СТОЛЫПИНСКИЙ РЕЖИМ В РОССИИ 1906-1914 ГГ.
СТОЛЫПИНСКИЙ РЕЖИМ В РОССИИ 1906-1914 ГГ.
«Инвестиции»
Достижение европейским финансовым капиталом поставленных целей в ходе буржуазно-либеральной революции 1905 г. в России и стабилизация режима новой российской конституционной монархии в первой половине 1906 г. путем спасения ее от большевистских попыток захвата власти, привели к усилению потока европейских капиталовложений в Россию.
Всего с 1906 по 1913 г.г. в Россию из Европы было вложено капиталов на сумму 1 млрд. 343 млн. рублей. Уже в 1908 г. иностранные, то есть прежде всего европейские, капиталовложения в российские промышленные предприятия составили 1 млрд. 187 млн. рублей или 18,3% всех их капиталовложений на этот период времени (учебник «Экономическая история СССР», с. 116, книга «Исторический опыт трех российских революций», кн. 3, с. 40).
Помимо вложения капиталов в уже существовавшие российские промышленные компании, в это время шел бурный рост компаний со 100% иностранным участием. Таковых в России в 1906-1913 гг. было основано 88 с общим капиталом в 168 млн. рублей («Экономическая история СССР», с. 116).
Особенно активно иностранные капиталы вкладывались в горную и металлургическую промышленность. В них иностранные капиталовложения в 1913 г. составляли 54,7% всего акционерного капитала (там же, с. 116).
Однако особенностью финансовой колонизации России европейским финансовым капиталом после 1906 г. было то, что прежние прямые капиталовложения резко сократились, а основная масса денег начала вкладываться в российские банки, через которые они затем направлялись в другие сферы экономики («Исторический опыт трех российских революций», кн. 2, с. 28).
Это изменение немедленно отразилось на положении в российской банковской сфере, где началось укрупнение банков путем их слияния. В 1908 г. в результате слияния трех банков, Южнорусского промышленного, Орловского коммерческого и Московского международного, был образован «Соединенный банк» с правлением в Москве. В 1909 г. в Петербурге объединением Северного и Русско-Китайского банков был создан самый крупный в России «Русско-Азиатский банк» (там же, кн. 2, с. 28).
В 1910 г. в России сформировалась ведущая пятерка банков: Русско-Азиатский; Петербургский международный; Азово-Донской; Русский для внешней торговли; Русский торгово-промышленный. Их капиталы составляли 50% от всех банковских капиталов страны (там же, кн. 2, с. 28, кн. 3, с. 32).
В результате этого процесса к 1914 г. акционерный капитал 18 крупнейших российских банков, составлявший 435,5 млн. рублей, на 42% принадлежал европейским банкам. В том числе: 21,9% - французским, 17,7% - германским, 3% - английским. (В.З. Черняк «Банки и банкиры» - М., «Финансы и статистика», 1998, с. 130).
Превращение европейским финансовым капиталом российских банков в основной инструмент своих капиталовложений в российскую экономику привело к подчинению российского промышленного капитала банковскому («Исторический опыт трех российских революций», кн. 3, с. 32).
До 1917 г. концентрация российского промышленного капитала происходила на основе раздела рынков сбыта продукции, и основным видом монополий были синдикаты: «Продпаровоз» («Продажа паровозов») 1901-1917 гг., «Продамет» (1902-1917 гг.), «Продвагон» (1904-1917 гг.), «Продуголь» (1904-1915 гг.), «Кровля» (1906-1917 гг.), «Проволока» (1909-1917 гг.).
Начало процесса подчинения российского промышленного капитала банковскому, а через него европейскому финансовому капиталу, ознаменовалась созданием производственных монополий: трестов, концернов, корпораций и др. В 1908-1914 гг. крупнейшими российскими банками были созданы следующие промышленные монополии: «Военно-промышленная группа Русско-Азиатского банка», объединившая частные военные заводы в Петербурге, Ревеле, Видмице, Туле, Калуге и в Донбассе; концерн «Коломна-Сормово» Петербургского международного банка, объединивший частные машиностроительные заводы в Центральной России, Центральном Поволжье, Южном Урале. Этому же банку принадлежал трест «Наваль», объединивший судостроительные заводы г. Николаева; вся нефтедобыча в России в этот же период была монополизирована европейскими фирмами «Шелл», «Ойл», «Братья Нобель», контролируемыми европейскими банками (там же, кн. 2, сс. 64-65).
