Не путать понятия «зарабатывать» и «продаваться»!
О заседании Отдела палеолита ИИМК РАН, проходившем 20 декабря 2010 г., я уже сообщал (http://durnowo.livejournal.com/140433.html). Своими впечатлениями делился сотрудник Отдела палеолита, потомственный археолог Сергей Николаевич Лисицын (http://durnowo.livejournal.com/140698.html). Этот пост содержит рассказ о заседании сотрудника Отдела палеолита, потомственного археолога Марии Николаевны Желтовой. Название поста представляет собой цитату из рассказа М.Н.Желтовой
Впечатления от заседания
Впечатление 1 : это было хорошо подготовленное заседание, тематика которого вызвала повышенный интерес. Зал был полон, по списку присутствовало 64 человека, на самом деле - более сотни. Значит, все же многие понимают, что это не «частные разборки питерских археологов», как мне приходилось иногда слышать. Присутствовали коллеги и специалисты в области естественных наук из Государственного Эрмитажа, МАЭ РАН, СПбГУ, РГПУ им. А.А. Герцена, Института Озероведения РАН, ВСЕГЕИ им. А.П. Карпинского, Петрозаводского ГУ, СЗНИИ «Наследия», из других отделов ИИМК РАН. Оба доклада, П.Е. Сорокина + Т.М. Гусенцовой и А.И. Мурашкина, были выслушаны с большим вниманием, обсуждение в обоих случаях носило весьма оживленный характер. Все заседание продолжалось без малого 4 часа. Некоторое удивление вызвала замена докладчика со стороны Группы охранной археологии ИИМК - в повестке был заявлен доклад А.В. Суворова, на ту же тему. А.В. Суворов сидел в зале, и зачем было нужно заменять докладчика? Антон Игоревич довольно бодро изложил материалы, но в некоторых случаях ему пришлось признать, что это не его личное мнение и среди исследователей каменного века в этой группе имеются противоречия. Отвечать на вопросы поэтому периодически вскакивал А.В. Суворов, иногда М.В. Шитов, вовсе не упомянутый среди соавторов доклада.
Впечатление 2 : многие из присутствующих невольно пытались сравнивать два представленных доклада, так как оба они были посвящены результатам изучения одного и того же памятника, но этого не следовало делать, поскольку они выполнены в разных жанрах. Доклад П.Е. Сорокина и Т.М. Гусенцовой был хорошо подготовлен и акцентирован именно для данной аудитории. Были продемонстрированы планы раскопов, разрезы, фото объектов слоя (каменных выкладок, ям с заполнением, остатков жилища и деревянных конструкций) и материала. Осталось отличное впечатление и от высокопрофессионального уровня проведенных полевых работ, и от превосходно выполненной кабинетной аналитики. Не осталось сомнений в in sit’ности объектов и в том, что речь идет о поселении с развитой, по меркам каменного века, инфраструктурой.
Доклад А.И. Мурашкина представлял собой весьма предварительный отчет о недавно законченных полевых работах и вполне этому жанру соответствовал. Здесь также были продемонстрированы планы, разрезы и фото некоторых находок. Было очевидно, что докладчику пришлось отвечать за не вполне разделяемые им умозаключения, опираясь на недоработанный материал. Осталось совершенно неясным, почему на столь предварительном уровне докладчик позволял себе делать очень категоричные выводы, а также безапелляционные высказывания по поводу работ Т.М. Гусенцовой.
Исходя из этого, возникло впечатление 3 - жутковатое. Нельзя же на таком уровне опровергать существование жилища, которое ты не только не копал сам, но даже не видел. Зато его видели многие археологи, и для них факт его происхождения и назначения сомнения не вызывал. Высказывая сомнения в существовании жилища, Антон Игоревич покусился на авторитет опытного исследователя и поставил под сомнение выделение этих объектов в археологии камня вообще. При этом сотрудники группы охранной археологии потребовали у Т.М. Гусенцовой не только доказательств, что это жилище, но и сформулировать критерии, по которым определяется археологизированное жилище. Но этому учат в курсе «Основы археологии», заседания профильных отделов не предназначены для подобных обсуждений. Предполагается, что если авторитетный исследователь утверждает, что найденный им объект имеет искусственное происхождение и с большой долей вероятности трактуется как жилище, к тому же его мнение подтверждается коллегами, то оно принимается. А если у кого-то есть иное, одиозное мнение, то ему и доказывать.
Еще одно: в ходе заседания неоднократно пытались ткнуть Т.М. Гусенцову в не совсем удачно, как кажется ее оппонентам, выбранные ею термины, например «ямы-настилы». Так вот, ловить друг друга на неудачных терминах - детский сад. Это годится только в тех случаях, когда речь идет о выработке общей терминологии. В рассматриваемой ситуации до этого далеко, как ни жаль.
