Прогулкодыбр.
У меня в последнее время жизнь проходит под лозунгом "а зато". Вот, казалось бы, все плохо, все разваливается - причем со всех сторон, а зато, а зато, а зато новые таблетки позволили мне наконец-то разогнуть ноги, и я сегодня ходибельна. И это - большое счастье. В рамках большого счастья я совершила прогулку вокруг дома.
И поняла что мой семилетний кризис отношений с этим городм закончился, по крайней мере, временно, потому что я опять его люблю.
*
Я люблю его за то, что у нас двадцать градусов, а на тротуаре еще лежит снег. За то, что люди, утомленные зимой, холодами, и нерасчишенными тротуарами, хмурые и неприветливые еще позавчера, высыпали на улицу, и прогуливаются, улыбаясь, кто в пальто зимнем, кто в шортах. За то, что на каждом углу продаются мои любимые тюльпаны, а я за зиму забыла, как их люблю. За то, что возле здания церкви, на котором видны выгравированные слова "немецкая какая-то церковь", а ниже висит плакат, гласящий по-испански "мы говорим по-испански", стоят три гаитянина, настоящих таких, с дредами и всеми делами*, говорящих по-креольски.
*
На перекрестке первой и второй** юный афроамериканец тусуется с друзьями - слышно только, что мазерфакер то, мазерфакер се, и вообще фак это все нафиг. Словом, такой, при виде которого на всякий случай переходишь на другую сторону. И тут из-за угла выруливает - точнее, выплывает - афроамериканская матрона, весом с новорожденного слоника, и разодетая, будто идет то ли на, то ли возвращается с афроамериканской церковной службы*: вся такая яркая, в ярко-салатовых брюках, кокетливо кончающихся чуть выше лодыжек, и очень пестрой ярко-желто-салатово-зеленой кофте.
- Сын! - говорит матрона.
Орущий афкроамериканец мгновенно замолкает, подтягивает штаны и становится по стойке смирно.
- Пошли, - говорит мамаша.
- Пока, ннннн... ребята, - говорит пацан под зорким взором мамаше. И стройно вышагивает за ней, неожиданно такой маленький и безобидный.
Мы все чьи-то дети.
*
По второй авеню вышагивает испаноязычный мачо, глава семьи, гроза района - впрочем, ну вы знаете типаж. Вальяжно так, красавец - цепи на груди, куртка спортивная. Красно-бело-полосатая. При виде его, я просто сгибаюсь пополам. Штаны на нем. Спортивные. Красные. Женские. Я точно знаю - у нас через улицу все пуэрториканки в таких ходят. Ах, хитра жена его!
*
Около телефонной будки стоит псевдо-импозантный мужчина. Пиджак, шляпа, блестящие ботинки - все дела. Ну не может быть, думаю, что он без мобильника. Подхожу поближе. Ну да. Конечно. На телефонном аппарате стоит бутылка пива. Наш человек.
*
По третьей улице идет мальчик, готичный такой - в черном свитере, черных брюках, в черном шарфике - ну сами понимаете, - и в ярко-голубых кроссовках. И не выдерживаю и начинаю смеяться. Мальчик смущенно рассматривает свои кроссовки. Мне очень неудобно.
Позже, на четвертой и десятой, мне встречается девочка. На девочке - черный свитер, черный шарфик, черная юбка, черные колготки (рассказываю, и вспомиются все эти черные шкафы и черные тюльпаны из детства), и - ярко-зеленые туфли.
И вот представляете, представляете, как хорошо было бы, если бы они вышагивали друг другу навстречу - он, черный такой медвежонок в голубой обуви, она, черная такая тучка, в зеленой, и раз - любовь на всю жизнь!
Я только расфантазировалась на эту тему, как увидела своего знакомого, юного Л.
***
Впрочем, я часто думаю о том, каковы шансы столкнуться с кем-то знакомым. Идя по десятой улице, я вспомнила, что юный Л. как раз здесь живет, на следующем квартале. И только я перешла на другую сторону, как вот он, юный Л., вышагивает с девушкой. Я начала размахивать руками, чтобы привлечь его внимание, но в процессе чего чуть не убивая японского туриста (под руку попал, бедный) - и в результате чего фактически сталкиваюсь с юным Л., который в тот момент говорил девушке, показывая руками: "Вот такое круглое."