Всего к 1913 г. личными униями с российскими коммерческими банками были связаны 204 акционерных компании в 30 отраслях российской промышленности. В том числе в металлообработке и машиностроении - 35, в нефтедобыче - 33, в цементной - 18, текстильной - 14, угледобыче - 13. «Русско-Азиатский банк» контролировал 37 промышленных предприятий и компаний, «Азово-Донской банк» - 35, «Петербургский международный» - 33. Всего, с 1902 по 1914 гг., число акционерных обществ и компаний в России выросло с 1506 до 2263, а их совокупный капитал с 2 млрд. 467 млн. до 4 млрд. 639 млн. рублей (там же, кн. 2, сс. 28-29, кн. 3, с. 32).
Торговля землей
Абсолютно новой сферой для европейских капиталовложений в этот период стало российское сельское хозяйство. Эта сфера оказалась открытой для евробанкиров благодаря буржуазно-либеральной революции 1905 г. Одной из целей этой революции и было создание в России земельного рынка и открытие его для евробанкиров.
Подготовка к созданию рынка земли в России началась еще во время премьерства Витте, которым была разработана программа земельной и сельскохозяйственной реформ. С целью осуществления этих реформ в марте 1906 г. Витте создал «Комитет по земельным делам», который, как говорилось в его учредительном документе, должен был «оказывать помощь «Крестьянскому Поземельному банку» в деле покупки земли крестьянами и содействии населению в устранении недостатков существующего землевладения и землепользования» (там же, кн. 2, с. 21).
Фактически в первую очередь данный комитет и «Крестьянский банк» должны были скупать земельные участки у крестьян, прекративших заниматься земледелием и выходящих из общины (там же, кн. 2, с.21). Но кроме этого скупать земли и у других землевладельцев, в том числе и помещиков, не использующих своих земельных участков.
Однако, поскольку разрабатывающаяся Витте земельная реформа предусматривала также и резкое ограничение помещичьего землевладения для того, чтобы пустить в рыночный оборот дополнительное количество земельных участков, она встретила ожесточенное сопротивление тогдашней правящей российской элиты, которая была в основном дворянско-помещичьей. Это и стало одной из важных причин смещения Витте в апреле 1906 г. с поста премьер-министра.
Вынужденная капитулировать перед евробанкирами в результате революции 1905 г. правящая в России дворянско-помещичья бюрократия решила пойти на уступки в аграрной сфере и создать в стране земельный рынок только за счет крестьянского землевладения, а для этого надо было уничтожить традиционную в России форму крестьянского землевладения - крестьянскую общину. Именно эта политика стала основой деятельности пришедшего на смену Витте премьер-министра Столыпина, бывшего саратовского губернатора и крупного помещика.
«Коли неизбежно ломать решил царизм, так начнем ломать крестьянское землевладение» - такова была суть аграрной реформы Столыпина (там же, кн. 2, с.21).
Таким образом, во внутренней политике царизма произошел достаточно революционный переворот: от опоры на крестьянскую общину и ее консервацию - к ее полному стремительному разрушению с целью создания по требованию евробанкиров земельного рынка в стране.
Основные направления проводимой Столыпиным аграрной реформы определил закон 9 ноября 1906 г., разрешавший свободный выход крестьян из общины с правом получения при выходе принадлежащего им общинного надела земли в частную собственность.
Выход крестьян из общины с земельным наделом должен был стать только первым шагом на пути экспроприации у него земельного участка.
После выхода крестьянина с землей из общины в дело вступал государственный «Крестьянский Поземельный банк», перед которым была поставлена конкретная задача - стать основным рыночным рычагом земельных спекуляций в стране.
По мере своих сил и возможностей банк этим и занимался. При покупке земельного участка банк платил крестьянину в среднем за десятину 64 рубля, а помещику 124 рубля. Цены же на продаваемые крестьянам земельные участки банк непрерывно взвинчивал с 71,5 рублей за десятину в 1906 г. до 120 руб. в 1907 и 140 руб. в 1908 г. (там же, кн. 2, с. 25-26).
