ЗАЩИТНИК К 127 годовщине со дня рождения В.И.Ленина
(В.З.САФОНОВ)
ПОД НАДЗОРОМ, НО С ПРАВОМ ХОЖДЕНИЯ ПО ДЕЛАМ
Известно, что экзамены за высшую школу права Ленин держал экстерном перед испытательной комиссией Петербургского университета, составленной из наиболее маститых ученых того времени. Декан юридического факультета В.Сергеевич, председатель комиссии, профессор Ф.Мартенс, Н.Дювернуа, И.Фойницкий представляли своими работами мировую науку права. По всем, без исключения, предметам испытуемый получил высший балл. В дипломе, помеченном 14 января 1892 г., говорилось:
"...на основании ст. 81 общего устава Императорских Российских Университетов 23 августа 1884 г. Владимир Ульянов в заседании Юридической испытательной комиссии 15 ноября 1891 г. удостоен диплома первой степени со всеми правами и преимуществами, поименованным в ст. 92 устава".
По курсу уголовного права и судопроизводства в экзаменационном билете стояло: "Защита...". Случай поставил это слово в билет, но не случай сделал судебную защиту родом деятельности молодого юриста.
30 января 1892 г. общее собрание Самарского окружного суда особым определением зачислило Ленина в корпорацию адвокатов. Однако "права" и "преимущества", полученные с высшими баллами и дипломом первой степени, не избавили его от необходимости исходатайствовать "удостоверения подлежащих властей в благонадежности", и поэтому выдача свидетельства на право "хождения по чужим делам" всячески тормозилось. Лишь 2 июля на отношении председателя Самарского окружного суда, адресованном в департамент полиции, возникла "дозволяющая" резолюция: "Оставить Ульянова под негласным надзором и уведомить о неимении препятствий к выдаче свидетельства на право хождения по делам".
Итак, почти 4 года за адвокатским столиком. Как же распорядилась история с материалами о выступлениях Ленина в царском суде? По Петербургу - белое пятно. Причиной тому - революционный февраль 1917 г. Судебные архивы, как и архивы совета присяжных и комиссии помощников присяжных, сгорели во время пожара, бушевавшего в здании окружного суда.
По Самаре - 18 судебных дел: 3 - гражданских, 15 - уголовных.
ПЕРВОЕ ДЕЛО
5 марта 1892 г. Ленин впервые занимает адвокатское место в суде Самары.
Перед судебным присутствием - дело N 20 "о крестьянине Василии Федорове Муленкове, судимом за богохуление". В обвинительном акте - "пропись содеянного": "12 апреля 1891 г. в селе Шиланском Ключе Самарского уезда вошел в бакалейную лавочку крестьянин Василий Муленков. В лавке в то время находились крестьяне Михаил Борисов и Федор Самсонов: в разговоре с ними Муленков, будучи в нетрезвом виде, начал ругаться, причем матерно обругал богородицу и святую троицу..."
Грубое мужицкое слово, невежество, - 30 млн. россиян пухло тогда от бесхлебицы, - пущенное с горя у лавочного хлеба, которого не купить, при мужиках, при своей же деревенщине, без умысла повредить вере, и вот - закрытая дверь, стража, чопорное трио коронных судей, брелоки, чернолаковые бутылки сапог, бороды клинышком, бороды лопатой... Суд.
На листе 42 судебного производства сухая регистрация:
"Товарищ прокурора поддерживал обвинение, изложенное в обвинительном акте, и полагалось определить Муленкову наказание по 2 степени 38 Ст. Улож. о наказ. Подсудимый в свою защиту и в последнем слове снова сослался на состояние сильного опьянения, в котором он находился".
Запись в деле гласит:
"По открытии заседания подсудимый занял место на скамье подсудимых под охраной стражи, защитником подсудимого был помощник присяжного поверенного Ульянов, избранный самим подсудимым".
Слова этой защиты потеряны и для истории, и для права. Но разве мысль гения когда-нибудь уходила, ничего не оставив? Она, без сомнения, оставила себя и в этом суде, в этом деле. Это результат - главный плод мысли - наказание, назначенное Муленкову, не потолок санкции, а сравнительно нестрогое - год тюрьмы.
