Юмористические автобиографические заметки
99-ка. Продолжение (Часть четвертая: Дубы тоже любят людей)
Докатили мы лайбу мою до гаража, втиснули кое-как на пальчиках в ворота, договорились, что с утра потянем её родимую на сервис. Только кандидатуру Рыжего я сразу нафик отмёл, поедем, говорю, в нормальный сервис к абхазам в Черёмушки.
Утром Лёха примчался на Чарлике.
Все участники мероприятия, то есть я и Лёха, бодренькие свеженькие как маринованные хрустящие патиссончики. У меня так вообще от оптимистичных предчувствий в теле такая приятная гибкость образовалась. Однако, подвело меня предчувствие...
Началось все с того, как мы девятину мою из гаража выкатывали.
Я чё-то перебдел и знай на Лёху покрикиваю, чтоб аккуратнее выталкивал, все-тки не запор горбатый. Бегаю, суечусь вокруг да около, как сукин сын, проявляю, так сказать, бдительность. Лёха мне от этой бдительности чуть пару раз фотокарточку не смазал.
Ну, выкатили кое-как, Лёха злой, я довольный как слон. Привязали веревку, расселись по экипажам. Я, главное, авариечку врубил, зеркало заднего вида поправил, а ключ в замок зажигания, дурак, вставить забыл...
Лёха тронул. Сначала хорошо все пошло: «вот едет тачка - красота, шуршат колеса не-спе-ша!». На душе мёд разлился, в сердце огонь от грядущих свершений полыхает, на синем небе птички разные кружат и бабочки летают, и даже от нахлынувших чувств рвется на ружу крик души: «Эх, бляха-муха, хорошо, братцы!!!»
Тут, заходим мы неспеша в поворот, и с ласковым щелчком закусывает у меня руль...
Ужос, кароче!
Мне жухняк, а Лёхе, походу, пох, ему хоть трактор Беларусь сзади привяжи, он на своем отцовском чарлике на крейсерскую скорость выходит!
Я давай что есть силы на гудок жать, да фарами моргать - командиру чарлика хоть бы хрен, у него Кучин поёт за тюрьму и за волков, а зеркала боковые он ещё с прошлой погони от ментов пообломал.
Сначала меня поколбасило малёк по проселочной дороге, но потом тачанка на рельсы встала, и прет прямо на соседский угловой дуб.
И тут я вроде как в кинотеатре на сеансе фильма-катастрофы в 3D: гляжу, а на меня, как в замедленном действии, этот грёбанный дуб надвигается, мощный такой, развесистый...
Я как заору: «Абанамат! Спаситенашидуши!!!». Орал аж горло сорвал - ноль эмоций.
Мыслей у меня в этот момент было две: о том, как бы почётче катапультироватца и завещание составить ослабевшей рукой.
Наша квартальная тётя Люда случайно увидела этот передвижной цырк, аж нахер рот открыла.
И тут на меня такая апатия напала, туши свет! Я ломитца и орать перестал - филя, лучше уж в дерево, чем в тётю Люду... Только смотрю грустно на историческое событие: стыковку двух аппаратов «лада-самара - дуб».
Трах-бах, конец фильма...
Вышел я, чуть не плача. Лёха тоже выскочил. Я ему, быку трелёвочному, было предъяву, а тому хоть в глаза нассы - пофиг. Ржёт ещё над моим стихийным бедствием. Не бзди, говорит, компадре, ты вообще снайпер, мулиметражист, говорит, только самое ребро крыла помялось, а так ничего... Вот то же мне, друг называется!
Короче, «ехали медведи на велосипеде» - чапал я на ремонт двигла, а попал ещё и на кузовщину...
Ладно, дело-делом, а сбитый мой борт по всякому на сервис надо. Ключ-то я теперь вставил, но настроение всё одно - говно.
Одна радость, абхазы знакомые на ремонте уже поджидали. Как мы подкатили, понавыскакивали из боксов своих, руки жмут и чирикают: «Ора-вася, братик, не грусти, всё офигенно зделаем, как новий будет»! В общим, если акцент не передавать - по сходной цене, говорят, с тебя земляк за работу возьмём, как для родственника сделаем! Я от таких слов, конечно, сразу повеселел. Тем более, обстановка у пацанов там располагающая: ковры по стенам висят, кальян в углу дымитсо, музычка качает «Кайфуем, сегодня мы с тобой кайфуем», короче, мля, нормальный сервис. Причем, базарят, что по бырому все подшаманят, даже гулять не придётся. Залезай, мол в гостевую, читай журнальчики, там вообще ничтяков мачхума!
Я уважительно на парней посмотрел, пожал Лёхе ручку и распрощался, а сам пошёл глянцевый плэйбой за 1982 год листать и говёный кофе чибо из банки хлестать.
Тока я расслабиться решил в обнимку с мисс июль 92, как заваливает ко мне в нумер какой-то дядька.
Заходит, значит этот дядько, и как-то подозрительно на меня зырит.
Я терпел-терпел, ну не выдержал: что вы, говорю, юноша бледный со взором горящим, на меня то есть блымаете своими буркалами? Я, говорю, женщинам не позволяю меня так беззастенчиво разглядывать, не то что разным хренам с горы.
