Будьте здоровы!-2
Не знаю, смешная выйдет история про больничку или нет, но когда я вошёл в свою палату весёлого было мало.
А встретил меня мой первый сосед - истощённый мужичёнка с поэтично грустными глазами. Вот именно эти бездонные, наполненные вселенской тоской глаза, и произвели на меня сильное впечатление, навеяв грустный романтический стишок: «Мне бы сейчас девицу белую..., а впрочем, какая разница! Привязал бы её к дереву, и в...». Но не будем опошлять романтический момент, подитожим просто: и грусть и слёзы и любовь! Впрочем для задницы в этом эпизоде все же нашлось место, так как именно туда уходил конец капельницы, установленной над головой моего соседа, в чем и заключался феномен его грустных глаз. Ещё бы, посмотрел бы я на вас с капельницей в самом интересном месте!
Ну ладно, захожу, осматриваюсь.
Коллектив, значит, такой подбирается: этот, которой с капельницей в жопе - с сальмонилёзом, и ещё пара дизентирийных хлопца Иван и Тигран.
Эти двое вообще забавные чуваки. Про каждого можно юмореску состряпать.
Например, Ванёк - тот устроил своим одноклассникам к выпускному сюрприз. Когда у него обнаружили скверное и остро заразное заболевание, то по протоколу нужно было проверить всех с кем он контактировал в последнее время. А что значит проверить на языке инфекционных ветеринаров? - правильно мазок из заднепроходного отверстия! А теперь представьте картину: ни в чем не повинные старшеклассники, и хорохорящиеся пацаны и выпендрёжные девицы, все стоят в ряд у стенки в печально знаменитой позе «ля ваше» с задранными юбками и со спущенными штанами, скрипя зубами вспоминая Ванятку разными пошлыми словечками и хамскими именами, и терпеливо сдают унизительные анализы. Осознавая весь масштаб трагедии Иван вообще не хотел выписываться из больнички домой, так как дома у него больше не было.
А вот Тигран - тот наоборот, напостой грезил домом и мыслью о том, как он выпишится из грёбаной инфекционки и нажрётся дома жирных свинных шашлыков. И вы не поверите: он выписался раньше нас всех и через день вернулся обратно с тяжёлым пищевым отравлением (постель, как говорится, ещё не успела остыть). Видать шашлычки всё же не прижились... Дорвался бедолага!
И грех и смех, одним словом.
В общем, это были весёлые сокамерники, кроме сальмонилёзника, так как тот был крайне истощён и уже видать мысленно попращался с нашим непостоянным миром. Короче мы его особо не замечали, потому что он напостой лежал со своей капельницей такой тихинький и дохленький.
Кстати, моих соседей я потом так и не встречал. Ну про того, который с грустными глазами все и так понятно, Тигран, наверно в Москве лечит зубы, шьёт сапоги или жарит сочные-восточные шашлыки. А вот с Иваном потом я как-то встретился на почве его интереса к бодибилдингу, и даже передал ему схемы тяжелоатлетического тренинга. Передал, и по привычке, тщательно вымыл руки...
Ну, по началу было у нас весело: разные сомнительные медицинские организации абсолютно бесплатно испытывали на нас свои новые препараты, два брата-калобрата анекдоты травили напропалую и соревновались кто громче и смачнее взбзднёт, а ещё решали разные там сканворды и прочую судоку, и каждая ночь у нас оглашалась концертом духовых инструментов не хуже знаменитого Лондонского симфонического оркестра: П-п-у-у-у! Пр-п-р-р-р-р! Бзз-з-з! Фью-у-у-у! и т.д.
Но потом как-то стало не очень весело. Начались суровые будни с применением прогрессивного лечения.
А инновационность лечения состояла в одуревшем комплексе из самых современных препаратов: настойки коры дуба в пузырьках из-под пинициллина, ядрёно-горьких таблеток левомицитина и процедур.
