ФАКТЫ НАШЕЙ ИСТОРИИ
ФАКТЫ НАШЕЙ ИСТОРИИ
(Окончание. Начало в №36)
Среди русской интеллигенции широко был распространен миф о бескрайности, безграничности русского национального характера. Черты своего неуравновешенного характера - результаты собственной беспочвенности - русская интеллигенция переносила на весь русский народ.
В известной книге «Русская идея», получившей широкое распространение среди иностранцев, Н. Бердяев вещал, например: «...В душе русского народа есть такая же необъятность, безгранность, устремленность в бесконечность, как и в русской равнине... Русский народ не был народом культуры по преимуществу, как народы Западной Европы, он был народом откровений, он не знал меры и легко впадал в крайности».
Уродливые типы, порожденные детищем Петра Первого - антирусской западнической интеллигенцией и крепостническим шляхетством, скопированным Петром Первым с польского шляхетства, все эти Онегины, Печорины, Обломовы - объявлялись характерными национальными русскими типами.
Но это был только один из бесчисленных мифов, выдуманных интеллигенцией о русском народе и России.
…
«...Под «русской безмерностью», - указывает М. Алданов, - иностранцы теперь (это не всегда так было) разумеют крайние, прямо противоположные и взаимоисключающие мысли, ведущие, разумеется, и к крайним делам в политике, к подлинным потокам крови».
С такой трактовкой «русской безмерности» М. Алданов решительно не согласен.
Парируя нелепые ссылки на разинщину, пугачевщину и другие восстания и бунты как на доказательство врожденной безмерности русского народа, М. Алданов резонно указывает, что и «...на Западе были точно такие же восстания, и подавлялись они так же жестоко. Прочтите у Жан-Клода, у Эли Бенуа, что делали во Франции «Драгуны» в 1685 году. Людей рвали щипцами, сажали на пики, поджаривали, обваривали, душили, вешали за нос. Это было в самой цивилизованной стране Европы, в пору grand siecle в царствование короля, который не считался жестоким человеком. Впрочем, и Стенька, и Емелька по случайности тоже действовали и были казнены при самых гуманных монархах. И вы легко найдете во Франции того времени такие же образцы и ницшеанства с кистенем, и демоничности со щипцами, притом в обоих лагерях. Между тем Франция никак не причисляется к странам «бескрайности», напротив, она считается страной меры. Да и ничего не было ни мистического, ни иррационального, ни даже максималистского в причинах, лозунгах, требованиях русских восстаний. Астраханские бунтари не хотели платить подать на бани и желали раздачи хлеба голодным. Булавин обещал своим людям, что они будут вдоволь есть и пить. Бунтарям, сбегавшимся к Разину и Пугачеву, смертельно надоели поборы и насилия воевод и помещиков. И над всем преобладали ненависть, зависть, желание пожить вольной, необычной жизнью, уйти от жизни тяжелой и осточертевшей. То же самое было в западноевропейских восстаниях. По учению Хомякова, тоже очень любившего «бескрайности», русский народ «вышел в отставку» после избрания царя Михаила Федоровича...» (М. Алданов, «Ульмская ночь»).
Ивана Грозного, на которого русские интеллигенты любят особенно ссылаться как на олицетворение русской бескрайности, М. Алданов не считает типичным русским царем.
«...Иван Грозный, - указывает он, - нисколько не характерен ни для русской культуры, ни для русских царей. Другие цари обычно делали приблизительно то же, что делало громадное большинство монархов в других странах...»
Общеизвестно, что пытки заимствованы русским средневековым законодательством от германских народов. В смысле своего размаха и изощренной жестокости пытки всех европейских народов далеко оставляют за собой пытки русского законодательства. В этом отношении «безмерные» русские оказались неважными учениками у европейцев, которых русские европейцы выдают за образец меры во всем.
Завороженные самогипнозом об идеальной Европе, русские историки судят Московскую Русь не по реальной, утопавшей в крови Европе, а по идеальной, никогда не существовавшей.
