ПОСЛЕДНИЙ ДОЗОР

[duel_gazeta]

ПОСЛЕДНИЙ ДОЗОР

Муся Морозевич был встревожен. Дозор, командиром которого он был назначен, не сулил ничего хорошего. Шел 2030-й год, и Рублево-Успенскому укрепрайону не могло уже угрожать ничего. Район снабжался по воздуху всем необходимым и мог существовать автономно на протяжении года. По его границе протекала какая-то вонючая речушка, в которой иногда всплывали разбухшие трупы, сброшенные в воду где-то далеко в зонах ответственности других укрепрайонов. Здесь же в радиусе сотни километров человека не встречали уже лет пять.

Несмотря на это инспекторы метрополии настаивали на проведении ежемесячных дозоров. Данные со спутников указывали, что в окрестных лесах могли быть делянки, засеянные злаковыми. Кроме того, какие-то существа - не то одичавшие люди, не то поумневшие звери - якобы скакали вдоль границ этих делянок и леса. Христианский и экологический долг предписывали взять эти явления под контроль.



Боевые машины, на которых предстояло вести дозор, были если не самыми современными, то достаточно хорошо вооруженными, чтобы не бояться каких-то дикарей. Более того, Муся даже не прочь был с ними встретиться. Укрепрайонский харч целиком состоял из модифицированной сои в жареном, пареном, вяленом и консервированном видах. Примерно такой же виски присылали сюда из метрополии. А вот покойный папашка рассказывал, помнится, какой вкус имеют капуста, яблоки и картофель. Но особенно он любил рассказывать о деревенской самогонке, перваче...

Он был скотом, этот папашка. В то время как все нормальные люди разворовывали эту страну, зарабатывая себе тем самым право проживать в метрополии, папашка играл в какие-то политические игры. Разумеется, папашка тоже хапал, но делал все это как-то скромно а, главное, мелко. Вот почему Муся должен кончать свои дни в этой забытой богом вонючей клоаке. А ведь Муся был еще совсем не стар, каких-то тридцать с небольшим. Еще вполне можно заводить детей...

Но делать это следует не здесь, а в метрополии. Здесь можно произвести на свет только уродов, потому что кормят какой-то дрянью и в воздухе постоянно висит вонь. Все это наверняка повлияет на наслед-
с­твенность. Муся все еще не терял надежду выбраться из этой дыры. Первое, что он собирался сделать в метрополии, это пройти полное медицинское обследование. Муся уже накопил кое-какие деньги и знал кому и сколько надо дать, чтобы реализовать этот план.

По борту головной машины, в которой сидел Муся, шла надпись «Горбачёв» и какая-то плешивая морда возвышалась над ней. На второй машине было написано «Ельцин», на третьей - «Пупкин», а на четвертой стояло обозначение еще какого-то политика древности, наплевавшего на свой народ вопреки всяким принципам ответственности перед этим народом. Эти надписи были сделаны еще тогда, когда вокруг укрепрайона располагались землянки деревушек. Их жители, завидев эти надписи, обычно бросали в машины дозора экскременты, навоз, тухлые овощи и прочую дрянь. Датчики, установленные на машине, регистрировали количество и качество бросаемого и в автоматическом режиме передавали полученные данные на ба­зу. Так удавалось проанализировать действительную плотность населения, царившие в его среде настроения, качество питания и возможности интен­сификации процесса естественного сокращения.

На официальном уровне регулярно проводилась перепись населения по данным паспортных столов, расположенных в укрепрайоне. Проводились также и выборы в различные ветви власти. При этом количество зарегистрированных избирателей неуклонно росло, хотя население убывало даже по официальным данным. Все это трактовали как успех политики либерализации экономики и общего торжества демократии. Выборы всегда давали правильные результаты, потому что голосовали только «мертвые души», а они всегда знали, как голосовать. Лет десять назад в связи с этим выборы решили больше не проводить, «чтобы сэкономить средства налогоплательщика и поднять еще выше его жизненный уровень...»

Датчики машины регистрировали рост загрязнения атмосферы и рост радиоактивности почвы, которые, однако, не превышали данные, полученные дозором месячной давности. Все бортовые приборы работали нормально, автопилот уверенно держал курс, и можно было думать о своем.

