перцепция
Этот мир кто-то щупает, кто-то мнёт,
кто-то лепит реальность, а кто-то шьёт,
понимают трещинами, морщинами, каблуком,
что идёт по мозолям, бежит бегом.
Без касаний губ он слеп и глух и в таком
состоянии будет тебе врагом.
Поднимая нитку с пола, он одержим,
словно поднял царство рукой, как джинн.
Не шепчи такому, ласковых слов не трать,
меж лопатками трогай его и гладь
эту ямку, что вырыта у ключицы,
и тогда ничего с вами не случится,
будешь падать с небес, - поймает и понесёт,
а потом загладит, замнёт, зашьёт.
Ну а кто-то слушает как поёт
по весне вода, покидая лёд.
Поутру проснётся, заслышав стон
городского ритма в плече нагом.
Ну а коль музыки не будет в такт,
может даже кишечный послушать тракт.
Если нужно сладить с таким - замри,
говори ему нежное, говори,
не чеши за ухом, не гладь ладони,
витиеватый ямб, хорей и адоний
прочитай, дыхание затая,
тут же станет твой он, она - твоя.
Ну а кто-то смотрит на звёзды и на закат,
в этом может время пустить назад.
Он без фотокамер не ходит и в туалет,
у него на премьеру с собой билет,
раздевает взглядом, сквозь стены видит,
ненавидит пространство без горизонта, его обидит,
если цвет пальто не совпал с цветами осеннего парка,
и ему не холодно и не жарко от ваших слов.
Ну а кто-то читает, как книгу, меры весов,
вычитает из массы вас, умножая на свой размер,
для него всё - числа, любовь - пример,
этот мир логический и понятный,
даже коитус - это корень квадратный
извлекаемый, и научный довод
познакомиться с вами, конечно, повод.
Представляя вас, он видит набор хромосом,
если с вами чуть ближе такой человек знаком,
он вас видит почти что как Эрик Фромм
завещал.. А станете объяснять,
что умом не увидеть и не понять,
говорить, что "вот же, почувствуй звук,
он волшебным светом запах вокруг",
вряд ли будете вы нужны как друг,
а тем более как любимый биологический вид.
Ничего у такого не заболит, кроме того, что могут врачи решать,
ну какая к чёрту ещё душа!
Ну а я ни дыханием, ни стрельбой
не могу забрать этот мир с собой,
как ни нюхаю, как ни жгу - не идёт,
и на ощупь что ни огонь, то лёд,
что ни цвет, то палитра сошла с ума,
из названий из признаков кутерьма.
Я пробраться пробовала во тьме,
только тьма и та вся внутри, во мне.
Из меня проклёвывались слова,
но такою мелкой была ботва,
что не мог нащупать её никто,
из неё не сплести кружев, не сшить пальто,
говорю - как в воду: всё рыбий зов,
только белый шум печально звучит из снов,
как помехи радио. Эндорфин
в кровь шарашит, когда запоёт дельфин,
или бабочка вылупится из волос.
Я пускаю корни длинной до звёзд.
Только то, что глазом не разглядеть,
только то, что голос не сможет петь,
Всем по чашке чаю, а мне эфир,
я не отличаю от тверди дыр,
я как пепел тающий, как озон,
я не знаю, где это "горизонт",
мне что верх, что низ и вблизи и вдали
я сижу на вымышленной мели.
Мне б доплыть, вскарабкаться, доползти,
я могла бы светом побыть в пути,
я могла бы лампой стоять в углу,
я б валялась ниткою на полу,
я б легла морщинкой, что каждый раз
узнаёшь, не глядя в разрезы глаз.
Я бы пылью, патокой, серебром,
я б рассветной дымкой, числом, ребром,
узнаваемой, осязаемой. Только ввысь,
только понизу, только ты скажешь: "брысь",
я сожмусь до кварка и до того,
что проникну в каждое вещество.
Но в моей вселенной я - антиген,
из антиматерии каждый член,
и пока все нюхают, шьют и мнут,
слышат звуки, смотрят, читают, жгут,
я стою на вымышленной воде,
ничего вмещая в своё нигде .