По таким ценам землю крестьяне могли покупать только в рассрочку. В случае пропуска очередного платежа крестьянин попадал в категорию неисправимых должников, что вело к продаже с торгов не только принадлежащей ему земли, но и другого его движимого и недвижимого имущества и как следствие полного разорения. В результате усилился приток рабочей силы из деревни в бурно развивавшуюся от европейских капиталовложений русскую промышленность.
Помимо финансовых спекуляций «Крестьянский банк» содействовал столыпинской реформе и чисто организационной политикой в земельном вопросе. Начиная с конца 1906 г., он резко сокращает продажу земли и выдачу ссуд земельным общинам и товариществам, отдавая явное предпочтение отдельным домохозяевам. Если в 1907 г. доля покупаемой банком земли у отдельных домохозяев составляла 2,5%, то в 1908 г. - уже 40%, а в период 1910-1916 гг. - 90% («Очерки истории СССР», М., Учпедгиз, 1954, сс. 99-100).
Своей политикой торговли землей банк сознательно вел линию на полное уничтожение земельной общины в деревне и насаждение в ней единоличного землепользования. Учреждения банка на местах принуждали крестьян, купивших у них землю в складчину, после ее покупки переходить к единоличному землепользованию. Всего с 1907 по 1915 г. из проданных банком 4 млн. десятин земли - 3,25 млн. десятин составляли участки индивидуального пользования («Очерки истории СССР», с. 100).
Помимо общинных крестьянских земель столыпинская реформа против воли ее организаторов втягивала в спекулятивный оборот и размывала также и помещичье землевладение. В 1906-1910 гг. из 50 млн. десятин помещичьих земель было продано 6,6 млн. десятин, или 13%. Из них 5,6 млн. десятин было куплено крестьянами и 1 млн. городской буржуазией («История СССР», М., «Мысль», 1973, ч. 1, с. 351).
Кроме формирования земельного рынка, столыпинская реформа превратила к 1910 г. Россию в быстро развивающийся рынок для сельскохозяйственного машиностроения Европы (прежде всего Германии) и США (там же, ч. 1, с. 351).
Но в целом столыпинская реформа в глазах европейского финансового капитала окончилась полной неудачей. Крестьянская община в России в основном уцелела. В общей сложности в 1907-1915 гг. вышли из общины и превратили принадлежавшие им земельные участки в частную собственность 2 млн. крестьянских семей, или 25% от их общего числа («Исторический опыт трех российских революций», кн. 2, с. 23-24).
Хуже обстояли дела с созданием рынка земли. Из 50 млн. крестьянских земель, объектом купли-продажи стало 4 млн., или 9,5%. Из такого же количества помещичьих земель на рынок поступило 6,6 млн. десятин, или 13%. Таким образом, из 100 млн. десятин сельскохозяйственных земель России в рыночный оборот было втянуто 10,6 млн., или 10,6%.
Внутренняя политика
Еще хуже обстояли дела у столыпинской реформы в плане стабилизации внутриполитической обстановки. Резко усилилось имущественное неравенство и пролетаризация среди крестьянства, которое до этого в своей основной массе было середняцким. С другой стороны, были недовольны и помещики, которые также лишились значительной части своих земель и одновременно стали ощущать рост социально-политической напряженности в деревне со стороны разоренных столыпинской реформой крестьян.
Провал реформы обусловил вначале политическую гибель Столыпина, а затем стал одной из основных причин его физической гибели в результате покушения в начале сентября 1911 г.
Несмотря на все это, политику Столыпина в 1911-1913 гг. продолжил его преемник Коковцев, являвшийся во время премьерства Столыпина министром финансов.
В результате политики сотрудничества с евробанкирами, которую проводила в 1906-1914 гг. конституционная монархия Николая II в обмен на гарантии сохранения своего существования, к началу 1914 г. половину акционерных капиталов российских банков составляли европейские капиталы. В результате в период с 1887 по 1913 г. европейские банки выкачали из России 2,5 млрд. рублей чистой прибыли (Г. Голиков «Великий Октябрь», М., «Молодая гвардия», 1977, с. 18). Следствием этого стал бурный рост внешней задолженности России, которая к 1914 г. достигла 4 млрд. рублей. Доля внешнего долга в общей сумме государственной задолженности России возросла с 37% в конце XIX века до 48% в 1914 г. («Очерки истории СССР», с. 51).
