РАЗЛУКА БУДЕТ БЕЗ ПЕЧАЛИ (Прощальная куча В. Коротича)
Дуэль N 38(85)
Date: 10-11-98
Title: РАЗЛУКА БУДЕТ БЕЗ ПЕЧАЛИ (Прощальная куча В. Коротича)
Author: Валерий ЛЕБЕДЕВ, "Российский Курьер", Будапешт
14 МАЯ 1998 Г. после продолжительного и тяжелого пребывания в Америке (более 7 лет) в городе Бостоне, в должности профессора Бостонского университета, на родину, в Москву, навсегда отбыл Виталий Коротич. Почему так скоро? Да потому, что кончился срок пребывания в статусе приглашенного профессора. Теперь нужно было либо получить штатного профессора, либо - увольняться, ибо контракт по закону более не продляется. Коротич уезжает. Стало быть, в штат - не получилось. А может быть, сам не захотел. Может быть, может быть...
Странный след оставил здесь Коротич. До начала 1996 г. он не публиковался. Ходил, надувал щеки, говорил нам: "Начинайте издавать газету или журнал, я всегда помогу советом". В стране советов это дело всегда было в почете. Меня и тогда интересовал вопрос: Коротич человек с опытом и именем - как-никак бывший главный редактор самого многотиражного перестроечного журнала "Огонек", что же он сам не приступает к изданию? Сначала ответ вырисовывался нечеткий. А потом стал яснее: да потому, что свой "Огонек" он получил по решению Политбюро (состоялось в мае 1986 г.) и ему (наряду с "Московскими новостями") было разрешено печатать то, что другим еще было не велено. Я уже об этом говорил в статье "Бывший буревестник перестройки". И пошли из номера в номер "Тайная история сталинских преступлений" Орлова, "Воспоминания" секретаря Сталина Бажанова, "Мемуары Хрущева" - вещи, изданные десятки лет назад, которые все, кто хотел, давно читал. Но для массы, для большинства, все это было открытием. И на волне памяти тех открытий до сих пор держится имя Коротича как буревестника перестройки и великого просветителя масс. Российские пенсионеры (особенно в Америке) до сих пор уверены, что именно Коротич спас от забвения и явил миру забытые и тщательно скрываемые страницы истории. Впрочем, немалая часть заслуги Коротича в популярности "Огонька", несомненно, была.
Но время шло, на страну обрушился шквал информации. Коротич мог бы здесь, в Америке, издавать свой журнал и всем показать класс настоящей журналистики. Но - не сделал этого. И понятно почему: потому что в "Огоньке" за его успехом стояла мощь государства: готовое здание, оборудование, штат сотрудников. Плюс колоссальный и неутоленный в то время спрос на историческую правду. Сиди да давай указания. Ни о коммерческой стороне не надо заботиться, ни о распространении. А здесь... Все, кто имел дело с изданием, - знают. В Москве Коротичу не надо было бегать за рекламой для поддержки издания, а здесь он просто не знал, как это делается, да и позволить себе такого не мог. И даже помыслить. Ибо он - Коротич.
Но руки чесались, писать хотелось. Вернее, хотелось гонораров. Однако писать так: все, что ни выйдет из-под его пера, - сразу в печать. Когда в "Новом русском слове" (НРС) ему предложили давать материал на общих основаниях, скривил губы, как это так?! Коротич явно не любил гамбургский счет.
Но пришел в конце 1995 г. в главные редакторы Георгий Вайнер - и поехало: что ни напишет, все на полосы.
И что же писал? Это были какие-то сборники баек, бессистемные и бессмысленные. Весь текст состоял из фраз: "как-то один известный писатель мне сказал", "однажды я встретил одного политика, и он мне сказал", "на днях я позвонил одному журналисту"... И все - ложь. Не говорил, не звонил, не встречал. Нет у Коротича ни одного примера, ни одной ссылки, ни одной фамилии. Особенно, когда текст состоит из сплошных поливок неких неназванных "аналитиков", "политологов", "окололитературных дам". Исключение составляли только рассказы о том, как то-то и то-то сказал ему Горбачев, Ельцин, Яковлев... Эти имена назывались только затем, чтобы подчеркнуть свою значимость - мне, Коротичу, они говорили. Но сами они это не подтверждают. Горбачев недавно очень резко отозвался о Коротиче, сказав, что его россказни полны выдумок.