А закон требовал: "Если будет доказано, что позволивший себе в публичном месте произнести слова, имеющие вид богохуления или же поношения святых господних, или же порицания веры и церкви православной, учинил сие без умысла оскорбить святыню, а единственно по недоразумению, невежеству или пьянству, то он подвергается заключению в тюрьме..."
Просто. Скатилось с языка грубое мужицкое слово, "имеющее вид" (?!) богохульства - пускай без умысла, без желания оскорбить бога, пускай даже в споре за бога (бывало на Руси и такое) суд за закрытой дверью, тюремное заключение. Если "возложение хулы на славимого в единосущной троице бога" совершено с умыслом - каторга до 15 лет (статья 176). А в этом деле отягчающее обстоятельство - царь. В бумагах суда - пострадавший только бог. А вот в материалах предварительного следствия главное пострадавшее лицо - царь.
Об этом говорили:
- лавочник-бакалейщик в доносе на имя полицейского урядника 2-го участка Самарского уезда:
"Муленков... выражался разными неприличными словами и обругал царя и бога скверно, матерно";
- сын лавочника на допросе у следователя:
"В бакалейной лавке я читал книжку про убийство нашего царя. На обложке был нарисован портрет государя. Я показал его Муленкову Василию и сказал: "Ты знаешь кто это такой?". Муленков после этого стал ругать царскую фамилию и пресвятую богородицу";
- урядник: "Муленков...начав...ругать пресвятую богородицу и троицу, затем ругал государя императора и его наследников, говоря, что государь неправильно распоряжается..."
Это главное обвинение. Оно тайное, теневое, не предъявленное подсудимому. Ни в статье уголовного закона, ни в обвинительном акте его не было. За это не судили, но за это наказывали.
Как защитить мужика от того, в чем его не обвиняют и о чем лишь думают? Как защитить, если власть его уже осудила и если приговор будет писать торговая Самара, более верноподданническая, чем богобоязненная?
Ленин как-то нашел решение этой трудной задачи. Но что именно говорил он в своей первой судебной речи, мы не узнаем.
Как бы повернулась жизнь "обидчика" без ленинской защиты? Узнал ли он когда-нибудь, что Ульянов, его адвокат - это Ленин?
СИЛА СИЛУ ЛОМИТ
Следует отметить интересную подробность: 5 марта - первый "судебный день" Ленина, он защищает Муленкова, 16 апреля - третий, и снова за его щитом - Муленков. Тот же адвокат и тот же подзащитный. В желании Муленкова и на втором его процессе видеть за адвокатским столиком прежнего своего защитника - признание его достоинств. И, конечно же, надежда. Однако сбылась ли она? Да. И самым чудесным образом. Второй приговор ничего не прибавил к первому - тот же год тюрьмы. Оправдание? Нет - обвинение. Точнее - обвинение и оправдание.
Новое дело Муленкова - фальшивка самарской полиции. Полугодом раньше случая в бакалейной лавке одной бабке "поблазнилось" спросонья, будто в избу лезет "хититель" - зазвенело разбитое стекло. "Хититель" ничего не украл, никто его не видел в лицо, но вот объявился "богохульник" Муленков, и в полицейском участке, поворошив ветошь, сказали: "Он!"
А тут у Афимьи Прокаевой пропала с "незапертого двора" исподняя рубашка. И эта пропажа стала виной Муленкова. Потом еще фальшивка, и в общем 4 дела о кражах. И странное совпадение: в процессуальной роли потерпевшего по одному из дел - Алексей Борисов, тот самый лавочник, что написал в свое время верноподданнический донос на Муленкова. Теперь он "нижайше" извещал власти, что Муленков тайно проник в его заведение и украл 2 рубля 60 копеек вместе с портмоне, в котором они хранились.
Защитительное слово Ленина. Проформа с заполнением вопросного листа - и присяжные приносят из совещательной комнаты три оправдания. "Нет, не виновен". Три оправдания - три приговора полицейщине, свидетельство бесчестья и поражения обвинителей! Только борисовское портмоне "выстрелило". Но и этот пункт обвинения был настолько шаток и малодоказателен, что коронное трио не решилось нарастить срок, отмеренный по судебному решению о "богохулении".