Вместо приветствия, юный Л. смотрит на меня и говорит с отчаянием в голосе: "Ну что вы здесь все гуляете!?!"
Я оглянулась. Я вроде одна, Л. вроде трезвый. Оказывается, в пятидесяти метрах передо мной, или же в двух-минутах-тому-назад, шел еще один общий знакомый. Девушка посмотрела на юного Л. - типа, ну-ну. Вот так портят репутацию юным Л. разные гуляющие.
Так и не выяснив, что, собственно, мы все тут гуляем, я спросила, что же все-таки вот такое круглое. Юный Л. замялся. Девушка засмеялась. А я до четырнадцатой улицы строила гипотезы. Потому что, понимаете, у меня фантазия бурная.
*
Иду по четырнадцатой, за мной два голоса, мужской и женский.
Он: пиццу?
Она: суши?
Он: пиццу?
Она: суши.
Он: пиццу.
Она: суши!
Тут мне становится слишком любопытно и я замедляю ход. Они обгоняют меня, обходя с обеих сторон. "Пиццу!" - орут мне в правое ухо. "Суши!" - в левое. Они сворачивают на вторую авеню, и некоторое время из-за угла слышится: "Пиццу! Суши! Пиццу! Суши! ПИЦЦУ! СУШИ!!!"
Ну чем не кофликт М и Ж?
*
Во время последнего своего семейного скандала я кричала. Рассказывала сегодня об этом подруге - она не верила. "Ты," - говорит, - "кричала? Это как? Говорила не шепотом, что ли?"
О, нет, оказалось, что даже меня можно довести до повышенных тонов. И еще мне очень хотелось перебить посуду. Но так как посуду покупала я, пришлось ограничиться пробуждением соседей.
*
На тринадцатой улице навстречу мне идет парочка, она, глистик, он, медведь. "Слушай, может пойдем поедим?" - щебечет она. "Ой," - думаю я. Суши. Пицца. Ускоряю ход. На всякий.
*
В окне пиццерии плакат - "recession special, $10". Дожили.
*
На продуктовом рынке Юньон-Сквера за мной идет русскоязычная парочка в пуховиках. Не, ну правда, кто бы знал, что на днях минус, а сегодня лето. Но смешно. Девушка говорит: "Блин, надо было открыть сегодня окна и выключить... и выключить.... и ... выключить....
Обогреватель, думаю я. Печку. Печь. Батарею! Грелку!! Источник тепла. (Источник тепла? Кать, ты че? Ну ладно, пусть.) Нагревательный прибор! Электронагреватель!! Радиатор!!! Ну девушка!!!!!!! Вся моя душа кричит, выдумывая синонимы, а я сама по-русски не очень хорошо говорю.
....выключить хитеры,***" - заканчивает девушка. Эх, девушка, где же наш великий, могучий. И почему, почему я такая зануда? Зато красивая, говорил один мой молодой человек. И то, приувеличивал.
*
То, что бросается в глаза в других городах - в Измайловском парке в Москве, в парке возле Нотр-Дама в Париже, в Гайд парке в Лондоне - это полный жизненный цикл. Вот вам дети, вот вам старики, вот все по середине. А у нас, на Манхэттене, все-таки искуственная жизнь, с населением, большей части которого между 18 и 45. Но зато, зато, то там, то сям, сидят на скамеечках бабульки, беседуют. Сажусь рядом, ничего непонятно - думала, по платочкам ориентируясь, наши, оказалось - полячки.
А на перекрестке первой и пятой мужчина ловит женщине такси. Машина останавливается. И он ее целует. Привычно и нежно - в губы. При этом они оба - вставные челюсти, замещенные тазобедренные суставы, артриты, ревматиты, начальные стадии паркинсонов и альцгеймеров, последние волосы и много-много морщин, два таких динзаврика. А он ее целует - в сморщенные губы. О она его. И, знаете, это так трогательно, и почему-то так редко, и так грустно, от того что так редко...