Папашка... Папашка по-своему любил сына и в свое время делал для его благополучия, что мог. Сам папашка начинал как стукач и провокатор КГБ где-то в провинции. Это было бы удачное начало, если бы он жил в Прибалтике. Тамошние стукачи становились президентами и премьерами.

Однако папашка был не из них. Платили мало и потому, как только ему предложили стать депутатом Думы, он согласился. В Думе папашка работал по своей специальности. Изредка, когда его партия проводила какой-нибудь живодерский закон, папашку выпускали на трибуну, и он выкрикивал стандартный провокаторский риторический вопрос:

- Вы что же думаете, что мы враги народа?

Те, которые сдуру отвечали положительно, затем падали с лестницы или с балкона. Те же, которые впадали в казуистическую полемику, получали новый риторический вопрос:

- А вы думаете, зачем народ избирал нас в таком количестве?

На этот вопрос даже самые наивные не говорили, что народ их не избирал, а избрали их «мертвые души».

Как и всякий провокатор, папашка жил интуицией. Он одним из первых почувствовал, что этот народ будут сокращать, возможно, до нуля. Его не обманули рассуждения Мишки Меченого о демократии и обещания Борьки Беспалого лечь на рельсы. Все приметы говорили о том, что этот народ будет сокращен, а соответствующее жизненное пространство осво­бождено. Именно для этого все природные богатства этой страны были розданы за бесценок представителям другой избранной нации, а сама эта страна опущена в феодализм. Затем были введены элементы рабовладения. Руководящие воры растащили внешние займы, повесив долг на народ. Несложные расчеты показывали, что расплатиться по этим займам удастся как раз к тому моменту, когда в этой стране иссякнут все запасы нефти. К этому моменту пространство и должно быть освобождено...

Процесс устойчиво развивался по этому сценарию. Средства воспроизводства населения непрерывно сжимались, как шагреневая кожа, а средства пропаганды навешивали на этот народ все мыслимые и немыслимые грехи. Иногда с соседних гор спускались хорошо вооруженные абреки, угоняли скот, а всех людей, не успевших спрятаться, убивали. Оружие для самообороны этому народу не выдавали. Местные абреки тоже были сторонниками естественного сокращения. Дело дошло до того, что в одном из районов страны, где был высок удельный вес других национальностей, местный муртаза приказал милиции бить этот народ дубинами для профилактики. Всякое сопротивление жестоко подавлялось и на общегосударственном уровне.  Мужчин,  способных на сопротивление,  сажали в тюрьмы лишь за то, что где-то неподалеку от места какого-либо уличного преступления стояла машина, похожая на машину его родственника. Среди жен­щин особой любовью пользовались беременные. К ним среди ночи являлись с обыском и совершенно случайно находили у них под ванной груду наркотиков.

Этот народ сокращался, но его желание выжить не позволяло уложиться в намеченные сроки. Вот тогда-то и были приняты законы об упразднении всех натуральных привилегий старикам и новый жилищный кодекс, согласно которому жилье не передавалось по наследству. Формально это не декларировалось, однако закон был построен так, что потомки должны были выкупать жилище после смерти родителей. После этого про­цесс естественного сокращения ускорился и даже пошел с опережением плана. Эти законы не касались министров, депутатов и провокаторов. Наоборот, сфера натурального обслуживания этих категорий трудящихся расширилась. Папашка получал паек как депутат и как провокатор, но зарп­лату получал только как депутат. Муся умудрился получать две зарплаты.

В самом начале этой кампании папашка предпринял некоторые меры, чтобы сохранить свое семя. Во время очередной перерегистрации населе­ния он дал своему сыну хорошее библейское имя Матвей, изменив слегка и фамилию. Это было далеко не просто, потому что следовало изменить данные во многих базах, но папашка был депутатом, а потому знал кому и сколько следует дать на лапу. Полученное имя быстро трансформировалось в Мусю, хотя по языковым законам должно было бы стать Мотей. Однако от Моти было недалеко до Мотри, а это уже был намек на бисексуальность, что стимулировало бы начальство на сексуальные домогательства. А Муся хотя и был потомственным скотом, но придерживался традиционной ориен­тации. Кроме того, имя Муся было близко к мусульманскому Муслим, что охватывало более широкий спектр вариантов развития ситуации...