Приговор без наказания. Торговая Самара отказывала и себе и своим принципам. Очевидно потому, что привыкшая считаться только с силой, она и увидела эту силу в защитнике.
Если пользоваться старой терминологией, Ленин почти по каждому уголовному делу что-то выигрывал: либо у самого обвинителя - против обвинительного акта, либо у представителя обвинения - против его требований о размере наказания.
Вот подтверждающие иллюстрации:
Дело Репина и Садлоха. Обвинение их выражено одной строчкой: "Из сундука выбрали разные вещи на сумму около 9 рублей". Репин - 13-летний мальчишка, "солдатский сын". Обвинение цепко, но в чем-то и шатко. Речь Ленина в защиту подростка, и оправдательный вердикт: "Нет, не виновен".
Чернорабочий Крылов, 22 лет, обвинен в краже со двора "мерзлого деревенского белья". В обвинительном акте: "В ночь на 8 ноября 1892 г. в 3 части города Самары ночной караульщик Алексей Астафьев увидел шедших вместе по улице трех мужчин с узлами на плечах". По убеждению обвинительной власти - все трое воры. И один их них - Крылов... Защитительное слово Ленина. И тот же вердикт: "Нет, не виновен".
И так далее.
Оправдание невиновного - вершина адвокатского успеха. А если это оправдание (полное либо частичное) достигается более чем по трети дел (по 6 из 15) и если по большинству остальных защита одерживает верх в споре с государственным обвинением о виде и размере наказания, то что сказать о такой защите, о таком защитнике?
В делах вовсе нет ленинских текстов. Ни речей, ни автографов. Ленин молчит, хотя мощь его мысли ощутима в каждом из этих документов.
Что же позволяло Ленину повернуть судей против прокурора, если предвзятость и предрешенность старого коронного суда - это и есть сам старый коронный суд?
Это логика, мощь мысли, ясность и простота мысли. Несомненно и почва, земля фактов, которую открывал и на которой во всякой полемике строил свои города великий логик.
Честность перед фактами - этого Ленин всегда требовал от своих оппонентов. И неизменно демонстрировал ее сам. Больше всего он ценил факты. Когда их было мало, старался, чтобы их было больше. Добывал. Настаивал, чтобы их добывали и суд, и органы следствия. Так было по делу Муленкова и других.
Кржижановский писал:
"Несколько выступлений на юридическом поприще, которые пришлось сделать Владимиру Ильичу после окончания университета, сразу дали почувствовать свидетелям этих выступлений, что перед ними человек исключительных дарований".
НО ВСЕ ЖЕ - РЕВОЛЮЦИОНЕР!
Успехи за адвокатским столиком не увлекали и не могли увлечь революционера по духу и мысли. Занимаясь адвокатской практикой, Ленин не служил царскому строю. Он насмерть боролся с ним и за стенами суда, и в суде.
Чтобы понять Ленина-адвоката, надо прежде всего понять Ленина-марксиста. В политическом отчете ЦК партии XI съезду Ленин, иллюстрируя одну свою мысль примером из прошлого, говорит мимоходом о себе:
"...25 лет тому назад, когда я был в Сибири в ссылке, мне приходилось быть адвокатом. Был адвокатом подпольным, потому что я был административно-ссыльным, и это запрещалось, но так как других не было, то ко мне народ шел и рассказывал о некоторых делах". "Народ шел и рассказывал" - вот одна из возможных тем о Ленине. Четыре года в Самаре и Петербурге, три - в Шушенском. И это еще не вся длина "адвокатской" лямки.
Ленин встречался с подзащитными, сидевшими скопом в гросскамерах, и, очевидно, тогда-то и заговорили впервые о молодом адвокате. К мужику, невольному преступнику, приходил не параграф из Устава или Уложения, а человек. Друг. И спрашивал не только про хлебушек, что бедный украл у богатого, голодный - у сытого, но и о житье-бытье мужицком, о бабе, о ребятишках, о грошах-злыднях, что платили ему кулак, прасол, купчина.
