Мое эссе, отредактированное одним профессионалом и просто хорошим человеком ]:)
Новая работа
У меня новая работа. И плохое настроение. Работа отличная, творческая, но уж больно непривычная. Не по себе дерево срубила. Поэтому настроение плохое. И я поехала в конюшню. Взяла яблок и хлеба для лошадок, денег для хозяев.
Едем с подругой в маршрутке, смотрим на придорожный пейзаж. Попадаются и аккуратненькие домики, но все больше - полуразвалившиеся избы. Их не ремонтируют, потому что скоро все равно сносить. Город наступает, и избы заваливаются набок, как бы стараясь пригнуться, спастись от этой взрывной волны. У этих избушек тоже новая работа. Были гордостью хозяев, а стали памятником ушедшей эпохе. И народная тропа зарастет к ним очень скоро.
Выходим из маршрутки, идем по обочине. Справа церковь, похоже, 18 века. Ага, точно. У церкви тоже новая работа. Служила, небось - складом или чем похуже в советское время, а теперь вот благовест раздается, часы на колокольне время показывают.
За церковью усадьба Гребнево, а точнее - то, что от нее осталось. В службах у ворот кто-то живет, но живет так неустроенно и бедно, что невольно комок к горлу подкатывает. Ворот, собственно, уже почти нет, основные флигеля выглядят как после атомной войны. Стены, пол, угрожающие пробить череп стропила (а какие балки, толстые, мощные - мечта плотника). Сыплющие кирпичной крошкой оконные проемы…
Пришли в конюшню. Мне вывели коня по имени Помор. Ксюше - Нику, Тане - Трояна. Ника, надо заметить, моя любимица. В итоге я все-таки села на Нику…
Когда я впервые села в седло, впервые познакомилась с конями, Ника поняла меня буквально с полуслова. И даже читала мысли. Правда, ей со мной было тяжело, но я обещала научиться скакать получше. А она, кажется, поняла.
Теперь Ника меня узнала и обрадовалась. У тебя, лошадка, что? - остались обо мне хорошие воспоминания? Видимо, нет: сегодня Ника меня отчаянно не слушалась. Хоть шенкелем посылай, хоть поводьями, хоть ласковые слова говори. Ждала, наверное, когда перестану злиться на нее, на себя, на окружающих. И дождалась. Тогда-то и наступил альянс.
Когда пришло время возвращаться, Таня чуть не свалилась со своего Трояна,. Конь рванул галопом, седло съехало, конь испугался и завертелся на месте. При этом одна нога у Тани была на земле, а другая осталась в стремени. Но, слава богу, Таня даже не упала, а благополучно расцепилась с конем. Мы пошли заводить лошадей домой. Ника артачилась. И только уже оказавшись в стойле, я поняла, в чем дело. Я забыла ослабить подпругу и закинуть на седло стремена. «Ой, Лошадка, ты извини…» - Ника уткнулась в меня мордой, потерлась, как это делают кошки. Лошадка, тебя тут не любят. Маленькая, и повод без трензеля, и седло не такое. У тебя тоже плохое настроение и новая работа!
Потом мы вернулись в усадьбу. В советское время тут жили. Вон крюки от батарей под окнами, линолеум на полу. Что же, общага - тоже «дворянское гнездо».
Теперь тут, похоже, притон. Пустых бутылок вокруг немерено. Бродим по бывшей парадной анфиладе, и вдруг слышим голоса. Что это? Гопники какие-то? Мы выпрыгиваем из окон и оказываемся в саду.
Кругом явное запустение: и деревца одичали, и траву никто не косил. Сад яблоневый, а то было бы совсем по-чеховски. У сада, видимо, тоже новая работа. И не лучшая. Дальше река. Холодная и туманная. Красивая до невозможности. Несмотря на погоду, хочется искупаться. Вода чистая - по крайней мере, на вид.
Возвращаемся домой. Темно. Я вспоминаю избы, церковь, усадьбу и Нику и думаю, что у меня, пожалуй, неплохая новая работа.