*
На скамейке в парке рядом со мной сидят два алкоголика, распивая пиво из бумажных стаканчиках. Один, слыша, как я говорю по телефон, начинает выперндриваться, сообщая второму: "А я тоже говорю по-русски. И еще по-немецки. И, черт с ним, пусть по-испански. Вот у них там в Москве газета есть. Знаешь, как называется? Не поверишь! 'Правда'! Знаешь, что такое правда? Правда - это правда. Это очень, очень важно. Самое важное в жизни. Правда."
"Да," - филосовски отвечает второй. - "Действительно, правда - это важно."
Тут проезжает мимо полицейский патруль. "Что пьем?"
Алкоголики, в один голос: "Кофе!"
Я очень сильно старалась не засмеяться.
*
Пока я нагуливала круги, три раза встретила одну и ту же парочку. На второй раз мы с девушкой улыбнулись друг друг. На третий поздоровались. Жалко, что я устала, а то может и новыми знакомыми обзавелась бы такими темпами, на пятом кругу.
*
На входе в старбакс на четырнадцатой улице открываю дверь для девушки, которая толкает коляску на выход.
В предерживаюмую дверь проскакивает модельного вида пташка, которой на всех явно плевать, чуть не сбивая на ходу коляску... и только я думаю о вежливости, как пташка со всего лета впечатывается во вторую дверь, как мотылек в фонарь, потому что ту, вторую, дверь, ей, как не удивительно, никто не придержал. Есть, есть в мире справедливость, думаю я, обмениваясь улыбкой с девушкой с коляской, которая, как и я, еле сдерживала смех.
*
А сейчас я сижу на своей пожарной лестнице и смотрю на народ, который медленно прогуливается туда-сюда, и надеюсь, что соседи этажем выше не будут сегодня еще раз поливать цветы, таким образом обеспечивая мне мытье головы и смерть моему ноутбуку.
И жизнь, хоть и временно - прекрасна.
_____
*Про то, какие они на самом деле я не знаю, поэтому фантазирую.
**Я сегодня гуляла без ручки, поэтому номера улиц и авеню называю от балды.
***Хитер - heater, англ., обогреватель.
И поняла что мой семилетний кризис отношений с этим городм закончился, по крайней мере, временно, потому что я опять его люблю.
*
Я люблю его за то, что у нас двадцать градусов, а на тротуаре еще лежит снег. За то, что люди, утомленные зимой, холодами, и нерасчишенными тротуарами, хмурые и неприветливые еще позавчера, высыпали на улицу, и прогуливаются, улыбаясь, кто в пальто зимнем, кто в шортах. За то, что на каждом углу продаются мои любимые тюльпаны, а я за зиму забыла, как их люблю. За то, что возле здания церкви, на котором видны выгравированные слова "немецкая какая-то церковь", а ниже висит плакат, гласящий по-испански "мы говорим по-испански", стоят три гаитянина, настоящих таких, с дредами и всеми делами*, говорящих по-креольски.
*
На перекрестке первой и второй** юный афроамериканец тусуется с друзьями - слышно только, что мазерфакер то, мазерфакер се, и вообще фак это все нафиг. Словом, такой, при виде которого на всякий случай переходишь на другую сторону. И тут из-за угла выруливает - точнее, выплывает - афроамериканская матрона, весом с новорожденного слоника, и разодетая, будто идет то ли на, то ли возвращается с афроамериканской церковной службы*: вся такая яркая, в ярко-салатовых брюках, кокетливо кончающихся чуть выше лодыжек, и очень пестрой ярко-желто-салатово-зеленой кофте.
- Сын! - говорит матрона.
Орущий афкроамериканец мгновенно замолкает, подтягивает штаны и становится по стойке смирно.
- Пошли, - говорит мамаша.
- Пока, ннннн... ребята, - говорит пацан под зорким взором мамаше. И стройно вышагивает за ней, неожиданно такой маленький и безобидный.
Мы все чьи-то дети.