«Европейские народы воспитывались не кнутом и застенками», - гордо заявляет историк Ключевский, возмущаясь существованием пыток в Московской Руси, заимствованных, как мы уже указывали, у Запада. Это заведомая историческая ложь.
Русские историки очень любят вспоминать об опричниках Иоанна Грозного, но забывают о диком разгуле святейшей инквизиции по всей Европе, о Варфоломеевской ночи, о городах, в которых были сожжены все женщины по обвинению в связи с нечистой силой, о том, что саксонский судья Карпцоф в одной крошечной Саксонии казнил 20 000 человек. Об Иоанне Грозном и безмерности его души вопят все - и русские, и немецкие историки. Но ни один из русских и немецких историков не вспоминает о крайностях души немецкого судьи Карпцофа.
По Уложению отца Петра, смертная казнь налагалась за 60 видов преступлений. Во Франции же, которая «воспитывалась не кнутом и застенками», казнили за 115 преступлений, то есть смертная казнь применялась без малого в два раза больше, чем в России в царствование Алексея Михайловича. В Англии, куда Петр также ездил учиться мере и гармонии, в его время было казнено 90.000 человек. До поездки Петра за границу московские застенки были детской игрой по сравнению с застенками современной Европы.
Обучившись европейской «гуманности», Петр, вернувшись на родину, увеличил, по примеру европейских законодательств, больше чем в три раза применение смертной казни. Если при его отце она применялась в 60 случаях, то он стал применять ее в двухстах случаях.
…
С «легкой» руки европейских историков и путешественников за русскими народом утвердилось определение ленивого, неэнергичного народа. Это тоже один из исторических лжемифов.
Эта легенда опровергается, во-первых, самим фактом существования России, одного из величайших государств мира. Как ленивый и неэнергичный народ мог создать крупнейшее государство на нашей планете? На самом же деле Россия занимает шестую часть земной суши. Русскими же исследованы гораздо большие пространства, чем те, которые им принадлежат. Русскими исследована пятая часть земли - двадцать четыре миллиона квадратных километров.
…
Трудно найти такую другую страну, как Россия, которая бы в столь неблагоприятных исторических и природных условиях создала столь великое государство и столь великую культуру, располагая такими ничтожными средствами.
«...Ядро русской государственности, - указывает И. Солоневич в «Народной монархии», - к концу пятнадцатого столетия имело около двух миллионов населения и около пятидесяти тысяч квадратных километров территории. Оно было расположено в самом углу тогдашнего мира, было изолировано от всех культурных центров, но открыто всем нашествиям с севера (шведы), с запада (Польша), с востока и юга (татары и турки). Эти нашествия систематически, в среднем приблизительно раз в пятьдесят лет, сжигали на своем пути все, в том числе и столицу. Оно не имело никаких сырьевых ресурсов, кроме леса и мехов, даже и хлеба своего не хватало. Оно владело истоками рек, которые никуда не вели, не имело доступа ни к одному морю - если не считать Белого, и по всем геополитическим предпосылкам не имело никаких шансов сохранить свое государственное бытие. В течение приблизительно четырехсот лет это «ядро» расширило свою территорию приблизительно в четыреста раз - от 50.000 до двадцати миллионов квадратных километров».
«...Мы можем установить такой твердый факт: русский народ, живший и живущий в неизмеримо более тяжелых условиях, чем какой бы то ни было иной культурный народ истории человечества, создал наиболее мощную в этой истории государственность. Во времена татарских орд Россия воевала, по существу, против всей Азии - и разбила ее. Во времена Наполеона Россия воевала, по существу, против всей Европы - и разбила ее. Теперь в трагически искалеченных условиях, опирающаяся на ту же Россию, коммунистическая партия рискует бросить свой вызов, по существу, всему остальному человечеству, правда, уже почти без всяких шансов на успех, но все-таки рискует. Если бы не эти трагически искалеченные условия, т.е. если бы не февраль 1917 года с его логическим продолжением в октябре, то Россия имела бы больше трехсот миллионов населения, имела бы приблизительно равную американской промышленность, имела бы культуру и государственность, неизмеримо превышающую американскую, и была бы «гегемоном» не только Европы. И все это было создано на базе заболоченного окско-волжского суглинка, отрезанного от всех мировых путей».
