ЗАЧЕМ ГОРОДИТЬ ОГОРОД?
ЗАЧЕМ ГОРОДИТЬ ОГОРОД?
Последнее время не везёт что-то выдающемуся (если не сказать больше) фронтовому фотографу Максу Альперту и его знаменитой фотографии, долгое время проходившей под идиотским (дальше объясню почему) названием «Комбат» - ну, все помнят фигуру с пистолетом, поднимающую бойцов в атаку. Какой-то ворчун, пытавшийся в статье «Один к полутора - не в нашу пользу» («Д», № 44/442) доказать, что у немцев всё было лучше, мимоходом безапелляционно объявил этот снимок фальшивкой. А когда журналист Сергей Коркин на ТВ стал доказывать, что снимок несомненно подлинный, сделанный в ходе настоящего боя, то это привело в такое возмущение другого автора, А. Бланка, что он разразился целой статьёй («Д», №20/468) с целью «отстоять правду» - убедить всех, что это всё-таки дешёвая постановка.
Сам я передачу с Коркиным не видел, но из изложения понимаю, что он, видимо, в полемическом пылу немало насочинял и разбросал цветистой клюквы, побудившей А. Бланка выступить с разоблачением этих фантазий. Но, к сожалению для последнего, Коркин не первопроходец темы; достаточно подробно история знаменитого снимка рассматривалась в одном из выпусков альманаха «Прометей» ещё в 80-е годы.
Так вот, там не было ни лихого броска, ни выхода из окружения, а приехал Альперт в обычную стрелковую часть, правда, ведущую напряжённые бои, как штатный фотокорреспондент, а вовсе не как пришедший неизвестно откуда человек с фотоаппаратом, «ищущий пропавшую корову».
Дальше. В поисках лучшей точки для съёмки атаки фотограф забрался в окоп боевого охранения впереди первой линии обороны. Вот и объяснение тому, что точка съёмки находится так низко. Так что «зад т. Альперта», как издевательски пишет его обличитель, на тот момент вовсе не представлял мишени для противника. Если же попытаться всё-таки ответить на глобальный философский вопрос о заде-мишени, то можно уверенно сказать: зад М. Альперта в других условиях мог представлять собой столь же удобную мишень, как и зад А. Бланка. Правда, в связи со смертью одного из обладателей задов проверить это положение экспериментально не представляется возможным.
Я приготовился к съёмке, вспоминал впоследствии сам Альперт, как вдруг видоискатель закрыла чья-то фигура. Машинально я нажал на спуск, и в этот момент в объектив попал осколок (а не пуля, что было бы действительно странно). Тут по цепи пронеслось: «Комбата убили! Комбата убили!». Ну, я и подумал, что той фигурой в видоискателе как раз и был комбат. К счастью, плёнка оказалась цела; так получился знаменитый снимок.
Про этот рассказ из первых рук (а не из уст экзальтированного журналиста) можно сказать, что не то чтобы такого нельзя было придумать, но вообще-то выглядит он очень правдоподобно. Во-первых, здесь нет никакого патетического героизма, а просто одна фронтовая обыденность, замешанная на цепочке случайностей. А во-вторых, здесь сам фотограф как бы выносится за скобки: не он сделал этот знаменитый снимок, а его рука! И это тоже очень точно: великие фотографы (а Альперт наряду, скажем, с Балтерманцем несомненно принадлежит к великим фронтовым фотокорреспондентам) снимают не умом и не глазом, а рукой! «Так сочинилась мной элегия, о том, как ехал на телеге я», - этих вроде бы дурашливые строки обэриута Введенского очень точно отражают суть творчества фоторепортёра.
Ну и опять же ясно, откуда взялась нелепица с названием. Действительно, очень долго снимок публиковался под дурацким названием «Комбат», хотя и возраст, и знаки различия его героя не соответсвуют высокому званию, да и батальоны в атаку таким образом обычно не поднимают: слишком крупная это единица, чтобы ею можно было командовать взмахом пистолета. Один автор «Дуэли» как-то (рассуждая про гнусный фильм «Штрафбат») справедливо заметил, что для русского уха слово «батальон» звучит магически, равно как и производные от него. Поэтому подпись «Комбат» выигрышна для фотографии, а, скажем, «Комвзвода» - нет. Правда, с некоторых пор снимок Альперта старались публиковать под менее глупыми названиями, скажем, «Коммунисты, вперёд!» или «За Родину!».
Не обошёл вниманием знаки различия человека на фотографии и А.Бланк, рассмотрев там по одному «кубарю», т.е. младшего лейтенанта. А младший лейтенант, начинает он занудно пояснять, не мог принять батальона, потому что сначала командование должен принять следующий по званию, и т.д.