Рост финансовой зависимости России от евробанкиров вел к внешнеполитической зависимости. К 1914 г. Россия полностью утратила внешнеполитическую самостоятельность, принимая навязываемые ей извне внешнеполитические планы и обязательства. Так, в апреле 1906 г. на состоявшемся после пятилетнего перерыва совещании начальников генеральных штабов России и Франции произошла фиксация утраты Россией внешнеполитической самостоятельности. Российские планы возможной войны с Германией в результате этого совещания оказались полностью подчинены французским интересам. Отношения России и Франции, которые до этого были отношениями двух равноправных партнеров, стали после этого совещания отношениями начальника и подчиненного.
Слабость России на международной арене к 1906 г. стала настолько очевидной, что на нее начали оказывать давление не только на межгосударственном уровне, но и разного рода международные политические организации. Так, в 1908 г. некий Клаузнер, председатель Берлинской организации «Всемирного Еврейского союза», обратился к премьер-министру Столыпину с требованием легализации деятельности союза в России. Это требование поддержал министр финансов Коковцев, который в письме Столыпину указывал, что легализация данного союза в России существенно облегчит получение новых займов на европейских финансовых рынках. Тем не менее, требование Клаузнера было отвергнуто. (А. Аврех «Масоны и революция», М., «Политиздат», 1990, с. 272).
Сам Николай II после первой революции начал всячески заискивать перед евробанкирами и старался их ублажить. Так, в 1907-1916 гг. он разместил значительную часть капиталов своей семьи в следующих банках: 80 млн. долларов в парижском «Ротимльд бэнк» и 400 млн. долларов в банках североамериканских партнеров Ротшильдов: «Чейз бэнк» (Рокфеллер), «Нэшнл Сити бэнк» и «Гэрэнти бэнк» (Морган). (Ральф Эпперсон «Невидимая рука», СПб, 2000, с. 115).
Кроме этого Николай II допустил Ротшильдов на принадлежавшие царской семье золотые прииски в Сибири. В 1908 г. на этих приисках английскими Ротшильдами была создана компания «Лена Голдфилдс», которая приступила к эксплуатации золотых приисков на реках Алдан и Лена (И.М. Майский «Воспоминания советского посла в Англии», М., изд-во Института международных отношений, 1960, с. 50).
Таким вот примитивным способом Николай II думал откупиться от Ротшильдов, чтобы они не пытались его свергать. На деле получилось прямо противоположное, и эти вклады стали основной причиной того, что после свержения монархии в России Николая II с семьей не пустили за границу, а затем уничтожили физически.
Для закрепления полученного в ходе революционных событий 1905 г. политического влияния в России европейский финансовый капитал использовал структуры сначала международного, а затем воссозданного с его помощью российского масонства.
Масоны
С этой целью проживавший в эмиграции в Париже известный масон М.М. Ковалевский в течение всего 1905 г. поспешно и в больших количествах принимал в различных ложах Парижа в масонские ряды делегации российских либеральных деятелей, которые, вернувшись затем на родину, составили руководящее ядро российского масонства, которое возродилось в 1906 г.
12 января 1906 г. Ковалевский обратился к руководству французского масонства в лице «Великого Востока Франции» с просьбой разрешить начать открытие в России масонских лож. 15 ноября 1906 г. первая такая ложа была открыта в Петербурге во главе с самим Ковалевским. В ее состав вошли такие столпы тогдашнего российского либерализма, как С. Котляревский, Е. Кедрин, В. Маклаков, В. Немирович-Данченко, историк В. Ключевский, князь Д. Урусов, дипломат граф И. Лорис-Меликов, М. Маргулиес. Все они одновременно являлись членами ЦК партии кадетов. Вскоре на базе этой ложи были созданы ложи «Полярная звезда» в Петербурге и «Возрождение» в Москве. Формирование этих лож, а затем и всего российского масонства происходило при финансовой поддержке банкира Д.Л. Рубинштейна, основного спонсора кадетской партии. (Л. Замойский «За фасадом масонского храма», М., Политиздат, 1990, сс. 248-250 и А.Я. Аврех «Масоны и революция», с. 205).
