Ни школ, ни традиции. Двадцать лет спустя
Выставочный проект «Мир искусствоведа - вся моя жизнь», который состоялся в галерее искусств «Academia» Уфимской государственной академии экономики и сервиса, открывается стендом, на котором представлена газетная статья двадцатилетней давности под заголовком «Ни школ, ни традиции». Что изменилось в области искусствознания за последние двадцать лет? Об этом мы беседуем с профессором кафедры Института дизайна и национальной культуры, доктором искусствоведения Альмирой Янбухтиной.
- Альмира Гайнулловна, обычно публика предполагает, что художественные экспозиции выставляются художниками. Как бы вы определили формат представленной здесь выставки?
- Я вполне могу считаться долгожителем в искусствоведении, поскольку уже исполнилось сорок лет моей искусствоведческой деятельности. И как всякому творческому человеку мне захотелось подвести итог тому делу, которому я отдала большую часть жизни.
Написано для и опубликовано в "Уфимские ведомости"
Так получилось, что со студенческих лет у меня застолбились две темы: народное искусство и творчество Александра Эрастовича Тюлькина. Я писала по этим темам свои преддипломную и дипломные работы, и вот, так переплетясь, эти две темы и пошли по моей жизни рядом. Сорок лет назад о башкирском народном искусстве, художнике Александре Тюлькине, о формировании уфимской школы живописи вообще ничего не было еще написано. И хотя по народному искусству башкир существовали этнографические труды Наиля Бикбулатова и Светланы Шитовой, все же я понимала, что к этому необходимо присовокупить искусствоведческие работы и что от уровня материальной культуры необходимо подняться на другую ступень осмысления духовной жизни народа. В то же время и Александр Тюлькин тоже оставался тогда для искусствоведения совершенной terra incognita, потому что искусствоведение не замечало существование этой значительной фигуры, положившей начало уфимской школе живописи.
- Альмира Гайнуловна, вы упомянули такое определение, как «уфимская школа живописи». Скажите, эта терминологическая конструкция общепринята на российском и мировом уровне?
- Искусство художника Тюлькина, который стал основоположником уфимской школы живописи, было очень долго вне серьезного рассмотрения. И только в 70-ые годы его имя стало появляться в публикациях. И тогда такие известные искусствоведы, как Ольга Воронова, Галина Кушнеровская, Александра Пестунова, Юрий Нехорошев первые заговорили о том, что на нашей земле стала формироваться новая школа живописи. В 1975 году в ленниградском издательстве вышла и моя монография «Александр Тюлькин».
Эта школа проявлялась в творчестве таких художников, как Пантелеев, Домашников, Назаров, Бурзянцев…
- Но ведь Домашников и Назаров, на первый взгляд, находятся на разных полюсах художественного метода?
- Бориса Домашникова можно в полной мере назвать учеником Александра Тюлькина. По воспитанию, по своим взглядам, этот будущий живописец, выходец из Ивановской области, приглянулся Александру Эрастовичу. Он поехал с ним в Москву и за руку привел его в Академию художеств к академику Алексею Грицаю. Назаров - тоже ученик Тюлькина, но свое образование он впоследствии продолжил в Таллине, и это не могло не сказаться на его творчестве. И вот эти две кажущиеся противоположности и задают границы уфимской школы живописи. Понимание колорита, фактуры художественного слоя - вот это является для нее общим признаком. Другое дело, что сегодня сложно назвать, кто сможет подхватить знамя этой школы. Прямые ученики уже уходят, а новые находятся под сильным влиянием европейской модной постмодернистской живописи. Возможно, традиция школы проявится через какое-то время. Не знаю. Сегодня очень сложно это предугадать.
- А вы могли бы обозначить причинные факторы, которые неблагоприятно влияют на развитие уфимской школы живописи?
- К сожалению, вся наша башкирская живопись находится в запасниках музея. Это наша беда, из-за которой мы не можем в полной мере почувствовать всю глубину местной школы живописи. И это очень серьезная проблема, которая почему-то так и не привлекла пока достойного внимания.
В книге «Декоративное искусство Башкортостана» я говорю о том тяжелом положении, в котором оказалось сегодня искусствоведение. Во-первых, Уфа, столица огромной республики, город-миллионер, не имеет своего музея изобразительного искусства. Ведь согласитесь, дом-музей М.В. Нестерова призван осуществлять иные функции. Он не способен, да и не обязан, представлять в своих залах всю палитру уфимской и башкирской живописи.
Это, по-видимому, говорит о нашем слабом интересе к искусству. Вообще, я должна сказать, что музеи возникают тогда, когда появляется развитое гражданское общество, потому что духовная культура - это прерогатива свободного человека.
Наконец, существует и еще один момент, тормозящий развитие искусствоведения в нашей республике. Согласитесь, искусствоведение - это такая же наука, как история, география, литературоведение, но у нас у этой науки нет своей ниши, нет официальной структуры, в которую бы она была вписана. Нет этой ниши ни в недрах Академии наук, ни в системе высшего образования. То есть в нашей республике нет официального учреждения, которое бы отвечало за развитие искусствоведческой науки. А раз нет ответственности, значит, нет и науки. На пустующем месте возникает лженаука. Это обернулось тем, что у нас уже три поколения художников прошли, оставшись неописанными, а значит, и мало замеченными.
Наши искусствоведы сегодня делают каталоги выставок. Это необходимый труд, и за это их можно только поблагодарить, но каталожная статья освещает лишь сегодняшний срез творческой жизни. Вот сегодня этот художник выставился так. Но ведь изобразительное искусство в Башкирии имеет более чем вековую историю своего развития. И необходимо бывает взглянуть на творчество наших современных художников через призму исторического подхода. Но этого нет. Художник возникает перед читателем каталога вне его пространственных и временных связей с другими художниками или течениями. А художник живет в определенной среде, в определенном художественном пространстве. Он на кого-то влияет, на него кто-то влияет. Всё это создает мир, переплетенный многими нитями взаимосвязей.
- Кроме профессионального, здесь на вашей выставке представлено и народное искусство. Как создавалась эта коллекция?
- Я всю жизнь занимаюсь исследованием народного творчества. Сейчас я веду в Уфимской государственной академии экономики и сервиса курс лекций по истории искусств и по народному искусству Башкортостана. И впоследствии мы со студентами переходим в плоскость практического приложения полученных ими знаний. Они делают сувениры подарочного характера по тому материалу, который прослушали.
- А ведь здесь можно вспомнить, что традиции сувенирного производства у нас уже создавались в 60-ые годы, когда появилось ПО «Агидель».
- На «Агидели» были очень серьезные наработки. Могу привести один пример: в 70-ые годы по всей стране стали внедрять технику хохломской росписи. Коснулось это поветрие и нас. Тогда руководство «Агидели» вывезло из Хохломы пять-шесть семей мастеров, и все вместе взялись за это задание. И в результате, когда в 1987 году в Москве решили прекращать этот эксперимент, выяснилось, что в нашей республике уже существует свое оригинальное направление хохломской росписи. И тогда было сказано, что уфимская лаковая роспись по своему художественному и образному решению, а также по качеству письма и по своей технологии, находится вне конкуренции. И было принято решение сохранить в нашей республике лаковую живопись и роспись по дереву. Вот так на наших глазах создалась традиция.