Предпасхальное. Грустное.
В прошлом году эти самые дни - ожесточенная борьба за бабушкину жизнь. Еще мелькала призрачная надежда: «А вдруг…» И даже она говорила: «Кто знает, может, Бог даст поправлюсь». 13 апреля - первый ее сердечный приступ. Но она была оптимисткой, неисправимой оптимисткой. Наверное, такие, как она и выживали в войну, и под бомбежками пели песни и верили, что завтрашний день будет лучше предыдущего. И ее последняя Пасха. Это вспоминать грустно. Я помню, мы приехали. А мама стала жаловаться, что бабушка не давала спать всю ночь. Лешка метнулся за снотворным в аптеку. А она просто ждала свою последнюю Пасху. Бабушка говорила: «У людей праздник. А я вам праздник испортила». Пасха - это был ее праздник. Она всегда к нему готовилась загодя. Дом блестел. Новые занавески, дорогое покрывало доставались из сундука. Завтра, то есть в чистый четверг, еще до рассвета бабушка бы красила яйца. Луком. Даже в тот ее первый приступ, почти в бессознательном состоянии, она произносила: «До красного яичка». Так хотелось ей дожить до Пасхи. Она пекла чудные куличи. Таких купить нельзя. Да и никто уже не испечет такие. Будут другие, вкусные. Но такие, как пекла бабушка, уже не будет. Они были, что называется, фирменные. Как она переживала, чтобы они вышли хорошими, пышными, не подгорели. В детстве я обмазывала куличи гоголем моголем.
Раньше я тоже любила Пасху. Мы собирались всей семьей. Разговлялись. В нашем городе традиция - всегда в этот день ходить к близким на кладбище. Теперь я не люблю праздники вообще. И даже Пасху. Это первая Пасха, когда надо идти на кладбище к бабушке. От этой этой мысли в горле ком.
У меня стал свой отсчет времени. С 25 января начинается год. 25 января, когда мама позвонила и сказала о бабушкиным диагнозе и плохих прогнозах. А заканчивается 6 мая, когда бабулечки моей не стало. Все остальное - это тоже время. Как песок. Вроде идет, но каждый месяц 6 числа - обратный отсчет. И праздники - не праздники. Не люблю я больше их.