А хотите узнать, что писал о Коротиче Ельцин еще в славное перестроечное время? Пожалуйста: "Произошел еще один неприятный для меня эпизод. Перед самой партконференцией (в 1989 г. - Ельцин занимал пост зампредседателя Госстроя в ранге министра, но находился в политической опале - В.Л.), совершенно неожиданно для меня позвонил обозреватель "Огонька" Александр Радов и предложил сделать для журнала большую беседу. Хотя мне было и приятно, что один из самых популярных журналов в стране решил рискнуть и попытаться напечатать интервью со мной, все ж я сказал - нет. "Мы будем долго разговаривать с вами, - сказал я журналисту, - вы подготовите беседу, дальше опять будем серьезно работать уже с текстом, а потом все это запретят напечатать". Радов настаивал, говоря, что "Огонек" - сильный журнал, мы его никому показывать не будем, главный редактор В. Коротич острые материалы берет на себя, в общем, уломал он меня, я согласился. И действительно, мы много работали над этим интервью, для меня это было первым выступлением в советской прессе после октябрьского Пленума (1987 г., на нем Ельцина вывели - В.Л.), поэтому я очень серьезно отнесся к этой публикации. Ну и, естественно, когда уже были готовы, ко мне приехал обескураженный Радов и сообщил, что публикацию из "Огонька" сняли. Коротич решил показать интервью в ЦК, и там потребовали, чтобы материал не появился на страницах журнала.
Я не сильно удивился, поскольку внутренне был к этому готов, хотя, конечно же, расстроился. Психологически чрезвычайно тяжело ощущать себя немым в собственной стране и не иметь возможности что-то объяснить или сказать людям. Но в этой ситуации больше всего меня поразило то, что В. Коротич вдруг стал объяснять в своих интервью, что беседу со мной он не публиковал потому, что она, якобы, была не очень хороша и будто бы я отвечал не на те вопросы, какие журнал интересовали, в частности, мало рассказал о своей новой работе, и вообще с этой беседой надо еще долго работать... Короче, главный редактор решил взять всю ответственность на себя и прикрыть собой руководство ЦК. Зачем? Неужели он не понимал, что безнравственно не давать слово человеку, который думает иначе, чем пусть даже генеральный секретарь? Кому, как не ему, журналисту, защищать общечеловеческие принципы свободы слова? Но нет, он начал выкручиваться, что-то выдумывать, вместо того, чтобы сказать, что было на самом деле... Ну, если уж боялся, на худой конец, мог просто бы промолчать. Это было бы честнее". (Борис Ельцин. Исповедь на заданную тему. М., 1990 с. 93-94).
Обратите внимание: очень смелый Коротич согласовывал с ЦК все более-менее важные материалы. Как раз те, которые и создавали славу "Огоньку". Так, может быть, эту славу стоит отнести на счет ЦК и авторов статей, а не на счет отчаянного Коротича? В начале 1989 г. Наум Коржавин передал Коротичу свою поэму "Афганистан" и Независимый Коротич тут же позвонил в ЦК и получил указание, что печатать такую вещь, осуждающую войну в Афганистане, несвоевременно - как раз шел вывод войск оттуда. И не напечатал. А вот журнал "Театр" - напечатал.
Увы, с профессиональной точки зрения все написанное Коротичем в Америке - в высшей степени серо. Я, откровенно говоря, не ожидал такой слабой журналистики от человека с именем. Коровьев-Фагот заметил, что для того, чтобы определить, кто есть писатель, вовсе не нужно предъявлять членский билет союза писателей. Достаточно прочитать страницу Достоевского, чтобы сказать - это писатель...
К моему глубокому разочарованию, чем больше я узнавал Коротича, тем более открывалось его подлинное лицо - хотя маскироваться он умел, и вообще человек очень скрытный. На мой взгляд, Коротич, прошу прощения, - дутая величина.
Не в вашем возрасте меняться. Оставайтесь тем, кто вы есть. Могу лишь сказать: разлука будет без печали.