Острый ум тонкого памятливого юриста-аналитика разглядел и столкнул два царских закона. И вот она - мысль, высеченная этим столкновением, простая и понятная каждому пролетарию: закон относится к честному рабочему так же строго, как ко всякому мошеннику и вору.
На Самарщине Ленин провел 18 защит. Вещественное их выражение - 18 папок. Но есть и еще одна защита, 19-я, без папки, без присвоенного номера, защита Волги, сызранских мужиков-перевозчиков, честного имени - дело с купцом Арефьевым. Купивши Волгу у города, Арефьев пригнал с понизовья зычный паровичок-скороход, срубил на яру дом, у воды - дощатые причалы и, почитая себя царьком-завоевателем, воспрепятствовал лодочникам перевозить людей, в том числе запретил однажды лодочникам перевезти Ленина и Елизарова с берега на берег. Ленин возбудил дело у земского начальника.
Невероятный эксцесс! Жалоба Ленина ставит земского начальника, судью от денежного мешка - против денежного мешка. Наказать Арефьева - наказать самого себя, отклонить жалобу - отказать закону. Статья, назвавшая самоуправство преступлением, а самоуправщика преступником, стоит в российских законах тяжко и замшело со времен, весьма давних. Как поступить? Земский двигает дело без охоты, с проволочками, но Ленин настойчив и непреклонен. И вот концовка: "Выдержать самарского купца Арефьева под арестом в течение одного месяца".
Живя в Самаре, Ульяновы терпели материальные лишения. Поэтому строгая разборчивость Ленина в выборе дел, пренебрежение дорогими "хлебными" защитами, отказы в помощи "именитым" удивляли многих адвокатов.
В.И.Ленин говорил: "Заведомого вора защищать не хочу. Против права вора брать себе защитника не возражаю, отвергаю только право защитника брать воровские деньги за защиту".
* * *
Пройдут тысячелетия. Люди забудут имена монархов, пап, завоевателей. Канут в Лету мрачные и временные обозначения безостановочного бега истории. И лишь одна память, память о Ленине, не истощится, не оскудеет. Архивы, воспоминания, дневники, портретные зарисовки, фотографии, наброски речей и программ, почта царей, дипломатов, партийных работников, его письма и письма к нему, недосказанное и недописанное - все, все, отовсюду - из Варшавы, Шушенского, Москвы, Женевы и т.д. - сольется в живой взволнованный рассказ народов о том, как жил и боролся, что думал, что завещал будущим поколениям этот Человек. Человечный и оттого неистовый, хладнокровно-расчетливый, деятельный, непреклонный. Побеждающий.
В содержание номера
К списку номеров
Источник: http://www.duel.ru/199708/?8_3_1
ПОД НАДЗОРОМ, НО С ПРАВОМ ХОЖДЕНИЯ ПО ДЕЛАМ
Известно, что экзамены за высшую школу права Ленин держал экстерном перед испытательной комиссией Петербургского университета, составленной из наиболее маститых ученых того времени. Декан юридического факультета В.Сергеевич, председатель комиссии, профессор Ф.Мартенс, Н.Дювернуа, И.Фойницкий представляли своими работами мировую науку права. По всем, без исключения, предметам испытуемый получил высший балл. В дипломе, помеченном 14 января 1892 г., говорилось:
"...на основании ст. 81 общего устава Императорских Российских Университетов 23 августа 1884 г. Владимир Ульянов в заседании Юридической испытательной комиссии 15 ноября 1891 г. удостоен диплома первой степени со всеми правами и преимуществами, поименованным в ст. 92 устава".
По курсу уголовного права и судопроизводства в экзаменационном билете стояло: "Защита...". Случай поставил это слово в билет, но не случай сделал судебную защиту родом деятельности молодого юриста.
30 января 1892 г. общее собрание Самарского окружного суда особым определением зачислило Ленина в корпорацию адвокатов. Однако "права" и "преимущества", полученные с высшими баллами и дипломом первой степени, не избавили его от необходимости исходатайствовать "удостоверения подлежащих властей в благонадежности", и поэтому выдача свидетельства на право "хождения по чужим делам" всячески тормозилось. Лишь 2 июля на отношении председателя Самарского окружного суда, адресованном в департамент полиции, возникла "дозволяющая" резолюция: "Оставить Ульянова под негласным надзором и уведомить о неимении препятствий к выдаче свидетельства на право хождения по делам".