Неожиданно машина остановилась и полетела куда-то вниз. Процесс падения был почти свободным, что ощущалось по полной невесомости. Затем появилась сила тяжести, перегрузка, и машина встала на жесткий пол. Включив внешнее освещение и все бортовые мониторы, Муся узнал, что находится в каком-то замкнутом бетонном бункере. Огонь из бортовых пулеметов ничего не дал, кроме мелких осколков бетона. Муся решил сделать паузу и обдумать дальнейшие действия. В это время раздался синтезированный голос:

- Приказываю: сопротивление прекратить, выйти из машины и положить руки на броню. В случае неповиновения пускаю газ.

Муся понял, что проиграл. Он открыл люк, вылез из машины и перед тем, как положить руки на броню, взглянул вверх. Там, на высоте примерно 100 метров, закрывался внешний люк, отрубая Мусю от внешнего мира, возможно, навсегда. Механический захват обхватил Мусю выше пояса, так что его руки были зафиксированы в верхнем положении. Плита боковой стены сдвинулась, и открылось помещение, напоминающее научную лабораторию. Синтезированный голос сказал:

- Мы, борцы за освобождение Земли от паразитов и террористов, должны обследовать твою форму и содержание. Рекомендую сотрудничать с группой диагностики. Только в этом случае ты можешь рассчитывать на сохранение жизни, получение работы и вливание в новое свободное демо-кратическое общество.

Муся уже много раз слышал о свободном демократическом обществе, и всегда это заканчивалось естественным сокращением. Все фразы о борьбе с терроризмом тоже не произвели на Мусю какого-либо впечатления. Он знал их настоящую цену. Кроме того, как опытный провокатор Муся вспомнил, что шел не просто 2030 год, шел сентябрь этого года, а по сентябрям обычно наблюдался подъем провокаторских операций. 1 сентября 1939 года было организовано нападение на радиостанцию Гляйвиц. 1 сентября был запущен на Дальнем Востоке южнокорейский «Боинг», и в этот же день через 25 лет была захвачена школа в Беслане. В сентябре же был организован авиационный таран двух небоскребов в Нью-Йорке. И, кажет­ся, в сентябре было имитировано морское столкновение в Тонкинском заливе. Да, все указывало на то, что Муся попал в очередную кампанию по естественному сокращению. Однако деваться ему было некуда, и он фор­мально изобразил согласие. Единственное, что вселяло некоторый оптимизм, это надежда на то, что проверка имени и фамилии займут время и удастся бежать. Лишь бы не проверили обрезание. Папашка, меняя сыну документы, так и не позаботился об этом «документе»...

Никаких борцов за освобождение Земли Муся не увидел. Всю диагностику осуществляли автоматы. Механический захват перехватил Мусю за щиколотки ног, перевернул его вниз головой и легкими постукиваниями по карманам большой мухобойкой вытряс их содержимое. Там были удостоверение личности с указанием ИНН, страховка, водительские права и банковс­кая карточка. Все это было заправлено в компьютер, и по его экрану по­бежали цифры и знаки. Обрезание не проверялось. Компьютер был из самых современных, и вскоре на его мониторе загорелась надпись «Годен».

Мусю усадили в кресло, облепили электродами, и компьютер начал задавать ему вопросы. Они были несложными. Муся уже неоднократно проходил проверки на детекторах лжи более совершенных конструкций - и всегда успешно. Программы для таких детекторов обычно составляли люди, ничего не смыслящие в искусстве провокаторства, а потому оптимизм нарастал. Однако Муся не позволял себе расслабиться. Наконец, проверка закончилась, и синтезированный голос сказал:

- Ты, Муся, выдержал экзамен на честность и приверженность демократическим ценностям. Теперь тебе предстоит продемонстрировать свое трудолюбие и физическую готовность влиться в новое демократическое об­щество. Тебе будет выдан шанцевый инструмент, с помощью которого ты должен обработать 6 соток и тем самым не только прокормить себя, но и уплатить налоги.

Муся искренне выразил радость и энтузиазм. Это сразу же было зафиксировано еще неотключенными датчиками детектора лжи, передано на компьютер, который задымился от перегрузки и выключился из сети. Пока срабатывали защитные схемы и перезагружался компьютер Муся слегка пожурил себя за несдержанность. Здесь нельзя так открыто проявлять свои чувства. Радость Муси была связана с тем, что 6 соток должны были находиться на поверхности, а это существенно поднимало вероятность успешного побега.

