Romantique
Гостящий у меня Эмир - турецко-македонский историк, выпускник иезуитского колледжа Сен Жозеф, говорит моей маме на Одесский манер "хочите" и "буряк", мама ржет.
Кроме того, раскрыл для нее мою диверсию с языковыми курсами - вышло очень удачно.
Вообще он - вылитый Пьер Безухов, только без очков. Но зато большой, трогательный, с бачками, в сюртуке и галстухе. И еще умиляет, как он ухаживает за знакомыми девами: и плащ кидает в пыль, пальто подать и к ручке приложиться. Историческая номенклатура-с.
Вот на этом моменте, хотелось бы заметить, что турецкоподданные, в массе своей, не умеют ухаживать. Они не дарят цветуечков, водят в ресторан потому, что им и самим охота хорошо покушать, а платят за вас потому, что платят за всех новых знакомых. Это такой жест доброй воли (Вот этот момент мой отец никак не может просечь - как это можно платить не только "за милых дам" но еще и за посторонних взрослых мужиков).
Отдельные турличности навострились вешать на женские ушки лапшу в стиле персидской поэзии про глаза-океаны, звезды во лбу и соловьиные розы - красиво, но с сексуальным подтекстом. А это, согласитесь, не ухаживание. Это так - болаболство.
В остальном делать им, в общем-то, ничего не приходится. Из нашего местного женского контингента понятие ухаживания тоже повыветрилось, и остались только неясные представления о "щедрости" и "оплате нарядов-экипажей". Но я-то, не побоюсь этого слова, из интеллигентской семьи. У меня тут еще помнят, что мужчина разливает вино, подает пальто, водит даму в театр и читает ей Гумилева про озеро Чад. Ну или Шекспира там.
Но черт с ним, с Шекспиром. Лично я и сама не верю в розы-мимозы, ни в отечественные - вещественные, ни в забугорные - аудиальные. Воспринимается, как заведомая ложь. В общем, пусть себе играют детки, те кому еще играется, весь этот институт ухаживания по своему такая же историческая реконструкция.
Кроме того, раскрыл для нее мою диверсию с языковыми курсами - вышло очень удачно.
Вообще он - вылитый Пьер Безухов, только без очков. Но зато большой, трогательный, с бачками, в сюртуке и галстухе. И еще умиляет, как он ухаживает за знакомыми девами: и плащ кидает в пыль, пальто подать и к ручке приложиться. Историческая номенклатура-с.
Вот на этом моменте, хотелось бы заметить, что турецкоподданные, в массе своей, не умеют ухаживать. Они не дарят цветуечков, водят в ресторан потому, что им и самим охота хорошо покушать, а платят за вас потому, что платят за всех новых знакомых. Это такой жест доброй воли (Вот этот момент мой отец никак не может просечь - как это можно платить не только "за милых дам" но еще и за посторонних взрослых мужиков).
Отдельные турличности навострились вешать на женские ушки лапшу в стиле персидской поэзии про глаза-океаны, звезды во лбу и соловьиные розы - красиво, но с сексуальным подтекстом. А это, согласитесь, не ухаживание. Это так - болаболство.
В остальном делать им, в общем-то, ничего не приходится. Из нашего местного женского контингента понятие ухаживания тоже повыветрилось, и остались только неясные представления о "щедрости" и "оплате нарядов-экипажей". Но я-то, не побоюсь этого слова, из интеллигентской семьи. У меня тут еще помнят, что мужчина разливает вино, подает пальто, водит даму в театр и читает ей Гумилева про озеро Чад. Ну или Шекспира там.
Но черт с ним, с Шекспиром. Лично я и сама не верю в розы-мимозы, ни в отечественные - вещественные, ни в забугорные - аудиальные. Воспринимается, как заведомая ложь. В общем, пусть себе играют детки, те кому еще играется, весь этот институт ухаживания по своему такая же историческая реконструкция.