«...Если пятьсот лет тому назад «Россия» - это были пятьсот тысяч квадратных километров, на которых жило два миллиона русских людей, а к настоящему времени - это двадцать миллионов кв. км, на которых живут двести миллионов людей, то дело тут не в географии и не в климате, а в том биологическом инстинкте народа, в той его воле к жизни, которые позволили ему стать «победителем в жизненной борьбе». Дело тут не в царях, дело в той дарвиновской реакции на среду, которая оказалась правильнее, скажем, испанской или польской. Несмотря на все ошибки, падения и катастрофы, идущие сквозь трагическую нашу историю, народ умел находить выход из, казалось бы, вовсе безвыходных положений, становиться на ноги после тягчайших ошибок и поражений, правильно определять свои цели и находить правильные пути их достижения. Если бы не эти свойства, никакая «география» не помогла бы. И мы были бы даже не Испанией или Польшей, а не то улусом какой-нибудь монгольской орды, не то колониальным владением Польши, не то восточноевропейским «комиссариатом» берлинского министерства восточных дел.
Если всего этого не случилось, а «случилась» Российская империя, то совершенно очевидно, что в характере, в инстинкте, в духе русского народа есть свойства, которые, во-первых, отличают его от других народов мира - англичан и немцев, испанцев и поляков, евреев и цыган - и которые, во-вторых, на протяжении тысячи лет проявили себя с достаточной определенностью».
«...В последнее столетие существования Московского царства Россия, при среднем населении в пять миллионов человек, держала приблизительно в мирное время под оружием армию в двести тысяч бойцов, то есть около 4% всего населения страны, или около 8% всего мужского населения страны и около четверти всего взрослого мужского населения. Переведем этот процент на язык современности. Для САСШ это означало бы постоянную кадровую армию в составе около шести миллионов. Это - в мирное время, а мирные времена были для Москвы, да и для Петербурга только исключениями. Армия предвоенного времени в три миллиона кажется САСШ уже почти невыносимым бременем. Что было бы, если бы САСШ были вынуждены содержать шестимиллионную армию все время и пятнадцатимиллионную почти все время? Что осталось бы от американских свобод и от американского богатства?»
Московская Русь столетие перед появлением Петра постоянно содержала огромную армию, в которой находилось около четвертой части всех взрослых мужчин. И так было постоянно. Четвертая часть всех мужчин не занималась производительным трудом, а только оберегала страну от нашествий врагов.
Что бы осталось от прославленных богатств САСШ, если бы американцам приходилось строить свое государство в таких же условиях, как русским? Надо думать, что вообще никаких Соединенных Штатов не возникло бы.
Об этом ярко свидетельствует та недалекая, эгоистическая политика, которую ведет правительство США по отношению к своим будущим убийцам - большевикам.
Выдающиеся подбородки - это только на Западе и в Америке являются необходимой принадлежностью для людей с сильной волей.
На Руси с древнейших времен неказистые и невзрачные собой, как и Суворов, русские люди тысячи и тысячи раз проявляли огромную силу воли и бестрепетное мужество, несмотря на то, что подбородки у них выдавались значительно менее, чем у героев американских фильмов.
…
Решающей силой в жизни всякого народа является, к счастью, не география и климат, как до сих пор обычно убеждали нас историки иностранные и русские. Историческая судьба народа определяется не климатом и географией, а его духом.
География и климат страны могут воздвигать или не воздвигать на пути народа различные препятствия, но определяет путь государственного строительства и его дух - дух народа-строителя.