Итак, почти 4 года за адвокатским столиком. Как же распорядилась история с материалами о выступлениях Ленина в царском суде? По Петербургу - белое пятно. Причиной тому - революционный февраль 1917 г. Судебные архивы, как и архивы совета присяжных и комиссии помощников присяжных, сгорели во время пожара, бушевавшего в здании окружного суда.
По Самаре - 18 судебных дел: 3 - гражданских, 15 - уголовных.
ПЕРВОЕ ДЕЛО
5 марта 1892 г. Ленин впервые занимает адвокатское место в суде Самары.
Перед судебным присутствием - дело N 20 "о крестьянине Василии Федорове Муленкове, судимом за богохуление". В обвинительном акте - "пропись содеянного": "12 апреля 1891 г. в селе Шиланском Ключе Самарского уезда вошел в бакалейную лавочку крестьянин Василий Муленков. В лавке в то время находились крестьяне Михаил Борисов и Федор Самсонов: в разговоре с ними Муленков, будучи в нетрезвом виде, начал ругаться, причем матерно обругал богородицу и святую троицу..."
Грубое мужицкое слово, невежество, - 30 млн. россиян пухло тогда от бесхлебицы, - пущенное с горя у лавочного хлеба, которого не купить, при мужиках, при своей же деревенщине, без умысла повредить вере, и вот - закрытая дверь, стража, чопорное трио коронных судей, брелоки, чернолаковые бутылки сапог, бороды клинышком, бороды лопатой... Суд.
На листе 42 судебного производства сухая регистрация:
"Товарищ прокурора поддерживал обвинение, изложенное в обвинительном акте, и полагалось определить Муленкову наказание по 2 степени 38 Ст. Улож. о наказ. Подсудимый в свою защиту и в последнем слове снова сослался на состояние сильного опьянения, в котором он находился".
Запись в деле гласит:
"По открытии заседания подсудимый занял место на скамье подсудимых под охраной стражи, защитником подсудимого был помощник присяжного поверенного Ульянов, избранный самим подсудимым".
Слова этой защиты потеряны и для истории, и для права. Но разве мысль гения когда-нибудь уходила, ничего не оставив? Она, без сомнения, оставила себя и в этом суде, в этом деле. Это результат - главный плод мысли - наказание, назначенное Муленкову, не потолок санкции, а сравнительно нестрогое - год тюрьмы.
А закон требовал: "Если будет доказано, что позволивший себе в публичном месте произнести слова, имеющие вид богохуления или же поношения святых господних, или же порицания веры и церкви православной, учинил сие без умысла оскорбить святыню, а единственно по недоразумению, невежеству или пьянству, то он подвергается заключению в тюрьме..."
Просто. Скатилось с языка грубое мужицкое слово, "имеющее вид" (?!) богохульства - пускай без умысла, без желания оскорбить бога, пускай даже в споре за бога (бывало на Руси и такое) суд за закрытой дверью, тюремное заключение. Если "возложение хулы на славимого в единосущной троице бога" совершено с умыслом - каторга до 15 лет (статья 176). А в этом деле отягчающее обстоятельство - царь. В бумагах суда - пострадавший только бог. А вот в материалах предварительного следствия главное пострадавшее лицо - царь.
Об этом говорили:
- лавочник-бакалейщик в доносе на имя полицейского урядника 2-го участка Самарского уезда:
"Муленков... выражался разными неприличными словами и обругал царя и бога скверно, матерно";
- сын лавочника на допросе у следователя:
"В бакалейной лавке я читал книжку про убийство нашего царя. На обложке был нарисован портрет государя. Я показал его Муленкову Василию и сказал: "Ты знаешь кто это такой?". Муленков после этого стал ругать царскую фамилию и пресвятую богородицу";
- урядник: "Муленков...начав...ругать пресвятую богородицу и троицу, затем ругал государя императора и его наследников, говоря, что государь неправильно распоряжается..."
Это главное обвинение. Оно тайное, теневое, не предъявленное подсудимому. Ни в статье уголовного закона, ни в обвинительном акте его не было. За это не судили, но за это наказывали.