Помимо своей собственной деятельности русское масонство способствовало в период с 1906-1914 гг. распространению в России протестантского сектантства. Так, в 1907 г. Особый отдел Департамента полиции МВД и Департамент духовных дел иностранного вероисповедания установили, что существует тесная связь российского масонства и действовавшими в пределах империи баптистскими и евангелистскими христианами (А.Я. Аврех «Масоны и революция», с. 271).
Руководящими органами российского масонства в 1907-1913 гг. была ложа «Полярная звезда». В нее входили масоны только очень высоких ступеней посвящения (начиная с 18-ой). В 1908 г. «Полярная звезда» получила от «Великого Востока Франции» право открывать в России новые ложи. И к концу 1909 г. открыла их в Петербурге, Москве, Киеве, Одессе, Нижнем Новгороде и ряде других крупных городов страны (Л. Замойский «За фасадом масонского храма», с. 251).
Наиболее важным делом со стороны «Полярной звезды» было создание в 1909 г. в Петербурге «Военной ложи», благодаря чему руководящие органы европейского финансового капитала получили в свои руки рычаги для манипулирования русской армией, что было крайне для них важно в условиях, когда они спешно готовили Первую мировую войну (там же, с. 258).
В дальнейшем, в годы Гражданской войны, большинство членов «Военной ложи», в том числе генералы Алексеев, Деникин, Краснов, адмирал Колчак, стали во главе белогвардейских движений (там же, с. 254, 258, 266-267).
В 1910 г. «Полярная звезда», чтобы избавиться от ставших для них бесполезными членов и проникших в нее агентов полиции, объявила о своем якобы самороспуске. На самом же деле она продолжала действовать, и в 1913 г. на ее базе был создан новый руководящий орган русского масонства - «Верховный совет народов России» (там же, с. 251-252).
В связи с вызреванием в России новой революционной волны и подготовкой ее втягивания в Первую мировую войну европейский финансовый капитал решил возобновить прямое руководство российским масонством, создав для этой цели в самой России специальный европейский руководящий орган. С этой целью в Петербурге в 1911 г. был торжественно открыт так называемый «Французский институт». С французской стороны из 10 учредителей этого института четверо являлись членами руководства «Великого Востока Франции», с русской стороны одним из учредителей был уже не раз упоминавшийся М.М. Ковалевский, к тому времени один из руководителей кадетской партии (там же, с. 242).
Именно с подачи «Французского института» в 1913 г. произошло преобразование кадетско-октябристской по своему составу «Полярной звезды» в «Верховный Совет народов России», в состав которого вошли представители руководства эсеров, меньшевиков, ряда других, именовавших себя «социалистическими», партий, разного рода национальных партий.
Имея, таким образом, своих людей практически во всех партиях и социальных слоях, российские масоны в интересах европейских хозяев стремились держать под контролем любую политическую инициативу, чтобы не упустить удобного момента для максимального захвата власти в свои руки (В. Старцев «27 февраля 1917», М., «Молодая гвардия, 1984, с. 54).
Помимо либерального политического масонства в России в это же время продолжало существовать возникшее в XVIII в. аристократическое мистическое масонство. Это были ложи «мартинистов» и «филалетов». «Мартинистов» возглавлял великий князь Николай Николаевич, «филалетов» - великий князь Александр Михайлович. (Л. Замойский «За фасадом масонского храма», с. 252-253).
Аристократическое мистическое масонство служило дополнительным рычагом воздействия на императорскую семью, двор, придворные круги.
Перегруппировка политических сил в России в 1906-1914 гг. затронула не только либералов, но и их основных противников-консерваторов.
Распутин
Первоначальные надежды консерваторов воздействовать на политическую ситуацию в стране с помощью массового черносотенного движения не оправдались. Черносотенцы, несмотря на свою массовость, так и не смогли стать самостоятельной влиятельной политической силой, поскольку находились в полной зависимости от тех денежных средств из секретных фондов, которые выделялись им по личным распоряжениям Николая II и по одной только этой причине не могли иметь на него влияния.
Поэтому консерваторам пришлось пойти по пути, проложенному либералами, то есть внедрить в самое ближайшее окружение царя своего человека, который, находясь постоянно рядом с императором, оказывал бы на него необходимое влияние.