«В результате тысячелетнего процесса расширения России и четырехсотлетнего процесса расширения САСШ обе нации оказались обладательницами совершенно разных территорий.
Территория САСШ охраняется от всякого нашествия двумя океанами. Она представляет собою опрокинутый треугольник Миссисипи - Миссури со всеми его притоками. САСШ не имеют ни одной замерзающей гавани. Их северная граница имеет среднюю температуру Киевской губернии. Их естественные богатства огромны и расположены в самых старых областях страны.
Россия ни от каких нашествий не охранена ничем. Ее реки упираются или в Ледовитый океан, или в Каспийский тупик, или в днепровские пороги. Россия не имеет, собственно, ни одной незамерзающей гавани - единственное государство мира, отрезанное от морей не только географией и историей, но даже и климатом. Замерзающие реки и моря заставляли русский торговый флот бездействовать в течение трех-шести месяцев в году - и одно это уже ставило наш морской и речной транспорт в чрезвычайно невыгодные условия по сравнению со ВСЕМИ остальными странами мира.
Весь ход исторического развития САСШ в модернизованной форме повторяет нравы первых поселенцев и последних скваттеров и траперов Дальнего Запада, где неограниченные поселенцы Северной Америки и ее последние «пионеры» воевали только за «расширение территории». Россия воевала главным образом за свое физическое существование и как нации, и просто как суммы «физических лиц».
Американским поселенцам пришлось бороться с дикими и разрозненными племенами, нам - с сильнейшими и культурнейшими народами мира, жившими, как и Америка, в несравненно лучших географических условиях.
«Климат России является для земледелия одним из самых худших на земном шаре, - пишет профессор С. Прокопович в книге «Народное хозяйство СССР», - природа дала ей совершенно недостаточное количество в одних частях ее тепла, в других - осадков...
...Неблагоприятные климатические условия - холод на севере и северо-востоке, недостаток осадков в Закаспийской области и Средней Азии - являются причиной того, что в 1926 году посевная площадь Союза ССР составляла только 5,3% всей его территории, а в 1938 году - шесть с половиной процентов. Незначительные размеры тех зон, на которых население может с успехом заниматься земледелием, порождает то парадоксальное явление, что при плотности населения в 6,6 на квадратный километр в 1914 году Россия страдала в дореволюционное время от малоземелья и аграрного перенаселения.
Центральные области России, в которых в течение веков жила основная масса русского народа, очень беден также ископаемыми богатствами.
«...Россия на протяжении всей своей истории, - указывает Прокопович, - страдала от бедности ископаемыми восточноевропейской равнины. Население этой равнины имело в своем распоряжении только глину, дерево, лыко, кожи, шерсть, лен, пеньку. Дерево было его главным поделочным материалом: до конца XIX века баржи, плававшие по русским рекам, строились из одного дерева, без гвоздей. В доме и хозяйстве русского крестьянина количество металлических изделий, железа и меди было крайне ничтожным. Еще в XVII веке из металлов в России добывалось только железо - ремесленным способом в мелких кузницах из болотных и озерных руд северо-западной ее части и заводским способом - под Тулою, Каширою и Липецком. Лишь при Петре Великом, в начале ХVIII века, были построены первые железные и медные заводы на Урале; затем была организована добыча серебро-свинцовых руд на Алтае и в Забайкалье».
Сторонники демократии всегда указывают на богатство Америки и на ее свободу как на результат республиканского образа правления. А бедность русского народа объясняют тем, что Россией управляла монархия.
Это совершенно ложное утверждение, которое не имеет под собой никакой реальной исторической почвы.
Да, в мировой истории нет более крайних противоположностей, чем история России и САСШ.
«САСШ являются наиболее республиканской страной в мире, страной, которая основала свою национальную самобытность на революционном восстании против английской монархии.
