дыбр
В метро у лестницы стоит женщина с ребенком на руках. Я думаю, надо донести коляску. Смотрю - коляски нет, есть чемодан.
Толпа ее обходит.
Она так и стоит, внизу, со своим чемоданом, с ребенком на руках.
Спускаюсь, беру чемодан, тащу. У женщины фигнал под глазом. Мексиканка. Ребенок сладенький, годовалый, мальчик. Муж тебя так, спрашиваю? Кивает. Тебе есть куда пойти? К сестре, говорит. Она убережет, спрашиваю? Кивает, но как-то неуверенно.
Вырываю из еженедельника листок, пишу телефон, прошу позвонить. Говорю, что знаю, где можно спрятаться -- и нет, там нет полиции. Сама судорожно соображаю, в какой приют можно пристроить столь маленького ребенка.
Надеюсь, что ей не придется звонить. Прыгаю в вагон и еду дальше, рассуждая о том, что это знак свыше.
Толпа ее обходит.
Она так и стоит, внизу, со своим чемоданом, с ребенком на руках.
Спускаюсь, беру чемодан, тащу. У женщины фигнал под глазом. Мексиканка. Ребенок сладенький, годовалый, мальчик. Муж тебя так, спрашиваю? Кивает. Тебе есть куда пойти? К сестре, говорит. Она убережет, спрашиваю? Кивает, но как-то неуверенно.
Вырываю из еженедельника листок, пишу телефон, прошу позвонить. Говорю, что знаю, где можно спрятаться -- и нет, там нет полиции. Сама судорожно соображаю, в какой приют можно пристроить столь маленького ребенка.
Надеюсь, что ей не придется звонить. Прыгаю в вагон и еду дальше, рассуждая о том, что это знак свыше.