Впечатление 4 : для всех присутствующих, как явствовало из обсуждения, было несомненно, что речь идет о совершенно уникальном памятнике, требующем самого бережного к себе отношения и скрупулезного дальнейшего исследования. Вроде бы, чудовищная в своей, я бы сказала, ясельного уровня несуразности, идея о «дне морском», то есть - о полной перемещенности всего археологического материала рекой Охтой неизвестно откуда конкретно на Охтинский мыс, не поднималась в ходе заседания. Но - о чудо! - на следующий же день появилась возможность ознакомиться с публикацией на тему предварительных итогов (т.е. того, что излагал А.И. Мурашкин) в новом периодическом издании ИИМК РАН (В.И. Базарова и др. Новые исследования рыболовных заграждений на памятнике Охта 1: предварительные результаты//Бюллетень Института истории материальной культуры РАН N1 (охранная археология)/науч. ред. Н.Ф. Соловьева. ИИМК РАН - СПб: Издательство ИПК «Коста», 2010). Где самым что ни на есть черным по белому, в виде вывода, красуется опять все та же упомянутая идея про «дно морское», столь взбудоражившая научную общественность. Тогда что означали заверения в том, что имеется курс на взаимопонимание и сотрудничество с «предыдущими исследователями» (это Т.М. Гусенцова и П.Е. Сорокин), прозвучавшие в конце заседания в выступлении Н.Ф. Соловьевой? А зачем они были?
Есть еще впечатления, главным образом грустные, как и вышеизложенные. Все их можно свести к тому, что для ученого, как впрочем, и для других людей, «потеря лица» невосполнима ничем и ни на каком уровне. Конечно, ситуация в обществе накладывает свой отпечаток и на науку, а как же. Тем не менее, коммерциализация науки (не путать понятия «зарабатывать» и «продаваться»!!!) не оправдывает непрофессионального отношения к археологическим памятникам. Платят нам, или нет, наше дело - не просто копать и изучать, но, прежде всего, сохранять то, что можно сохранить. Нас и так не много, и не стоит думать, что можно существовать внутри археологии на каких-то особых правах и условиях. Как историки, опять же, вспомним опыт построения коммунизма «в одной, отдельно взятой стране».
Ничего личного. С моей точки зрения, это было нужное и проведенное на хорошем деловом уровне заседание Отдела палеолита. Особую гордость вызывает тот факт, что заведующий Отделом палеолита С.А. Васильев смог удержать все обсуждение в регламенте и в стиле научной дискуссии, что, видит Бог, было нелегко.
Впечатления от заседания
Впечатление 1 : это было хорошо подготовленное заседание, тематика которого вызвала повышенный интерес. Зал был полон, по списку присутствовало 64 человека, на самом деле - более сотни. Значит, все же многие понимают, что это не «частные разборки питерских археологов», как мне приходилось иногда слышать. Присутствовали коллеги и специалисты в области естественных наук из Государственного Эрмитажа, МАЭ РАН, СПбГУ, РГПУ им. А.А. Герцена, Института Озероведения РАН, ВСЕГЕИ им. А.П. Карпинского, Петрозаводского ГУ, СЗНИИ «Наследия», из других отделов ИИМК РАН. Оба доклада, П.Е. Сорокина + Т.М. Гусенцовой и А.И. Мурашкина, были выслушаны с большим вниманием, обсуждение в обоих случаях носило весьма оживленный характер. Все заседание продолжалось без малого 4 часа. Некоторое удивление вызвала замена докладчика со стороны Группы охранной археологии ИИМК - в повестке был заявлен доклад А.В. Суворова, на ту же тему. А.В. Суворов сидел в зале, и зачем было нужно заменять докладчика? Антон Игоревич довольно бодро изложил материалы, но в некоторых случаях ему пришлось признать, что это не его личное мнение и среди исследователей каменного века в этой группе имеются противоречия. Отвечать на вопросы поэтому периодически вскакивал А.В. Суворов, иногда М.В. Шитов, вовсе не упомянутый среди соавторов доклада.
Впечатление 2 : многие из присутствующих невольно пытались сравнивать два представленных доклада, так как оба они были посвящены результатам изучения одного и того же памятника, но этого не следовало делать, поскольку они выполнены в разных жанрах. Доклад П.Е. Сорокина и Т.М. Гусенцовой был хорошо подготовлен и акцентирован именно для данной аудитории. Были продемонстрированы планы раскопов, разрезы, фото объектов слоя (каменных выкладок, ям с заполнением, остатков жилища и деревянных конструкций) и материала. Осталось отличное впечатление и от высокопрофессионального уровня проведенных полевых работ, и от превосходно выполненной кабинетной аналитики. Не осталось сомнений в in sit’ности объектов и в том, что речь идет о поселении с развитой, по меркам каменного века, инфраструктурой.