©1998 Дуэль N 38(85). Date: 10-11-98
В содержание номера
К списку номеров
Источник: http://www.duel.ru/199838/?19
Date: 10-11-98
Title: РАЗЛУКА БУДЕТ БЕЗ ПЕЧАЛИ (Прощальная куча В. Коротича)
Author: Валерий ЛЕБЕДЕВ, "Российский Курьер", Будапешт
14 МАЯ 1998 Г. после продолжительного и тяжелого пребывания в Америке (более 7 лет) в городе Бостоне, в должности профессора Бостонского университета, на родину, в Москву, навсегда отбыл Виталий Коротич. Почему так скоро? Да потому, что кончился срок пребывания в статусе приглашенного профессора. Теперь нужно было либо получить штатного профессора, либо - увольняться, ибо контракт по закону более не продляется. Коротич уезжает. Стало быть, в штат - не получилось. А может быть, сам не захотел. Может быть, может быть...
Странный след оставил здесь Коротич. До начала 1996 г. он не публиковался. Ходил, надувал щеки, говорил нам: "Начинайте издавать газету или журнал, я всегда помогу советом". В стране советов это дело всегда было в почете. Меня и тогда интересовал вопрос: Коротич человек с опытом и именем - как-никак бывший главный редактор самого многотиражного перестроечного журнала "Огонек", что же он сам не приступает к изданию? Сначала ответ вырисовывался нечеткий. А потом стал яснее: да потому, что свой "Огонек" он получил по решению Политбюро (состоялось в мае 1986 г.) и ему (наряду с "Московскими новостями") было разрешено печатать то, что другим еще было не велено. Я уже об этом говорил в статье "Бывший буревестник перестройки". И пошли из номера в номер "Тайная история сталинских преступлений" Орлова, "Воспоминания" секретаря Сталина Бажанова, "Мемуары Хрущева" - вещи, изданные десятки лет назад, которые все, кто хотел, давно читал. Но для массы, для большинства, все это было открытием. И на волне памяти тех открытий до сих пор держится имя Коротича как буревестника перестройки и великого просветителя масс. Российские пенсионеры (особенно в Америке) до сих пор уверены, что именно Коротич спас от забвения и явил миру забытые и тщательно скрываемые страницы истории. Впрочем, немалая часть заслуги Коротича в популярности "Огонька", несомненно, была.
Но время шло, на страну обрушился шквал информации. Коротич мог бы здесь, в Америке, издавать свой журнал и всем показать класс настоящей журналистики. Но - не сделал этого. И понятно почему: потому что в "Огоньке" за его успехом стояла мощь государства: готовое здание, оборудование, штат сотрудников. Плюс колоссальный и неутоленный в то время спрос на историческую правду. Сиди да давай указания. Ни о коммерческой стороне не надо заботиться, ни о распространении. А здесь... Все, кто имел дело с изданием, - знают. В Москве Коротичу не надо было бегать за рекламой для поддержки издания, а здесь он просто не знал, как это делается, да и позволить себе такого не мог. И даже помыслить. Ибо он - Коротич.
Но руки чесались, писать хотелось. Вернее, хотелось гонораров. Однако писать так: все, что ни выйдет из-под его пера, - сразу в печать. Когда в "Новом русском слове" (НРС) ему предложили давать материал на общих основаниях, скривил губы, как это так?! Коротич явно не любил гамбургский счет.
Но пришел в конце 1995 г. в главные редакторы Георгий Вайнер - и поехало: что ни напишет, все на полосы.
И что же писал? Это были какие-то сборники баек, бессистемные и бессмысленные. Весь текст состоял из фраз: "как-то один известный писатель мне сказал", "однажды я встретил одного политика, и он мне сказал", "на днях я позвонил одному журналисту"... И все - ложь. Не говорил, не звонил, не встречал. Нет у Коротича ни одного примера, ни одной ссылки, ни одной фамилии. Особенно, когда текст состоит из сплошных поливок неких неназванных "аналитиков", "политологов", "окололитературных дам". Исключение составляли только рассказы о том, как то-то и то-то сказал ему Горбачев, Ельцин, Яковлев... Эти имена назывались только затем, чтобы подчеркнуть свою значимость - мне, Коротичу, они говорили. Но сами они это не подтверждают. Горбачев недавно очень резко отозвался о Коротиче, сказав, что его россказни полны выдумок.
