Я стал раздражительным
Сегодня заглянул в какую-то приофисную столовую. Ну как обычно - первое, второе, третье. Напротив меня сел со своим подносом мужик, слева положив развернутую газету. Это, в сущности, всё, что я видел - дальнейшее улавливало скорее периферийное зрение и слух.
Я только всматривался по старой привычке в свой общепитовский суп, думая: есть его или не есть, хотя есть по большому счёту хотелось. Мужик же уже висел над подносом как стервятник, одновременно читая газету и отхлёбывая суп.
И все же краем глаза я посмотрел на него, привлечённый шумными прихлёбываниями и постукиваниями ложкой. Кусочки пищи выпадали из его рта обратно в тарелку - благо, он почти лежал над ней; подбородок лоснился, глаза сосредоточенно пожирали газетную информацию.
Первое мне есть расхотелось и я задумался: есть ли мне второе.Позвяквание, причмокивание и сильные выдохи моего визави, теряшего кусочки пищи уже над тарелкой со вторым, родило в моей голове неожиданный вопрос самому себе: интересно, насколько это может быть приятно и оправданно, когда вилкой скоблишь не только тарелку, но и собственые зубы? Я представил и мне стало неприятно - как в стоматологическом кресле. Это чувство только усилилось, когда мужик, поев и скомкав салфетки, не отрываясь от газеты нащупал стаканчик с зубочистками. Он взял зубочистку, которые в подобных столовках даже не в бумажных футлярчиках, и стал ковыряться в зубах, как заправский стоматолог - с подцыкиванием, глубоким проникновением в щели и дупла, что-то оттуда извлекая и тут же слизывая с зубоочистительного "инструмента".
Еще один вздох, теперь уже сытый, - обед закончен.
А я его так и не начинал, рассматривая свои столовые приборы, выложенные на салфетку. Я чувствовал отвращение к еде, как какая-нибудь беременная институтка.
Старею...
Я только всматривался по старой привычке в свой общепитовский суп, думая: есть его или не есть, хотя есть по большому счёту хотелось. Мужик же уже висел над подносом как стервятник, одновременно читая газету и отхлёбывая суп.
И все же краем глаза я посмотрел на него, привлечённый шумными прихлёбываниями и постукиваниями ложкой. Кусочки пищи выпадали из его рта обратно в тарелку - благо, он почти лежал над ней; подбородок лоснился, глаза сосредоточенно пожирали газетную информацию.
Первое мне есть расхотелось и я задумался: есть ли мне второе.Позвяквание, причмокивание и сильные выдохи моего визави, теряшего кусочки пищи уже над тарелкой со вторым, родило в моей голове неожиданный вопрос самому себе: интересно, насколько это может быть приятно и оправданно, когда вилкой скоблишь не только тарелку, но и собственые зубы? Я представил и мне стало неприятно - как в стоматологическом кресле. Это чувство только усилилось, когда мужик, поев и скомкав салфетки, не отрываясь от газеты нащупал стаканчик с зубочистками. Он взял зубочистку, которые в подобных столовках даже не в бумажных футлярчиках, и стал ковыряться в зубах, как заправский стоматолог - с подцыкиванием, глубоким проникновением в щели и дупла, что-то оттуда извлекая и тут же слизывая с зубоочистительного "инструмента".
Еще один вздох, теперь уже сытый, - обед закончен.
А я его так и не начинал, рассматривая свои столовые приборы, выложенные на салфетку. Я чувствовал отвращение к еде, как какая-нибудь беременная институтка.
Старею...