Такой фигурой стал Г.Е. Распутин, внедренный к Николаю II в конце лета - начале осени 1905 г.
Вот что он вспоминал о своей роли в событиях Революции 1905 г.: «Когда революция в 1905 году подняла высоко голову, Николай II и Александра Федоровна очень испугались. А тут Антоний Волынский где-то сказал проповедь, что наступили последние времена. Они и давай складывать вещи, чтобы куда-то спрятаться. Позвали меня и спросили, что делать. Я долго упрашивал их плюнуть на все страхи и царствовать. Все не соглашались. Я на них начал топать ногою и кричать, чтобы они меня послушались. Первой сдалась Александра, а затем и царь. Когда я пришел к ним после успокоения, они оба упали передо мной на колени, стали целовать мне руки и ноги. Александра подняла руки кверху и со слезами говорила: «Григорий, если все люди на земле восстанут на тебя, то я не оставлю тебя и никого не послушаюсь». А Николай тоже поднял руки и закричал: «Григорий, ты наш Христос, ты наш спаситель». Без меня цари не могут. Хоть им и трудно выслушивать выговоры мужика, а слушают. Раз царь говорит так, а я говорю вот так, так у него аж румянец заиграл на обеих щеках, весь затрясся, неохота мужика слушать, а послушался» (В. Жухрай. «Тайны царской охранки», М., Политиздат, 1991, сс. 192-193).
В дальнейшем Распутин постоянно срывал действия либеральных великих князей, которые, выполняя заказ евробанкиров, пытались спровоцировать войну между Россией и Германией. Об этом рассказывал сам Распутин: «Вот, значит, раз я приехал прямо к царю. Дверь открываю, Николай Николаевич там был, великий князь. Не любит меня, зверем смотрит. А мне что. Я к нему злобы не питаю. Меня увидел, уходить собирается. А ему: посиди, чего торопиться, время-то раннее. А он, значит, царя соблазняет, все на Германию его наговаривает. Ну я и говорю: кораблики понастроим, тогда и воевать, а теперь, выходит, не надо. Рассерчал Николай Николаевич, кулаком по столу и кричать, а я ему: кричать-то зачем? Он царю: ты бы его выгнал. Мне с ним о государстве не разговаривать. А я царю объясняю, что я правду знаю и все наперед скажу, а негоже Николаю Николаевичу со мной в одной комнате, пускай уходит, Христос с ним. Вскочил Николай Николаевич, ногой топнул, да и прочь. Эх, кабы не пырнули меня в июне 1914 ножом, не бывать бы войне. Не допустил бы я государя. Он меня вот как слушается. А я бы не позволил воевать. На что нам война?» (В. Жухрай «Тайны царской охранки», сс. 193-194).
Покушение на Распутина в июне 1914 г. было вызвано тем, что все другие меры, направленные на удаление его от царской семьи, терпели крах. В марте 1913 г., когда шла Балканская война, организованная для того, чтобы втянуть в нее Россию, Германию, Австро-Венгрию, вызвать Первую мировую войну, премьер Коковцев добился от Николая II удаления Распутина из Петербурга. Это удаление оказалось очень коротким. Распутин вернулся, а Коковцев лишился премьерского поста.
Раскол революционеров
В данный период значительные изменения произошли в положении одной из крупнейших партий России - партии социалистов-революционеров («эсеров»).
Эти изменения были связаны с проводимыми Столыпиным реформами.
Дело заключалось в том, что, хотя руководство эсеров и находилось под полным контролем евробанкиров, тем не менее эта партия, будучи массовой и крестьянской, вопреки политике своих лидеров могла объективно стать существенной преградой на пути столыпинской земельной реформы. Кроме того, от партии могли организованно отколоться многочисленные радикальные группы, как это произошло в 1906 г. в лице эсеров-максималистов и анархо-коммунистов.
В связи с этим было решено ликвидировать партию эсеров вообще. Это было связано также и с тем, что в период 1906-1910 гг. евробанкиры перестали нуждаться в выборочном либеральном терроре в России.