Вот на почве этого метода и начался у меня конфликт с персоналом. Им, видите ли, необходим был от меня ещё один анализ. И прицепились ко мне: «Давай, щучий сын анализы каловские!!!». А у меня из-за ежедневного приёма коры дуба в утробе полный застой образовался, как в сссре в 80-х годах. Кто хоть раз обжирался ягодами черёмухи, меня поймёт. Состояние как в той рекламе: «Спрей закрепляющий, сильной фиксации, зафиксируйте ваши...»
Короче не может страна выдать удобрений и всё тут. А эти в белых халатах, гиппократы хреновы, с другого конца заходят: «Ну тогда скажи ''двести'' - снимай штаны, иди к невесте!» Будем тебе промышленно-очищающую клизму ставить. Есть у них там для этих целей специально обученные матёрые барышни, на лицо и прочие атрибуты как официантки из пивного фестиваля октоберфест. И что примечательно, они всегда ходят парами - одна держит, вторая вставляет.
Короче, я как увидел этих валькирий с клизмой с резиновым шлангом, так сразу и подумал, да ну нах такие ролевые игры!
Тем более, что они представительницы женского пола, и это как-то унижает моё мужское достоинство, и вообще лезут они сзади с недвусмысленными намёками и могут рассмотреть мои самые задние мысли.
Но соскочить с темы, почему-то не удалось, и я в состоянии, близком к нервному срыву, даже перефразировал вслух анекдот про мальчика и пропеллер, типа мол «Тетенька, а может не надо, я же мальчик?!» На что под дружный грудной хохот получил категоричный ответ: «Нет, ты сейчас не мальчик, ты сейчас с клизьмой будешь сообщающимися сосудами!».
Дальше всё как в тумане, выхожу из процедурной, а братья дезентирийщики, видя моё изумленное состояние, из жалости суют мне своими дизентирийными руками какие-то журналы и предлагают разделить с ними трапезу, которой они уже успели поделиться с сальмонилёзником. И глядя на весь этот бардак, перед глазами у меня проплыли серии оригинального мультика Happy tree friends: чьи-то глазные яблоки, оторванные руки, вывалившиеся мозги и забавная музычка «там-там-тарам-там-там..тарадарам-тарадарам».
Я тогда подумал, что я в аду, но нет, ещё только в предбаннике...
Помимо весёлых медсестёр и санитарок были у нас там и другие колоритные персонажи: Доктор хаус, Доктор Тырса, и даже Доктор Геббельс. И всё это было одно лицо - заведующий отделением.
Этот бродяга завотделением каждый день таким формазоном заходил к нам в палату и каждый раз шутил: «Ну как тут наша биологическая угроза поживает?»
А подлые сестрички-клизмоделки не отстают, наседают со своими стрёмными непристойными предложениями.
Я терпел-терпел, потом не выдержал, взмолился уже. Девчата, кричу, милосердные сестры, задница уже болит, а они задница - это дело наживное, для мужчины задница вообще не главное.
Не стал я расспрошивать что для мужчины главное. Тем более что три девицы под окном уже заняли позицию с катеторòм.
И чувствую, что становится мне в этой больничке хуже и хуже, тем более, что симптомы мои изначальные и не думают проходить, а вот нервеные осложнения от всего происходящего маразма накладывают дополнительный отпечаток.
Когда меня пришли навестить мои лучшие институтские подруги Жанна и Ира, то они меня вообще не узнали. Это я понял, когда на крики под окнами «Владик!» я высунулся в окно, помахал им ладошкой, а они продолжали дружно кричать «Вла-адик!».
Тут я стал проявлять некоторое беспокойство относительно своей дальнейшей судьбы и стал распрашивать заботливый медперсонал: «Ребятушки, святые товарищи, когда же мой диагноз придет?» Но слышал лишь примерно следующее: «Ах, перестаньте вы канючить. Как вас с таким невозможным характером женщины любят?»
Посмотрел я на них с отеческой грустью, вспомнил стишок из пионерского прошлого, что-то такое: «Взвейтесь кострами синие ночи, мы пионерки сукины дочи». Ну всё, думаю, - надо валить отседова.
Но это оказалось не так уж и просто. Мне предстоял ещё один анализ.
