Пока не наступил полный супермаркет
Оксана КУЗЬМИНА
В «Лидии» всегда пахнет рыбой. Желтенькой мойвой в коробочках, толстобокой селедочкой, которая таращит свои будто живые глазки из белого ведерка с рассолом, жирной хвостатой скумбрией.
В «Саше» носы щекочет сладкий запах пирожных - трубочек с бежевым кремом, влажных «наполеонов» и ноздреватой сдобы.
А вот на отшибе у Нади - молочко, творог и леденцы на палочке…
«Саши», «Лидии», «Людмилы»... Нежные женские имена наших магазинчиков, которые борются за существование с упорством, присущим детям и амазонкам. Их не три и не четыре, и даже не пять. В нашем селе на две тысячи жителей - восемнадцать торговых точек. Это не киоски, не палатки, не скамеечки с вяленой рыбой и семечками, а самостоятельные магазины, каких немало встретишь и в городе. Они, за редким исключением, кучкуются все в одном квартальчике, и если уж продолжать рассуждения о запахах, то местная пекарня мнится мне царицею над всеми ними. Из ее открытых дверей два раза в день вываливается наружу почти осязаемый густой запах пропекающегося теста. Он обволакивает маслянистым теплым облаком весь магазинный центр, придавая даже парфюмерно-мыльным лавкам хлебный дух. Дуреешь от этого запаха, если пройдешься мимо с пустым брюшком…
Добродушную неказистость нашей пекарни легко вообразить: синенькая дверка в белом кирпичном боку магазина, небольшой цех, в окна которого так приятно заглядывать, и непонятное мне полное отсутствие трубы на крыше. Ну и переполоху мы наделали как-то раз, увидев из окна, как над крышею пекарни стелется сизоватый дымок, разметаемый дуновениями ветра в разные стороны! У страха глаза велики, и нам казалось, что дымок становится гуще и приобретает все более ненормальные очертания. Супруг наспех оделся и побежал оповещать пекарей о том, что они горят. Вернулся через пару минут с объяснениями странного устройства «трубы», которая «работает» через дырку в крыше, но при этом сама по себе «отсутствует».
Но пекарному нашему цеху простить можно любые «непонятности» - за тот черный-черный хлеб, настоящий ржаной, который приезжающие к нам уфимские друзья закупают с собою в город. Ко вкусу его ничего нельзя прибавить. Никакой колбасы, никаких новомодных плавленых сыров, - все будет только портить его. Пожалуй, лишь молоку позволено дополнять краюшку теплого ржаного хлеба. И потому я приписываю к плеяде наших белостенных магазинчиков еще один - огромный бежевый грузовик, который приезжает каждое утро и прижимается боком к стене гастронома. В окошечке его, квадратном и темном, белеет бутылочка молока. Оно обязательно теплое, немного пахнет травой. И лицо шофера, прикорнувшего на локте где-то между бутылочкой и рулем, всегда кажется мне освещенным особым светом доброты, которую легко увидишь в глазах коровушки, жующей сено.
Вообще все магазины у нас добрые. В них протекает своя, немного медлительная, спокойная жизнь. Родные лица продавщиц, всегда приветливые (неприветливые, кстати, задерживаются ненадолго), размеренные разговоры о погоде, о семенах, шуточки-прибауточки и порой частушечная веселая атмосфера, которая возникает как бы сама по себе, стоит только улыбнуться. Почти в каждом магазине под прилавочком есть заветная «лохматая» тетрадка - талмуд, свидетельство расходов местного населения, свидетельство периодов безденежья и возврата долгов, - некоторые магазины обслуживают покупателей под запись, в долг. И порой это такое спасение, которого в городе просто не сыщешь. Спасение на доверии.
За наше относительно пока еще недолгое житье-бытье в селе местный гастрономический оазис прирос аж тремя магазинами. Один из них - мясной вагончик - славен тем, что в начале своего существования завозил настоящие, по здешним меркам, заморские деликатесы - перепелиные яйца и папайю. Это ввело моду на подобные продукты, и они стали появляться то в одном магазинчике, то в другом. Но спрос оказался невелик, и от затеи быстро отказались.
Второй новый магазин - шампунно-посудно-продуктово-тряпочный - знаменит своей «бурной» историей поджогов. Кто-то невзлюбил его с самого начала, и, если верить слухам, попыток поджога было несколько. Но слухи есть слухи. Однако эта история внесла в жизнь магазинчиков свои коррективы - те, что еще не красовались зарешеченными окошками, моментально обрешетились.
А третий новичок в магазинном мире запомнился всем какой-то витающей в воздухе несбывшейся надеждой. До самого последнего момента никто не знал, что же будут в нем продавать. Будущий хозяин секрета не раскрывал, и селяне перешептывались, рождая самые невероятные теории. К примеру, кое-кто твердо был уверен, что «завезут известные духи», а мамочки надеялись, что наконец-то откроется магазин всевозможных необходимых для младенцев вещичек. В селе бум рождаемости, а вот ползунки и бутылочки добывать приходится в городе.
И вот, на пике ожидания, на магазине появилась желто-синяя вывеска, на которой мы прочли: «Продуктовый магазин». Еще один.
Сейчас у нас снова идет строительство. По его масштабам можно определить, что намечается прямо-таки бо-о-ольшой магазин. Его строят на месте бывшей общественной бани, и вот уже снова поплыли из уст в уста надежды, надежды. А вдруг ползунки, а вдруг духи, а вдруг - все же баню заново отстроят!..
Магазины растут как грибы. И этот «феномен», ясное дело, породила безработица. Так же, как и феномен таксистов, коих у нас «войско великое». И конец у этих феноменов один. Так же, как таксисты будут сметены приходом в село регулярного транспортного сообщения, так и все эти магазинчики с трогательными названиями падут однажды под пятою какого-нибудь сетевого супермаркета, что первым доберется до нашего села. Но это будет уже совсем другая история.
Опубликовано в "Истоках". Моя супруга Оксана Кузьмина продолжает свой "Сельский дневник".