Как защитить мужика от того, в чем его не обвиняют и о чем лишь думают? Как защитить, если власть его уже осудила и если приговор будет писать торговая Самара, более верноподданническая, чем богобоязненная?
Ленин как-то нашел решение этой трудной задачи. Но что именно говорил он в своей первой судебной речи, мы не узнаем.
Как бы повернулась жизнь "обидчика" без ленинской защиты? Узнал ли он когда-нибудь, что Ульянов, его адвокат - это Ленин?
СИЛА СИЛУ ЛОМИТ
Следует отметить интересную подробность: 5 марта - первый "судебный день" Ленина, он защищает Муленкова, 16 апреля - третий, и снова за его щитом - Муленков. Тот же адвокат и тот же подзащитный. В желании Муленкова и на втором его процессе видеть за адвокатским столиком прежнего своего защитника - признание его достоинств. И, конечно же, надежда. Однако сбылась ли она? Да. И самым чудесным образом. Второй приговор ничего не прибавил к первому - тот же год тюрьмы. Оправдание? Нет - обвинение. Точнее - обвинение и оправдание.
Новое дело Муленкова - фальшивка самарской полиции. Полугодом раньше случая в бакалейной лавке одной бабке "поблазнилось" спросонья, будто в избу лезет "хититель" - зазвенело разбитое стекло. "Хититель" ничего не украл, никто его не видел в лицо, но вот объявился "богохульник" Муленков, и в полицейском участке, поворошив ветошь, сказали: "Он!"
А тут у Афимьи Прокаевой пропала с "незапертого двора" исподняя рубашка. И эта пропажа стала виной Муленкова. Потом еще фальшивка, и в общем 4 дела о кражах. И странное совпадение: в процессуальной роли потерпевшего по одному из дел - Алексей Борисов, тот самый лавочник, что написал в свое время верноподданнический донос на Муленкова. Теперь он "нижайше" извещал власти, что Муленков тайно проник в его заведение и украл 2 рубля 60 копеек вместе с портмоне, в котором они хранились.
Защитительное слово Ленина. Проформа с заполнением вопросного листа - и присяжные приносят из совещательной комнаты три оправдания. "Нет, не виновен". Три оправдания - три приговора полицейщине, свидетельство бесчестья и поражения обвинителей! Только борисовское портмоне "выстрелило". Но и этот пункт обвинения был настолько шаток и малодоказателен, что коронное трио не решилось нарастить срок, отмеренный по судебному решению о "богохулении".
Приговор без наказания. Торговая Самара отказывала и себе и своим принципам. Очевидно потому, что привыкшая считаться только с силой, она и увидела эту силу в защитнике.
Если пользоваться старой терминологией, Ленин почти по каждому уголовному делу что-то выигрывал: либо у самого обвинителя - против обвинительного акта, либо у представителя обвинения - против его требований о размере наказания.
Вот подтверждающие иллюстрации:
Дело Репина и Садлоха. Обвинение их выражено одной строчкой: "Из сундука выбрали разные вещи на сумму около 9 рублей". Репин - 13-летний мальчишка, "солдатский сын". Обвинение цепко, но в чем-то и шатко. Речь Ленина в защиту подростка, и оправдательный вердикт: "Нет, не виновен".
Чернорабочий Крылов, 22 лет, обвинен в краже со двора "мерзлого деревенского белья". В обвинительном акте: "В ночь на 8 ноября 1892 г. в 3 части города Самары ночной караульщик Алексей Астафьев увидел шедших вместе по улице трех мужчин с узлами на плечах". По убеждению обвинительной власти - все трое воры. И один их них - Крылов... Защитительное слово Ленина. И тот же вердикт: "Нет, не виновен".
И так далее.
Оправдание невиновного - вершина адвокатского успеха. А если это оправдание (полное либо частичное) достигается более чем по трети дел (по 6 из 15) и если по большинству остальных защита одерживает верх в споре с государственным обвинением о виде и размере наказания, то что сказать о такой защите, о таком защитнике?
В делах вовсе нет ленинских текстов. Ни речей, ни автографов. Ленин молчит, хотя мощь его мысли ощутима в каждом из этих документов.