Действительно, под главенством монархии русский народ не разбогател. Но В. Ключевский, не говоря уже о других историках, публицистах, философах и писателях, не догадался поставить вопрос несколько иначе: какие шансы были у русского народа выжить? И в какую географию поставила его судьба?
Факт чрезвычайной экономической отсталости России по сравнению с остальным культурным миром не подлежит никакому сомнению. По цифрам 1912 года, народный доход на душу населения составлял: в САСШ - 720 рублей (в золотом довоенном исчислении), в Англии - 500, в Германии - 300, в Италии - 230 и в России - 110. Итак, средний русский еще до Первой мировой войны был почти в семь раз беднее среднего американца.
Но наша бедность тоже не имеет никакого отношения к образу правления, который существовал в России, - самодержавию. Или, точнее, наша бедность - результат географической обездоленности России.
Русский народ за свою историю преодолел такие колоссальные препятствия, стоявшие на его историческом пути, что только круглые невежды или непримиримые враги его могут повторять нелепый миф о русской лени.
Едва ли какой из других народов мира сумел построить величайшую империю в таких неблагоприятных географических и политических условиях, как русский народ.
У русского народа было очень мало шансов не только построить величайшую империю в мире, но и даже просто выжить. Наша бедность очень мало зависела от того, что в России была монархия. Если бы в России тысячу лет была республика, она не была бы богаче. Бедность России зависела от географической обездоленности России.
«...История России есть история преодоления географии России. Или несколько иначе: наша история есть история того, как дух покоряет материю, и история САСШ есть история того, как материя подавляет дух...»
«Благоговейное изумление охватывало первых переселенцев в Северную Америку при взгляде на ее природу. Джон Смит писал: «Никогда еще и небо и земля не были так согласны в создании места для человеческого жительства».
Действительно: мягкий климат, плодородная земля, обилие леса и дичи, незамерзающее море с обилием рыбы, возможность произростания почти любой сельскохозяйственной культуры умеренного климата, лесные промыслы, которые давали сырье для судостроения, гавани, которые обеспечивали этому судостроению и материальную, и транспортную базу, - и никаких нашествий: индейцы без боя отступали в глубь страны, поставляя оттуда меха для дальнейшего товарообмена. Это была действительно «Господа Бога собственная страна».
Что было в Москве? Тощий суглинок, маленькая Москва-река, суровый климат, ближайшие моря отрезаны со всех сторон, из-за Оки, с «Дикого поля», - непрерывная всегдашняя, вечно нависающая угроза смертоносного татарского набега.
Если в Северной Америке «небо и земля» действительно как будто сговорились в «создании места для человеческого жительства», то в России и небо и земля, и климат и география, и история и политика как будто сговорились, чтобы поставить народ в, казалось бы, совершенно безвыходное положение: а ну-ка, попробуйте!
Исходное ядро русской государственности выросло в географических условиях, которые не давали абсолютно никаких предпосылок для какого бы то ни было роста. Москва не имела никаких «естественных богатств», если не считать леса, который давал пушнину и в котором можно было кое-как спрятаться от татарских орд. Как торговый центр любой пункт нашей территории, в какой можно, закрыв глаза, ткнуть пальцем, был если и не лучше, то никак не хуже Москвы - Новгород, Киев, Вильна или Галич. Все они были ближе к культурным центрам тогдашнего мира, все они, кроме Киева, были вдали от татарских нашествий, Новгород и Киев занимали узловые пункты водного транспорта, Галич располагал богатейшими соляными копями. Москва не имела даже и пахотной земли».
Свобода русского народа, уровень его богатства зависели вовсе не от самодержавия, а от огромных расходов, которые требовались постоянно на содержание огромной армии, в течение веков находившейся в постоянной боевой готовности.
Бедность России объясняется другим. Трудно стать богатыми на земле, половина которой находится в полосе вечной мерзлоты, а остальная часть - в районе вечных нашествий извне.
