Тут было название, мне непонятное, поэтому я просто утащила сами стихи)
Оригинал взят у salut в традиционно: Самайн близко, мышы разговаривают с духами предков
казалось бы: я никем не могу оставаться с тобой, кроме той, кто тебя сочиняет.
Казалось, что я нарисую тебя, и обнять тебя станет немного проще.
Мне казалось все, что я знаю - потому что об истинном я ничего не знаю.
Это значило: будь Кассандрой и ври, плевать, кто верит, нужно пророчить.
Но мир огромен: вокруг меня кто-то пишет письма тому, кто нужен,
И не взирает на то, по какую сей кто-то сторону света.
Кто-то в каталке везет другого, шьет ему крылья, готовит ужин,
Планирует перелет до страны, где часты ураганы, где держит ветер.
Мир огромен, невыносим, неподьемен, жутко прекрасен
и нестерпимо громок, и запредельно близок, и в то же время - вторичен,
Все, что могу придумать, давно существует, давно описано в красках,
Несовместимых с моим восприятием слабым и ограниченным.
Всё существует - но мне не принять его, не вместить его, не проверить,
Не познать ни в библейском смысле, ни даже просто.
Значит, что есть и ты, но не для меня, а для кого-нибудь соразмерного
тебе, которого я сочиняла, задравши голову, чтобы не капали слезы.
а теперь, когда тебя нет, я успела к тому, кем ты двадцать лет назад восхищал меня.
Я успела к тебе, успела, и взяла себе твое место, твое оружие.
Я теперь знаю, откуда берутся дети у девы Марии и Божья ангела.
Я молюсь Ему на Розарии, чтобы ты был там, где можешь быть,
даже если все двери туда для меня разрушены.
Я та специальная девочка, которая целую жизнь открывает двери,
Я та Алиса, которая в двери не может войти, не просунув голову.
Казалось, что ты можешь быть лишь тем, в кого я смогу поверить,
А я не могу.
Просто будь.
Может быть, я тебя расскажу кому-то другому.
казалось бы: я никем не могу оставаться с тобой, кроме той, кто тебя сочиняет.
Казалось, что я нарисую тебя, и обнять тебя станет немного проще.
Мне казалось все, что я знаю - потому что об истинном я ничего не знаю.
Это значило: будь Кассандрой и ври, плевать, кто верит, нужно пророчить.
Но мир огромен: вокруг меня кто-то пишет письма тому, кто нужен,
И не взирает на то, по какую сей кто-то сторону света.
Кто-то в каталке везет другого, шьет ему крылья, готовит ужин,
Планирует перелет до страны, где часты ураганы, где держит ветер.
Мир огромен, невыносим, неподьемен, жутко прекрасен
и нестерпимо громок, и запредельно близок, и в то же время - вторичен,
Все, что могу придумать, давно существует, давно описано в красках,
Несовместимых с моим восприятием слабым и ограниченным.
Всё существует - но мне не принять его, не вместить его, не проверить,
Не познать ни в библейском смысле, ни даже просто.
Значит, что есть и ты, но не для меня, а для кого-нибудь соразмерного
тебе, которого я сочиняла, задравши голову, чтобы не капали слезы.
а теперь, когда тебя нет, я успела к тому, кем ты двадцать лет назад восхищал меня.
Я успела к тебе, успела, и взяла себе твое место, твое оружие.
Я теперь знаю, откуда берутся дети у девы Марии и Божья ангела.
Я молюсь Ему на Розарии, чтобы ты был там, где можешь быть,
даже если все двери туда для меня разрушены.
Я та специальная девочка, которая целую жизнь открывает двери,
Я та Алиса, которая в двери не может войти, не просунув голову.
Казалось, что ты можешь быть лишь тем, в кого я смогу поверить,
А я не могу.
Просто будь.
Может быть, я тебя расскажу кому-то другому.