К счастью, программа детектора лжи не предусматривала усложнение диагностики после таких эпизодов. Мусю перенесли в соседнее помещение, где стояла большая миска модифицированной сои и кружка модифицированного виски. По этим признакам Муся понял, что его первоначальное предположение об источнике этой кампании были верными. Это были не дикари, да и едва ли какие-либо дикари еще уцелели. Для того чтобы уцелеть в такой  борьбе,  нужен изощренный интеллект потомственного провокатора, которым Муся обладал сполна и которым едва ли обладал кто другой...

Это был последний раз, когда Муся наелся досыта. Со следующего дня он начал осваивать шанцевый инструмент. Действительно, все происходило на поверхности, но шансы на побег не просматривались. Да и бе­жать-то было некуда. В лучшем случае Муся добежал бы до базы, но после этого его либо вернули бы назад, либо пристрелили для сохранения секретности данного этапа процесса естественного сокращения. И, тем не менее, Муся искал варианты. Он не сдавался, он продолжал бороться.

Через год Муся освоился на своих сотках. Какие-либо контакты с соседними участками были исключены высокими звуконепроницаемыми забо­рами. На краю участка в небольшом железобетонном бунгало располагались койка, стол, стул, компьютер и телевизор. С помощью компьютера можно было делать заказы на семена. Телевизор гнал какие-то древние непонят­ные фильмы и агитки. Из-за чего-то страдала очаровательная Кармелита и интриговали вокруг футбола коварные сталинисты. И уж совсем нельзя было понять, почему сытый мужик в военной форме, живущий со своей семьей в шикарном деревянном доме на краю чистого леса, был чем-то недоволен и злобно интриговал против власти, которая дала ему все это. Тем не менее, Муся всегда вскакивал, если по экрану бежали титры: «Вот что будет с вами, если тоталитаризм победит демократию».

Однако телевизор работал лишь тогда, когда нельзя было работать шанцевым инструментом. Муся очень быстро понял это и потому во время работы всегда изображал демократический энтузиазм. Он с радостью пел бы песни, прославляющие демократию, но не мог припомнить ничего тако­го. Изредка, когда камеры наблюдения начинали поворачиваться за Мусей, он осознавал, что группа инспекторов из метрополии изучает его поведе­ние и пытается сделать некие научные выводы. Муся не реагировал на их присутствие, делая вид, что не осознает происходящего. Он продолжал перекапывать свой участок и очень скоро уже мог повторить знаменитую фразу какого-то древнеримского сенатора: «...Зато какую капусту я вы­растил».

Как раз через год у Муси созрел план. Муся перестал точить свою лопату и соответственно перестал ею бриться. По периметру своего участка он проложил тропинку, точнее, боевую тропу, по которой регулярно маршировал, выкрикивая антитоталитарные лозунги и делая боевые штыковые выпады. Затем, продолжая эти выкрикивания, он начинал бессмысленно перекапывать землю, завершая все это здравицами во имя демократии и либерализма. И план сработал! Сначала научные комиссии из метро­полии зачастили на его участок. Пытаясь уследить за Мусей, камеры наб­людения вращались с оптимистичным скрипом, делая порой наезды крупным планом. Наконец, через месяц Мусина мечта осуществилась, и его в закрытой капсуле перевезли в метрополию.

Мусю поместили в специальный национальный парк. Пластмассовыми сетками он был разбит на участки площадью около гектара, и в каждом из них группа людей представляла свои вымершие народы. По соседству с Мусиным участком располагались сербы, иракцы и афганцы. Группа людей, проживавшая вместе с Мусей, изготавливала матрешки, играла на балалай­ках, гнала и пила заветный первач, а также пела цыганские песни под гитару. Муся старался не смешиваться с ними. Он опять проложил боевую тропинку по периметру участка и продолжал маршировать по ней, прижимая к плечу пластмассовую лопатку и выкрикивая антитоталитарные лозунги. Муся пользовался наибольшей популярностью среди зрителей. Именно ему чаще всего бросали конфеты, сигареты и даже пиво. По ночам завистливые соплеменники били Мусю, но утром он опять продолжал маршировать, делая тем самым неповторимую головокружительную карьеру...

А. СВОБОДИН

В содержание номера
К списку номеров
Источник: http://www.duel.ru/200514/?14_8_1