А если бросила, то это же уже не «Эрефия», так как могла и не бросить. А в чем бросила? В том, что регулярная армия перемалывается повстанцами? Или вот, как в рамках пары абзацев одновременно могут сосуществовать и «чиновники, полиция и другие институты стабильного государства» и «Эрефия»? Так переживающий за Новороссию «патриот» хочет, чтоб из милого его сердцу края сделали «Эрефию», я правильно понял «русского националиста»?

Повторюсь, в нормальном мире такого быть не может, а у Борхеса - да за ради бога. Ну а что сделает читатель Борхеса? Он начнет действовать, исходя из того, что текст описывает реальность, то есть он будет голосовать, выходить на площади, ненавидеть, становиться циником. А потом Ольшанскому заплатят с другой стороны, и он разлюбит «русский национализм» и примет евро-выбор Украины, как например Белковский. А что в этом случае будет делать читатель? Что с ним-то будет? Ольшанские с тьмой на «контракте», а их читатели? Скажут, «нас обманули!» или «ну как же так можно?»

А теперь прочтите текст и прослушайте ролик. Между ними есть разница? Можно понять где кто? Вот так вот и работает постмодернизм в быту. И конечно же каждый вправе сам решать, что ему читать. Просто все имеет свою цену, и цена за Борхеса, на мой взгляд, - это наша действительность.
Вот как-то так.