Поэтому в конце осени 1906 г. начался процесс ликвидации партии эсеров морально-политическим путем, организуя шумное разоблачение одного из самых крупных агентов полиции в эсеровском руководстве - руководителя ее «Боевой организации» Е. Азефа. Инициатором этого разоблачения был назначен В.Л. Бурцев, известный журналист, видный член партии эсеров и давний масон, ставший членом одной из масонских лож в эмиграции в Париже задолго до Первой русской революции. На заключительном этапе к нему должен был подключиться и публично подтвердить его разоблачения бывший директор Департамента полиции МВД А.А. Лопухин, вступивший в ряды масонов в 1906 г. (Б. Николаевский «История одного предателя», М., «Высшая школа», 1991, с. 239 и А.Я. Аврех «Масоны и революция», сс. 38, 176-177).
Финансировал деятельность Бурцева по разоблачению Азефа видный деятель российского масонства князь Бебутов (А.Я. Аврех «Масоны и революция», с. 206).
Разоблачительная деятельность Бурцева против Азефа длилась с декабря 1906 по сентябрь 1908 г., когда на сцену выступил Лопухин и на встрече с членами руководства эсеровской партии подтвердил сотрудничество Азефа с полицией. После этого руководство партии было вынуждено начать собственное расследование, которое завершилось встречей вечером 5 января 1909 г. Азефа с членами ЦК и его признанием. Спустя несколько часов после этого последовало бегство Азефа, а затем официальное признание партией эсеров его сотрудничества с полицией на протяжении всего времени его пребывания в партии. (Б. Николаевский «История одного предателя», сс. 285-296).
Все это позволило полностью разгромить партию эсеров к концу 1909 г., превратив ее руководство в кучку эмигрантов. Внутри России партия распалась на отдельные кружки. Таким образом, положение для эсеров оказалось таким же, как и в 1900 г. перед созданием партии. Только свержение самодержавия в марте 1917 г. позволило эсерам возродиться и на непродолжительное время вновь стать самой массовой партией России.
Кроме эсеров политические структуры евробанкиров в России, а также и в Европе вплотную занялись российскими социал-демократами - как большевиками, так и меньшевиками. В отношении их применялась тактика дробления на фракции, но не с целью их уничтожения, а с тем, чтобы ослабить и затем слить эти осколки в единую леволиберальную партию во главе с Парвусом или Троцким.
Внутри России для достижения этой цели использовались и только что созданные масонские структуры. Так, уже упоминавшийся князь Бебутов, участвуя в деле Азефа, в то же самое время поддерживал тесные контакты с лидером германской социал-демократии Августом Бебелем и активно хлопотал об объединении большевиков с меньшевиками в единую партию (А.Я. Аврех «Масоны и революция», с. 212).
Кроме попыток расколоть большевиков на фракции, евробанкиры в период 1907-1914 гг. предприняли вербовку целого ряда членов руководства большевистской партии. В указанный период агентами влияния евробанкиров в большевистском руководстве стали: Зиновьев, Каменев, Бухарин, Литвинов, Красин, Свердлов и целый ряд других.
Единственным человеком в этом списке, в отношении которого известен механизм вербовки в ряды агентов влияния евробанкиров, является Л.Б. Красин. Эмигрировав в 1908 г. в Германию, он, будучи по образованию инженером-электротехником, устроился на работу младшим инженером на один из заводов электротехнического концерна «Сименс-Гальске». Дальнейший ход событий описывается в официальной советской монографии Н. Жуковского «Дипломаты нового мира» (М., Политиздат, 1986) следующим образом: «Талантливый инженер, он быстро завоевал ведущее положение в фирме. 17 января 1911 г. фирма направила директору Департамента полиции письмо, в котором сообщало, что: «Желает назначить Леонида Борисовича Красина, превосходно знающего свое дело и безукоризненно исполняющего свои обязанности, на ответственную должность в своем московском отделении. Но господин Красин не решается принять это предложение, поскольку не знает, имеет ли он право проживать в столицах Российской Империи».
В ответном письме от 25 января 1911 г. Департамент полиции сообщил руководству фирмы, что «частным учреждениям сведения из дел Департамента не сообщает».
Окончание следует, используйте кнопку 'назад' для перехода
В содержание номера
К списку номеров
Источник: http://www.duel.ru/200627/?27_5_1