Суть этой скотской процедуры состоял в следущем: сначала пациенту дают выпить литров девять какой-то жидкой извёстки, затем раздевают до гола, укладывают на стол и фоткают брюхо ренгеном (типа эта белая бодяга проявит все дефекты организма).
Хернёй этой убойной поила меня новая медсестричка, такая «Б» в сарафане.
На третьем литре я понял, что бак переполнен и кингстон долго не протянет, ибо давление на и без того измученный клапан было критическим. Но надо было делать процедуру и залезать на стол.
Медсестричка, словно издеваясь, не спеша заводила оборудование, а я лёжа как сосиска с густью вёл обратный отсчет до своего конфуза.
Наконец, поняв, что уже алес-капут, и сейчас случится непоправимое, я буквально заорал: «Я, гражданка фельдшер, в туалет хочу, то есть по-большому. Труба вообще, сил никаких нет, щас вот прям здесь на столе всю поляну вам обновлю!».
А она отвечает, потерпи, мол, милок, авось пронесёт.
Ко-о-нечно пронесет! Да так пронесет, что смоет всех нахрен как в авгиевых конюшнях. Каким чудом выдержал я эту экзекуцию - не знаю, знаю только что все время в голове крутилась заезженая пластинка «Весёлый разговор: а он зарезал сам себя!...»
На следующий (седьмой день пребывания в стационаре) заявляется к нам бродяга завотделением и говорит задушевным голосом, мол пришли результаты ваших исследований, извините, вы не наш клиент.
А мне уже всё похрен, лишь бы поправиться, и только то и думаю - куда мне теперь?, лучше-то не стало, но вернее конечно полегче осознавать что я за эту веселенькую неделю ничего такого не подцепил от соседей или вообще чего-нибудь на нервной почве.
Завотделения посмотрел на меня своими пожилыми бельмами. Вы - говорит - крепитесь, капельки пропейте какие-нибудь. А там глядишь и рассосется все самособой. Человеческий организм - штука тонкая, он достоин всеобщего удивления. Даже бывалые врачи, так сказать светила медицыны, сами говорит, затрудняются узнать, как и чего и какие факты происходят в человеческом теле. Я и сам, хоть и профессор и даже академик определенной академии затрудняюсь порой сказать, где у кого печенка лежит и где селезенка. У одного, - говорит, - кишки болят, а у другой, может худеть начал, хотя, - говорит, - жрёт как мерин и срё..., короче все как мерин делает.
Вот, говорит в италии одному макароннику кожу на задницу пересадили, так он видеть стал. Загадка природы! А я ему, не понял, так он чё, слепой что ли был? Да не, какой нах, слепой, дальтоник просто был, а тут стал цвета различать. Так что жопа - дело тонкое!
Хотите в городскую больницу обратитесь в отделение проктологии и гнойной хирургии - там тоже по вашей - по задней части спецы, а хотите - находитесь так. Это у вас болезнь не смертельная. И некоторые мужчины, не считаясь с общепринятой наружностью, вполне привыкли замечать в себе таковую похудевшую утонченную внешность. Ща вообще модно у парней смахивать на педерастов разных, чтобы нравиться девочкам. А что проносит вас как мишку на сереве, так щас у всех дисбактериоз и диарея, потому что не все йогурты одинаково полезны! Так поучительно сказал мне напрощание завотд и поскакал, цокая копытами, по страшному корридору.
Ну все, думаю, доктор Петров прощай, горьких пилюлек больше не назначай. Мне-то, мля, откуда все эти ваши злодеручие тонкости знать? Но осадочек, конечно, остался.
Можно было, конечно, на них на всех ентих коновалов бумагу накатать и погнать их всех к едрёне-матрёне за такую техническую слабость. Но моё пошатнувшееся и без того состояние не позволяло делать широких воинственных жестов. Не потянуло бы развернутую военную кампанию.
Короче, вышел я из больнички той в совершенно архиневозможном виде, со слегка ошалевшим таблищем. Хлопнул дверью. Постоял, собирая оставшиеся мысли в кучку, и пошел себе восвояси покачиваясь.