Тут сразу можно посоветовать нашему многомудрому автору почаще читать такую газету, как «Дуэль», где регулярно публикуются воспоминания фронтовиков. Скажем, вот в «Истории одного заградотряда» (№ 25-26/424) читаем выдержки из приказа:
«1. Командир 1-го стрелкового батальона мл. лейтенант Сухоруков Яков Васильевич.
2. Командир 2-го стрелкового батальона мл. лейтенант Фетисов Иван Васильевич...» (выделено мной. - М.С.).
Или в статье «Панфилёнок - имя героическое!» (№ 36/434) прямо говорится: «У местечка Затурцы, о котором шла речь выше, первой в боевом построении стояла батарея младшего лейтенанта А.И. Логвиненко. Обращаю внимание читателей на то, что батареей командовал младший лейтенант, а не более старший по званию командир, как это полагалось по штату». Так что устав уставом, но в 1942 г. бывали особые ситуации, а следовательно, и специфические командиры.
Но дело не в этом. В отличие от нашего «охуждателя» все остальные наверняка увидят на петлицах «комбата» по два «кубаря». А это или лейтенант, или младший политрук (точнее можно было бы установить только по звёздам на рукавах, которые при таком ракурсе, к сожалению, не видны); последнее в точности совпадает со званием А. Ерёменко - главного кандидата в герои снимка.
То, что на снимке не командир, а комиссар, многое может объяснить. Ну, скажем, не вполне подходящую экипировку для передовой, включая пистолет на ремешке. Комиссар должен был (скажем, как и начштаба) непосредственно участвовать в бою лишь в исключительной ситуации, а главное - он должен быль быть для бойцов примером соблюдения норм законности и устава, даже если они не до конца вписывались в боевую обстановку. И поднимал в атаку подразделение он скорее всего не вместо командира, а вместе с ним, после команды последнего (допустим, на разных флангах). Не видно из снимка и никаких «пулемётов», на которые якобы поднимают атакующих (хотя, к сожалению, на войне случалось и такое); мы не знаем - возможно, и атака-то идёт против горстки немцев с лёгким оружием, залёгших на какой-то высотке...
Возможно, моё выступление кто-то поймёт как (вслед за Коркиным) отстаивание документальности знаменитой фотографии. Нет, я не имею чёткого мнения: может быть, сделана в бою, а может быть, постановка. Просто пока в словоблудии вперемешку с неуместным остроумием А. Бланка (будем называть вещи своими именами) я отметил только один более-менее серьёзный аргумент «против»: полная выкладка бойцов вкупе с касками довоенного образца. В остальном же мы имеем образчик подтягивания жизни к формальной уставности. Скажем, мне доводилось видеть фотографии каких-то обозников в погонах и с... отложными воротниками на гимнастёрках. «Ага, - закричит очередной бдительный Бланк, - постановка: ведь согласно уставу к погонам на гимнастёрке полагалась стойка! Попались!» Одно дело когда в произведении видна лживая вражеская логика, откровенно насилующая жизнь (как в упоминавшемся «Штрафбате»), и совсем другое когда наоборот - реальную фронтовую жизнь начинает поверять сухой логикой человек, пользуясь хлёстким выражением Бушина, «знакомый с военным делом на уровне развода караула на Красной площади». Тогда и получается, что ума на то, чтобы иронизировать над корреспондентским задом, хватает, а вот на то, чтобы догадаться о существовании окопов охранения, нет.
В общем, с моей точки зрения, «расследование» А. Бланка - это буря в стакане воды и борьба с ветряными мельницами. В качестве последних выступают фантастические «свидетельства» журналиста Коркина. Только вот если побудительные мотивы Коркина мне более-менее понятны - ну, человеку очень хочется, чтобы известный на весь мир шедевр советской фотодокументалистики оказался настоящей фронтовой фотографией, то страстное желание Бланка любой ценой разоблачить знаменитую работу и её автора (опускающегося при этом до гнусных намёков на то, что вдова политрука могла из страха перед альпертами признать покойного мужа хоть в чёрте лысом) мне совершенно непонятно. Тем более, что человек признаёт право постановок на существование, и некоторые из них хорошо известны и тоже вошли в золотой фонд фронтовой хроники. Тогда, спрашивается, зачем и огород городить?
Свой опус А. Бланк заканчивает панегириком снимкам регулировщиц и Сталина в белом кителе - вот, дескать, подлинная правда безо всяких там. Но не стоит обольщаться: если так пойдёт дело, дотянутся руки и до них. И будьте уверены: в любом снимке, в любой хронике досужие «знатоки» найдут кучу «неувязок», будь эти документы хоть сто раз подлинными.
М.М. САЯПИН
В содержание номера
К списку номеров
Источник: http://www.duel.ru/200628/?28_6_2