кто-то лепит реальность, а кто-то шьёт,
понимают трещинами, морщинами, каблуком,
что идёт по мозолям, бежит бегом.
Без касаний губ он слеп и глух и в таком
состоянии будет тебе врагом.
Поднимая нитку с пола, он одержим,
словно поднял царство рукой, как джинн.
Не шепчи такому, ласковых слов не трать,
меж лопатками трогай его и гладь
эту ямку, что вырыта у ключицы,
и тогда ничего с вами не случится,
будешь падать с небес, - поймает и понесёт,
а потом загладит, замнёт, зашьёт.
Ну а кто-то слушает как поёт
по весне вода, покидая лёд.
Поутру проснётся, заслышав стон
городского ритма в плече нагом.
Ну а коль музыки не будет в такт,
может даже кишечный послушать тракт.
Если нужно сладить с таким - замри,
говори ему нежное, говори,
не чеши за ухом, не гладь ладони,
витиеватый ямб, хорей и адоний
прочитай, дыхание затая,
тут же станет твой он, она - твоя.
Ну а кто-то смотрит на звёзды и на закат,
в этом может время пустить назад.
Он без фотокамер не ходит и в туалет,
у него на премьеру с собой билет,
раздевает взглядом, сквозь стены видит,
ненавидит пространство без горизонта, его обидит,
если цвет пальто не совпал с цветами осеннего парка,
и ему не холодно и не жарко от ваших слов.
Ну а кто-то читает, как книгу, меры весов,
вычитает из массы вас, умножая на свой размер,
для него всё - числа, любовь - пример,
этот мир логический и понятный,
даже коитус - это корень квадратный
извлекаемый, и научный довод
познакомиться с вами, конечно, повод.
Представляя вас, он видит набор хромосом,
если с вами чуть ближе такой человек знаком,
он вас видит почти что как Эрик Фромм
завещал.. А станете объяснять,
что умом не увидеть и не понять,
говорить, что "вот же, почувствуй звук,
он волшебным светом запах вокруг",
вряд ли будете вы нужны как друг,
а тем более как любимый биологический вид.
Ничего у такого не заболит, кроме того, что могут врачи решать,
ну какая к чёрту ещё душа!
Ну а я ни дыханием, ни стрельбой
не могу забрать этот мир с собой,
как ни нюхаю, как ни жгу - не идёт,
и на ощупь что ни огонь, то лёд,
что ни цвет, то палитра сошла с ума,
из названий из признаков кутерьма.
Я пробраться пробовала во тьме,
только тьма и та вся внутри, во мне.
Из меня проклёвывались слова,
но такою мелкой была ботва,
что не мог нащупать её никто,
из неё не сплести кружев, не сшить пальто,
говорю - как в воду: всё рыбий зов,
только белый шум печально звучит из снов,
как помехи радио. Эндорфин
в кровь шарашит, когда запоёт дельфин,
или бабочка вылупится из волос.
Я пускаю корни длинной до звёзд.
Только то, что глазом не разглядеть,
только то, что голос не сможет петь,
Всем по чашке чаю, а мне эфир,
я не отличаю от тверди дыр,
я как пепел тающий, как озон,
я не знаю, где это "горизонт",
мне что верх, что низ и вблизи и вдали
я сижу на вымышленной мели.
Мне б доплыть, вскарабкаться, доползти,
я могла бы светом побыть в пути,
я могла бы лампой стоять в углу,
я б валялась ниткою на полу,
я б легла морщинкой, что каждый раз
узнаёшь, не глядя в разрезы глаз.
Я бы пылью, патокой, серебром,
я б рассветной дымкой, числом, ребром,
узнаваемой, осязаемой. Только ввысь,
только понизу, только ты скажешь: "брысь",
я сожмусь до кварка и до того,
что проникну в каждое вещество.
Но в моей вселенной я - антиген,
из антиматерии каждый член,
и пока все нюхают, шьют и мнут,
слышат звуки, смотрят, читают, жгут,
я стою на вымышленной воде,
ничего вмещая в своё нигде .