А тот, молча закатил телогреечку и показывает мне немытую поясницу. Хотел я ему за такие туманные картины с ноги в эту поясниццу упороть, да мужик тот начал объясняться.
Назвался он Михал Палычем.
- Вы не так поняли, меня, молодой человек, это так сказать, производственные травмы. А сам я есть никто иной, как мастер-моторист ентого самого цеха. Щас много всяких жуликов развелось, пытаются от нечего делать разные слезливые истории придумывать и выклянчивать себе разные материальные блага. Ну, а у меня всё-таки явные признаки. Признаки не соврут... Я, дорогой мой человек, в своё время был отмечен судьбой - я был жертвой автосервиса! Я, уважаемый товарищ, был задавлен мотором от ЗИЛа.
Тут Михал Палыч торжественно посмотрел на меня и, снова полез показывать мне какие-то царапины на заднице. Помолчав многозначительно, он продолжил:
- Да-с, был задавлен мотором от грузовика. Вы нашего бывшего хозяина сервиса Бибалета Славиковича знаете?
- В душе не чаю, ответил я.
- Ну, так вот... У этого Славиковича я и трудился мотристом.
Так вот такой был, знаете ли, случай: разобрал я мотор зиловский, скажем, в понедельник, а в субботу кризис 98 года случился. И хозяин наш потом обанкротился, сыграл так сказать, в дудку. Но это после было, а тогда во вторник, за четыре дня до кризиса, бежит ко мне наш старший цеха и зовёт:
- Иди,- говорит,- кличут. У шефа,- говорит,- кража и пропажа, а на тебя подозрение. Живо! А не то тебе голову оттяпают.
Я ватничек накинул, похряпал на дорогу - и к ним.
Прибегаю. Вваливаюсь, натурально, в цех.
Гляжу - супруга Биболетика бьётся в истерике и по стенду инжекторному пятками бьёт.
Увидела она меня и говорит сквозь слёзы:
- Ах,- говорит,- Михаил, ёп-переёп, не вы ли спёрли канистру моторного масла Тотал?
- Что вы,- говорю,- что вы, жена хозяина! На что,- говорю,- мне масло это французское, если я русский? Смешно,- говорю. Извините за выражение.
А она рыдает.
- Нет,- говорит,- не иначе как вы спёрли, ёп-переёп.
И вдруг входит сам бывший хозяин и всем присутствующим возражает:
- Я,- говорит,- чересчур богатый человек, и мне раз плюнуть и растереть ваше буржуйское моторное масло, но,- говорит,- это дело я так не оставлю. Руки,- говорит,- свои я не хочу пачкать о ваше хайло, но подам ко взысканию, ёп-переёп. Ступай,- говорит,- отселева.
Я, конечно, посмотрел в окно и вышел.
Пришёл я домой, лёг и лежу. И ужасно скучаю от огорчения. Потому что не брал я ихнего вонючего масла.
И лежу я день и два - курей перестал кушать и всё думаю, где могло быть это гребанное масло.
И вдруг - на пятый день - как ударит меня что-то в голову.
«Батюшки,- думаю,- да канистру енту я же сам за стенд инжекторный запихнул, чтобы опосля ночером свиснуть».
Накинул я сию минуту на себя ватничек и, не покушав даже, побежал в цех.
И вот бегу я по улице и берёт меня какая-то неясная тревога. Что это, думаю, народ как странно ходит боком и доллары меняет судорожно? С чего бы это, думаю.
Спрашиваю у прохожих. Отвечают:
- Вчера произошел кризис 98 года.
Поднажал я - и в сервис.
Забегаю в цех. Смотрю мотор мой зиловский на цепочке под потолком болтается. И сразу меня как-то осенило: не попасть бы, думаю, под мотор. А мотор болтается... Ну, ладно. Подошёл я ближе, спрашиваю:
- Чего тут происходит?
- А это,- работяги наши говорят,- мы щас Биболетыча приватизировать будем. И шкворни металлические загадочно так подоставали.
И вдруг вижу я - идёт бывший наш шеф. На рогах идёт и поёт дурным голосом: «когда я на почте служил ямщиком, был молод имел я силёнки...». Ну, думаю, надрался, сцуко!
Растолкал я народ, кричу:
- За стендиком,- кричу,- масло ваше, туды его в качель!
А Биболетик, гнида, нуль на меня внимания и вообще мычит и «мама» сказать не может.
Бросился я ближе к нему, аккурат под мотор. А мотор, ахтунг!, как зашуршит цепочкой и в тую минуту, как жахнет меня по жопе по касательной...
Короче, сдаётся мне, господа, что это была трагедия...
Тут я прервал этот лиричный монолог и поинтересовался, на кой хрен мне эта малозначительная информация. На что Михал Палыч попросил меня замолвить словечко перед новым хозяином, чтобы его сердечного вновь вернули в строй на фронт моторной обороны.
Я послал его лососнуть тунца, пообещал что-то неопределенное и чижиком выпорхнул на волю к моей тачиле
Ну а абхазы ужо карбюратор починили, все зашибись. Поручкались мы, обнялись как молочные братья, и погнал я на своей ласточке на встречу новым приключениям!