У меня новая работа. И плохое настроение. Работа отличная, творческая, но уж больно непривычная. Не по себе дерево срубила. Поэтому настроение плохое. И я поехала в конюшню. Взяла яблок и хлеба для лошадок, денег для хозяев.
Едем с подругой в маршрутке, смотрим на придорожный пейзаж. Попадаются и аккуратненькие домики, но все больше - полуразвалившиеся избы. Их не ремонтируют, потому что скоро все равно сносить. Город наступает, и избы заваливаются набок, как бы стараясь пригнуться, спастись от этой взрывной волны. У этих избушек тоже новая работа. Были гордостью хозяев, а стали памятником ушедшей эпохе. И народная тропа зарастет к ним очень скоро.
Выходим из маршрутки, идем по обочине. Справа церковь, похоже, 18 века. Ага, точно. У церкви тоже новая работа. Служила, небось - складом или чем похуже в советское время, а теперь вот благовест раздается, часы на колокольне время показывают.
За церковью усадьба Гребнево, а точнее - то, что от нее осталось. В службах у ворот кто-то живет, но живет так неустроенно и бедно, что невольно комок к горлу подкатывает. Ворот, собственно, уже почти нет, основные флигеля выглядят как после атомной войны. Стены, пол, угрожающие пробить череп стропила (а какие балки, толстые, мощные - мечта плотника). Сыплющие кирпичной крошкой оконные проемы…
Пришли в конюшню. Мне вывели коня по имени Помор. Ксюше - Нику, Тане - Трояна. Ника, надо заметить, моя любимица. В итоге я все-таки села на Нику…
Когда я впервые села в седло, впервые познакомилась с конями, Ника поняла меня буквально с полуслова. И даже читала мысли. Правда, ей со мной было тяжело, но я обещала научиться скакать получше. А она, кажется, поняла.
Теперь Ника меня узнала и обрадовалась. У тебя, лошадка, что? - остались обо мне хорошие воспоминания? Видимо, нет: сегодня Ника меня отчаянно не слушалась. Хоть шенкелем посылай, хоть поводьями, хоть ласковые слова говори. Ждала, наверное, когда перестану злиться на нее, на себя, на окружающих. И дождалась. Тогда-то и наступил альянс.
Когда пришло время возвращаться, Таня чуть не свалилась со своего Трояна,. Конь рванул галопом, седло съехало, конь испугался и завертелся на месте. При этом одна нога у Тани была на земле, а другая осталась в стремени. Но, слава богу, Таня даже не упала, а благополучно расцепилась с конем. Мы пошли заводить лошадей домой. Ника артачилась. И только уже оказавшись в стойле, я поняла, в чем дело. Я забыла ослабить подпругу и закинуть на седло стремена. «Ой, Лошадка, ты извини…» - Ника уткнулась в меня мордой, потерлась, как это делают кошки. Лошадка, тебя тут не любят. Маленькая, и повод без трензеля, и седло не такое. У тебя тоже плохое настроение и новая работа!
Потом мы вернулись в усадьбу. В советское время тут жили. Вон крюки от батарей под окнами, линолеум на полу. Что же, общага - тоже «дворянское гнездо».
Теперь тут, похоже, притон. Пустых бутылок вокруг немерено. Бродим по бывшей парадной анфиладе, и вдруг слышим голоса. Что это? Гопники какие-то? Мы выпрыгиваем из окон и оказываемся в саду.
Кругом явное запустение: и деревца одичали, и траву никто не косил. Сад яблоневый, а то было бы совсем по-чеховски. У сада, видимо, тоже новая работа. И не лучшая. Дальше река. Холодная и туманная. Красивая до невозможности. Несмотря на погоду, хочется искупаться. Вода чистая - по крайней мере, на вид.
Возвращаемся домой. Темно. Я вспоминаю избы, церковь, усадьбу и Нику и думаю, что у меня, пожалуй, неплохая новая работа.