А хотите узнать, что писал о Коротиче Ельцин еще в славное перестроечное время? Пожалуйста: "Произошел еще один неприятный для меня эпизод. Перед самой партконференцией (в 1989 г. - Ельцин занимал пост зампредседателя Госстроя в ранге министра, но находился в политической опале - В.Л.), совершенно неожиданно для меня позвонил обозреватель "Огонька" Александр Радов и предложил сделать для журнала большую беседу. Хотя мне было и приятно, что один из самых популярных журналов в стране решил рискнуть и попытаться напечатать интервью со мной, все ж я сказал - нет. "Мы будем долго разговаривать с вами, - сказал я журналисту, - вы подготовите беседу, дальше опять будем серьезно работать уже с текстом, а потом все это запретят напечатать". Радов настаивал, говоря, что "Огонек" - сильный журнал, мы его никому показывать не будем, главный редактор В. Коротич острые материалы берет на себя, в общем, уломал он меня, я согласился. И действительно, мы много работали над этим интервью, для меня это было первым выступлением в советской прессе после октябрьского Пленума (1987 г., на нем Ельцина вывели - В.Л.), поэтому я очень серьезно отнесся к этой публикации. Ну и, естественно, когда уже были готовы, ко мне приехал обескураженный Радов и сообщил, что публикацию из "Огонька" сняли. Коротич решил показать интервью в ЦК, и там потребовали, чтобы материал не появился на страницах журнала.
Я не сильно удивился, поскольку внутренне был к этому готов, хотя, конечно же, расстроился. Психологически чрезвычайно тяжело ощущать себя немым в собственной стране и не иметь возможности что-то объяснить или сказать людям. Но в этой ситуации больше всего меня поразило то, что В. Коротич вдруг стал объяснять в своих интервью, что беседу со мной он не публиковал потому, что она, якобы, была не очень хороша и будто бы я отвечал не на те вопросы, какие журнал интересовали, в частности, мало рассказал о своей новой работе, и вообще с этой беседой надо еще долго работать... Короче, главный редактор решил взять всю ответственность на себя и прикрыть собой руководство ЦК. Зачем? Неужели он не понимал, что безнравственно не давать слово человеку, который думает иначе, чем пусть даже генеральный секретарь? Кому, как не ему, журналисту, защищать общечеловеческие принципы свободы слова? Но нет, он начал выкручиваться, что-то выдумывать, вместо того, чтобы сказать, что было на самом деле... Ну, если уж боялся, на худой конец, мог просто бы промолчать. Это было бы честнее". (Борис Ельцин. Исповедь на заданную тему. М., 1990 с. 93-94).
Обратите внимание: очень смелый Коротич согласовывал с ЦК все более-менее важные материалы. Как раз те, которые и создавали славу "Огоньку". Так, может быть, эту славу стоит отнести на счет ЦК и авторов статей, а не на счет отчаянного Коротича? В начале 1989 г. Наум Коржавин передал Коротичу свою поэму "Афганистан" и Независимый Коротич тут же позвонил в ЦК и получил указание, что печатать такую вещь, осуждающую войну в Афганистане, несвоевременно - как раз шел вывод войск оттуда. И не напечатал. А вот журнал "Театр" - напечатал.
Увы, с профессиональной точки зрения все написанное Коротичем в Америке - в высшей степени серо. Я, откровенно говоря, не ожидал такой слабой журналистики от человека с именем. Коровьев-Фагот заметил, что для того, чтобы определить, кто есть писатель, вовсе не нужно предъявлять членский билет союза писателей. Достаточно прочитать страницу Достоевского, чтобы сказать - это писатель...
К моему глубокому разочарованию, чем больше я узнавал Коротича, тем более открывалось его подлинное лицо - хотя маскироваться он умел, и вообще человек очень скрытный. На мой взгляд, Коротич, прошу прощения, - дутая величина.
Не в вашем возрасте меняться. Оставайтесь тем, кто вы есть. Могу лишь сказать: разлука будет без печали.
©1998 Дуэль N 38(85). Date: 10-11-98
В содержание номера
К списку номеров
Источник: http://www.duel.ru/199838/?19