Чилита
И вот время побежало с дикой скоростью, как будто хлещет его пониже пояса нагайкой бравый парень-казак Например, такой, похожий на моего деда - чернобровый, с копной смоляных кудрей, с угольными глазами, быстрый и сильный, рождённый не в то время, как и все они, воевавшие, пережившие войну, оставившие там свой разум, судорожно искавшие точки опоры, не находившие, падающие в глазах жён и дочерей. Он учил Лёлю математике, она теперь на всех обижается и всегда плачет. Девочке за 60, а она всё дуется. Если ты, Лелище, съела ещё одну пастилку, то я опять откушу это яблоко (с). И Муся, играющая в моряка Костю, - побег с деревянным рулём от будней 50-х годов 20-го века. Костя - сам себе лоцман, сам себе боцман...
Моей Наташеньке шили платья в лучших ателье. И слыла она первой красавицей. Потом время с нагайкой догнало и урезало. Всё урезало: платья, красоту. Вышла замуж плакса Лёля, уплыла в кругосветное плавание Муся-Костя, родились новые люди, они ели Наташины пироги с вареньем и ничего не знали. Про время с нагайкой - свист в ушах - накатит и уж четверть века как не бывало - отчикрыжило кусок. Так, словно бы шило из этих кусков платья для новых красавиц.
И тех было сызнова. И Наташенька, глядя в угольные глазки маленькой внучки, пела "Ай-ай-ай-ай, ну что за девчёнка...!"
На всё тотчас же сыщет ответ...
Звонко смеялась над нами только судьба.
Старые песни никто не помнит и ты легла рядом с дедом. У него красноармейская звезда, ты под православным крестом.
Если меня спросят "Что тебе эта земля? Почему не уедешь?", то ответ прост: тут в маленьком городе на юге растут на дедовых костях из чернозёма тополя. В мае они встречают меня на вокзале, на который я не приеду и где меня не встретит другой темноволосый, горбоносый мужчина и его кудрявый сын, которого я не знаю. Мои отец и брат, не знающие, как я выгляжу, и зовущие моряка Костю в дальние страны тополя.
"Всегда смеется звонко".
А по другую сторону поворота на будущее вылупятся из Наташеньки три мальчика и четыре девочки. И пойдут по пыльным дорогам, унося тень её образа в глубокое далёко.
И над самым маленьким мальчиком включится музыкальный аппарат. Я мальчик колокольчик из города Динь-Динь (с) И Клавину песню запоёт механическая пружинка. "Зря не ищите, в деревне нашей право же нет другой такой Чилиты"
И когда моим глазам открывается простор небесный и горизонты пейзажной тверди, в которых тоска по прошлому сплетается с тоской по бесконкчности, на меня смотрят из прошлого века твои глаза, уводящие моего сына в будущее. Прошитая тобой насквозь память, открывает двери в дурацкой детской игрушке.
Хоть сколько ещё раз взмахнет время плетью. Но волосы помнят твои руки. Глаза помнят твоё небо. А воздух помнит твои песни.
"Жемчужные горы сулят ей сеньоры, но денег Чилите не надо. Она весела и рада без денег и без наряда!"
И пока ты поёшь моему сыну (производитель мог вставить любую мелодию, но он же выбрал именно эту!) я знаю, ты о нас всегда думаешь, ты с нами. Бабулечка, первая красавица, спящая там в городе тополей.