Россия несла бремя бедности много веков и за это время успела не только к ней приспособиться, но и выработать целую философию бедности. В сущности, знаменитая русская смекалка и есть не что иное, как одна из форм приспособления к бедности, и недаром смекалка так возвеличена в русском фольклоре. Но дух русской смекалки исходит из бедности просто как из непреложного факта. Философия же бедности хочет этот факт оценить и осмыслить.
Основная черта этой философии - идеализация бедности, восприятие ее как блага в высшем, разумеется, смысле. Философия имела две ветви: барскую и простонародную; идеализация бедности свойственна обеим, правда, осуществлена она у бар и у мужиков по-разному.
Бедность, согласно этой русской философии, конечно, бремя, иногда тяжкое до чрезвычайности; но это отнюдь не просто несчастье, от которого нужно отделаться, а при невозможности приходится терпеть.
«... Великое тягло государственной обороны из века в век падало главным образом на великорусские и малорусские плечи - и при Олеге, и при Сталине, и при Кончаках, и при Гитлерах. Но мы никогда не воевали наемными армиями, никогда не зарабатывали ни на рабах, ни на опиуме и никогда не пытались опираться ни на какую расовую теорию. Очень нетрудно установить очень близкое родство между английским «долгом белого человека» и немецкой «высшей расой». В Российской империи не было ни белых человеков, ни высших рас. Татарское, то есть монгольское, население России никто и никогда не рассматривал ни в качестве «низшей расы», ни в качестве «цветной расы».
Но тем не менее для западного мира САСШ с неравноправием негров были прогрессивной страной, старая Россия с неравноправием евреев была реакционной страной. Реакционная Российская империя имела министрами и армян, и греков, и поляков, и татар, и немцев; революционная Франция орала «а ба ле метек» и лишала арабов Северной Африки не только политических, но и гражданских прав».
Бедность, происходящая от бедности природы, от постоянных нашествий врагов, пробудила многие «...благодатные силы в душе русского народа: источник смирения; источник высоких даров, несущий в себе благо и никакого зла, кроме физического; воспитательница духовных сил русского народа, знак его избранничества.
Эти бедные селенья,
Эта скудная природа,
Край родной долготерпенья,
Край ты русского народа!
Не поймет и не заметит
Гордый взор иноплеменный,
Что сквозит и тайно светит
В наготе твоей смиренной.
Удрученный ношей крестной,
Всю тебя, земля родная,
В рабском виде Царь Небесный,
Исходил, благословляя.
Россия будет вечно помнить эти гениальные стихи Тютчева, которые с предельным совершенством выразили ПРАВДУ РУССКОЙ БЕДНОСТИ. Русский народ не только не пал под бременем бедности, но сумел в ней найти источник душевных сил. Он отнесся к ней не как к врагу, который должен быть уничтожен, и не как к непреоборимому злу, перед которым нужно опустить руки в тупом отчаянии. Он увидел в ней испытание, за которым чувствовал благую Волю Божию. В этом отношении сказалась великая нравственная одаренность русского народа. Россия действительно оказалась способной быть прекрасной в рубище. И до известной степени бедность стала её воспитательницей.
Конечно, не бедность создала положительные черты характера русского народа. Напротив, русский народ, в силу своей нравственной одаренности, сумел превратить бедность в оселок, на котором он оттачивал свои добродетели. Бедность до поры до времени оказалась не в силах исказить его духовного лика. Христианская интуиция подсказала ему правильное отношение к бедности. В свою очередь бедность, правильно воспринятая, до известной степени способствовала сохранению и развитию лучших и благороднейших сторон русского характера. Русский характер нашел в себе силы вынести жесточайшую бедность и сумел даже самую эту бедность сделать средством воспитания ...» (Заимствовано из переданной мне Н.И. Осиповым рукописи, в которой он разбирает вопрос, какую роль сыграла бедность в истории русского народа).
Б. БАШИЛОВ,
отрывки из книги «История русского масонства»
В содержание номера
Источник: http://www.duel.ru/200738/?38_6_1