Доклад А.И. Мурашкина представлял собой весьма предварительный отчет о недавно законченных полевых работах и вполне этому жанру соответствовал. Здесь также были продемонстрированы планы, разрезы и фото некоторых находок. Было очевидно, что докладчику пришлось отвечать за не вполне разделяемые им умозаключения, опираясь на недоработанный материал. Осталось совершенно неясным, почему на столь предварительном уровне докладчик позволял себе делать очень категоричные выводы, а также безапелляционные высказывания по поводу работ Т.М. Гусенцовой.
Исходя из этого, возникло впечатление 3 - жутковатое. Нельзя же на таком уровне опровергать существование жилища, которое ты не только не копал сам, но даже не видел. Зато его видели многие археологи, и для них факт его происхождения и назначения сомнения не вызывал. Высказывая сомнения в существовании жилища, Антон Игоревич покусился на авторитет опытного исследователя и поставил под сомнение выделение этих объектов в археологии камня вообще. При этом сотрудники группы охранной археологии потребовали у Т.М. Гусенцовой не только доказательств, что это жилище, но и сформулировать критерии, по которым определяется археологизированное жилище. Но этому учат в курсе «Основы археологии», заседания профильных отделов не предназначены для подобных обсуждений. Предполагается, что если авторитетный исследователь утверждает, что найденный им объект имеет искусственное происхождение и с большой долей вероятности трактуется как жилище, к тому же его мнение подтверждается коллегами, то оно принимается. А если у кого-то есть иное, одиозное мнение, то ему и доказывать.
Еще одно: в ходе заседания неоднократно пытались ткнуть Т.М. Гусенцову в не совсем удачно, как кажется ее оппонентам, выбранные ею термины, например «ямы-настилы». Так вот, ловить друг друга на неудачных терминах - детский сад. Это годится только в тех случаях, когда речь идет о выработке общей терминологии. В рассматриваемой ситуации до этого далеко, как ни жаль.
Впечатление 4 : для всех присутствующих, как явствовало из обсуждения, было несомненно, что речь идет о совершенно уникальном памятнике, требующем самого бережного к себе отношения и скрупулезного дальнейшего исследования. Вроде бы, чудовищная в своей, я бы сказала, ясельного уровня несуразности, идея о «дне морском», то есть - о полной перемещенности всего археологического материала рекой Охтой неизвестно откуда конкретно на Охтинский мыс, не поднималась в ходе заседания. Но - о чудо! - на следующий же день появилась возможность ознакомиться с публикацией на тему предварительных итогов (т.е. того, что излагал А.И. Мурашкин) в новом периодическом издании ИИМК РАН (В.И. Базарова и др. Новые исследования рыболовных заграждений на памятнике Охта 1: предварительные результаты//Бюллетень Института истории материальной культуры РАН N1 (охранная археология)/науч. ред. Н.Ф. Соловьева. ИИМК РАН - СПб: Издательство ИПК «Коста», 2010). Где самым что ни на есть черным по белому, в виде вывода, красуется опять все та же упомянутая идея про «дно морское», столь взбудоражившая научную общественность. Тогда что означали заверения в том, что имеется курс на взаимопонимание и сотрудничество с «предыдущими исследователями» (это Т.М. Гусенцова и П.Е. Сорокин), прозвучавшие в конце заседания в выступлении Н.Ф. Соловьевой? А зачем они были?
Есть еще впечатления, главным образом грустные, как и вышеизложенные. Все их можно свести к тому, что для ученого, как впрочем, и для других людей, «потеря лица» невосполнима ничем и ни на каком уровне. Конечно, ситуация в обществе накладывает свой отпечаток и на науку, а как же. Тем не менее, коммерциализация науки (не путать понятия «зарабатывать» и «продаваться»!!!) не оправдывает непрофессионального отношения к археологическим памятникам. Платят нам, или нет, наше дело - не просто копать и изучать, но, прежде всего, сохранять то, что можно сохранить. Нас и так не много, и не стоит думать, что можно существовать внутри археологии на каких-то особых правах и условиях. Как историки, опять же, вспомним опыт построения коммунизма «в одной, отдельно взятой стране».
Ничего личного. С моей точки зрения, это было нужное и проведенное на хорошем деловом уровне заседание Отдела палеолита. Особую гордость вызывает тот факт, что заведующий Отделом палеолита С.А. Васильев смог удержать все обсуждение в регламенте и в стиле научной дискуссии, что, видит Бог, было нелегко.