*
По второй авеню вышагивает испаноязычный мачо, глава семьи, гроза района - впрочем, ну вы знаете типаж. Вальяжно так, красавец - цепи на груди, куртка спортивная. Красно-бело-полосатая. При виде его, я просто сгибаюсь пополам. Штаны на нем. Спортивные. Красные. Женские. Я точно знаю - у нас через улицу все пуэрториканки в таких ходят. Ах, хитра жена его!
*
Около телефонной будки стоит псевдо-импозантный мужчина. Пиджак, шляпа, блестящие ботинки - все дела. Ну не может быть, думаю, что он без мобильника. Подхожу поближе. Ну да. Конечно. На телефонном аппарате стоит бутылка пива. Наш человек.
*
По третьей улице идет мальчик, готичный такой - в черном свитере, черных брюках, в черном шарфике - ну сами понимаете, - и в ярко-голубых кроссовках. И не выдерживаю и начинаю смеяться. Мальчик смущенно рассматривает свои кроссовки. Мне очень неудобно.
Позже, на четвертой и десятой, мне встречается девочка. На девочке - черный свитер, черный шарфик, черная юбка, черные колготки (рассказываю, и вспомиются все эти черные шкафы и черные тюльпаны из детства), и - ярко-зеленые туфли.
И вот представляете, представляете, как хорошо было бы, если бы они вышагивали друг другу навстречу - он, черный такой медвежонок в голубой обуви, она, черная такая тучка, в зеленой, и раз - любовь на всю жизнь!
Я только расфантазировалась на эту тему, как увидела своего знакомого, юного Л.
***
Впрочем, я часто думаю о том, каковы шансы столкнуться с кем-то знакомым. Идя по десятой улице, я вспомнила, что юный Л. как раз здесь живет, на следующем квартале. И только я перешла на другую сторону, как вот он, юный Л., вышагивает с девушкой. Я начала размахивать руками, чтобы привлечь его внимание, но в процессе чего чуть не убивая японского туриста (под руку попал, бедный) - и в результате чего фактически сталкиваюсь с юным Л., который в тот момент говорил девушке, показывая руками: "Вот такое круглое."
Вместо приветствия, юный Л. смотрит на меня и говорит с отчаянием в голосе: "Ну что вы здесь все гуляете!?!"
Я оглянулась. Я вроде одна, Л. вроде трезвый. Оказывается, в пятидесяти метрах передо мной, или же в двух-минутах-тому-назад, шел еще один общий знакомый. Девушка посмотрела на юного Л. - типа, ну-ну. Вот так портят репутацию юным Л. разные гуляющие.
Так и не выяснив, что, собственно, мы все тут гуляем, я спросила, что же все-таки вот такое круглое. Юный Л. замялся. Девушка засмеялась. А я до четырнадцатой улицы строила гипотезы. Потому что, понимаете, у меня фантазия бурная.
*
Иду по четырнадцатой, за мной два голоса, мужской и женский.
Он: пиццу?
Она: суши?
Он: пиццу?
Она: суши.
Он: пиццу.
Она: суши!
Тут мне становится слишком любопытно и я замедляю ход. Они обгоняют меня, обходя с обеих сторон. "Пиццу!" - орут мне в правое ухо. "Суши!" - в левое. Они сворачивают на вторую авеню, и некоторое время из-за угла слышится: "Пиццу! Суши! Пиццу! Суши! ПИЦЦУ! СУШИ!!!"
Ну чем не кофликт М и Ж?
*
Во время последнего своего семейного скандала я кричала. Рассказывала сегодня об этом подруге - она не верила. "Ты," - говорит, - "кричала? Это как? Говорила не шепотом, что ли?"
О, нет, оказалось, что даже меня можно довести до повышенных тонов. И еще мне очень хотелось перебить посуду. Но так как посуду покупала я, пришлось ограничиться пробуждением соседей.
*
На тринадцатой улице навстречу мне идет парочка, она, глистик, он, медведь. "Слушай, может пойдем поедим?" - щебечет она. "Ой," - думаю я. Суши. Пицца. Ускоряю ход. На всякий.
*
В окне пиццерии плакат - "recession special, $10". Дожили.
*
На продуктовом рынке Юньон-Сквера за мной идет русскоязычная парочка в пуховиках. Не, ну правда, кто бы знал, что на днях минус, а сегодня лето. Но смешно. Девушка говорит: "Блин, надо было открыть сегодня окна и выключить... и выключить.... и ... выключить....
Обогреватель, думаю я. Печку. Печь. Батарею! Грелку!! Источник тепла. (Источник тепла? Кать, ты че? Ну ладно, пусть.) Нагревательный прибор! Электронагреватель!! Радиатор!!! Ну девушка!!!!!!! Вся моя душа кричит, выдумывая синонимы, а я сама по-русски не очень хорошо говорю.
....выключить хитеры,***" - заканчивает девушка. Эх, девушка, где же наш великий, могучий. И почему, почему я такая зануда? Зато красивая, говорил один мой молодой человек. И то, приувеличивал.
*
То, что бросается в глаза в других городах - в Измайловском парке в Москве, в парке возле Нотр-Дама в Париже, в Гайд парке в Лондоне - это полный жизненный цикл. Вот вам дети, вот вам старики, вот все по середине. А у нас, на Манхэттене, все-таки искуственная жизнь, с населением, большей части которого между 18 и 45. Но зато, зато, то там, то сям, сидят на скамеечках бабульки, беседуют. Сажусь рядом, ничего непонятно - думала, по платочкам ориентируясь, наши, оказалось - полячки.
А на перекрестке первой и пятой мужчина ловит женщине такси. Машина останавливается. И он ее целует. Привычно и нежно - в губы. При этом они оба - вставные челюсти, замещенные тазобедренные суставы, артриты, ревматиты, начальные стадии паркинсонов и альцгеймеров, последние волосы и много-много морщин, два таких динзаврика. А он ее целует - в сморщенные губы. О она его. И, знаете, это так трогательно, и почему-то так редко, и так грустно, от того что так редко...
*
На скамейке в парке рядом со мной сидят два алкоголика, распивая пиво из бумажных стаканчиках. Один, слыша, как я говорю по телефон, начинает выперндриваться, сообщая второму: "А я тоже говорю по-русски. И еще по-немецки. И, черт с ним, пусть по-испански. Вот у них там в Москве газета есть. Знаешь, как называется? Не поверишь! 'Правда'! Знаешь, что такое правда? Правда - это правда. Это очень, очень важно. Самое важное в жизни. Правда."
"Да," - филосовски отвечает второй. - "Действительно, правда - это важно."
Тут проезжает мимо полицейский патруль. "Что пьем?"
Алкоголики, в один голос: "Кофе!"
Я очень сильно старалась не засмеяться.
*
Пока я нагуливала круги, три раза встретила одну и ту же парочку. На второй раз мы с девушкой улыбнулись друг друг. На третий поздоровались. Жалко, что я устала, а то может и новыми знакомыми обзавелась бы такими темпами, на пятом кругу.
*
На входе в старбакс на четырнадцатой улице открываю дверь для девушки, которая толкает коляску на выход.
В предерживаюмую дверь проскакивает модельного вида пташка, которой на всех явно плевать, чуть не сбивая на ходу коляску... и только я думаю о вежливости, как пташка со всего лета впечатывается во вторую дверь, как мотылек в фонарь, потому что ту, вторую, дверь, ей, как не удивительно, никто не придержал. Есть, есть в мире справедливость, думаю я, обмениваясь улыбкой с девушкой с коляской, которая, как и я, еле сдерживала смех.
*
А сейчас я сижу на своей пожарной лестнице и смотрю на народ, который медленно прогуливается туда-сюда, и надеюсь, что соседи этажем выше не будут сегодня еще раз поливать цветы, таким образом обеспечивая мне мытье головы и смерть моему ноутбуку.
И жизнь, хоть и временно - прекрасна.
_____
*Про то, какие они на самом деле я не знаю, поэтому фантазирую.
**Я сегодня гуляла без ручки, поэтому номера улиц и авеню называю от балды.
***Хитер - heater, англ., обогреватель.