Что же позволяло Ленину повернуть судей против прокурора, если предвзятость и предрешенность старого коронного суда - это и есть сам старый коронный суд?
Это логика, мощь мысли, ясность и простота мысли. Несомненно и почва, земля фактов, которую открывал и на которой во всякой полемике строил свои города великий логик.
Честность перед фактами - этого Ленин всегда требовал от своих оппонентов. И неизменно демонстрировал ее сам. Больше всего он ценил факты. Когда их было мало, старался, чтобы их было больше. Добывал. Настаивал, чтобы их добывали и суд, и органы следствия. Так было по делу Муленкова и других.
Кржижановский писал:
"Несколько выступлений на юридическом поприще, которые пришлось сделать Владимиру Ильичу после окончания университета, сразу дали почувствовать свидетелям этих выступлений, что перед ними человек исключительных дарований".
НО ВСЕ ЖЕ - РЕВОЛЮЦИОНЕР!
Успехи за адвокатским столиком не увлекали и не могли увлечь революционера по духу и мысли. Занимаясь адвокатской практикой, Ленин не служил царскому строю. Он насмерть боролся с ним и за стенами суда, и в суде.
Чтобы понять Ленина-адвоката, надо прежде всего понять Ленина-марксиста. В политическом отчете ЦК партии XI съезду Ленин, иллюстрируя одну свою мысль примером из прошлого, говорит мимоходом о себе:
"...25 лет тому назад, когда я был в Сибири в ссылке, мне приходилось быть адвокатом. Был адвокатом подпольным, потому что я был административно-ссыльным, и это запрещалось, но так как других не было, то ко мне народ шел и рассказывал о некоторых делах". "Народ шел и рассказывал" - вот одна из возможных тем о Ленине. Четыре года в Самаре и Петербурге, три - в Шушенском. И это еще не вся длина "адвокатской" лямки.
Ленин встречался с подзащитными, сидевшими скопом в гросскамерах, и, очевидно, тогда-то и заговорили впервые о молодом адвокате. К мужику, невольному преступнику, приходил не параграф из Устава или Уложения, а человек. Друг. И спрашивал не только про хлебушек, что бедный украл у богатого, голодный - у сытого, но и о житье-бытье мужицком, о бабе, о ребятишках, о грошах-злыднях, что платили ему кулак, прасол, купчина.
Острый ум тонкого памятливого юриста-аналитика разглядел и столкнул два царских закона. И вот она - мысль, высеченная этим столкновением, простая и понятная каждому пролетарию: закон относится к честному рабочему так же строго, как ко всякому мошеннику и вору.
На Самарщине Ленин провел 18 защит. Вещественное их выражение - 18 папок. Но есть и еще одна защита, 19-я, без папки, без присвоенного номера, защита Волги, сызранских мужиков-перевозчиков, честного имени - дело с купцом Арефьевым. Купивши Волгу у города, Арефьев пригнал с понизовья зычный паровичок-скороход, срубил на яру дом, у воды - дощатые причалы и, почитая себя царьком-завоевателем, воспрепятствовал лодочникам перевозить людей, в том числе запретил однажды лодочникам перевезти Ленина и Елизарова с берега на берег. Ленин возбудил дело у земского начальника.
Невероятный эксцесс! Жалоба Ленина ставит земского начальника, судью от денежного мешка - против денежного мешка. Наказать Арефьева - наказать самого себя, отклонить жалобу - отказать закону. Статья, назвавшая самоуправство преступлением, а самоуправщика преступником, стоит в российских законах тяжко и замшело со времен, весьма давних. Как поступить? Земский двигает дело без охоты, с проволочками, но Ленин настойчив и непреклонен. И вот концовка: "Выдержать самарского купца Арефьева под арестом в течение одного месяца".
Живя в Самаре, Ульяновы терпели материальные лишения. Поэтому строгая разборчивость Ленина в выборе дел, пренебрежение дорогими "хлебными" защитами, отказы в помощи "именитым" удивляли многих адвокатов.
В.И.Ленин говорил: "Заведомого вора защищать не хочу. Против права вора брать себе защитника не возражаю, отвергаю только право защитника брать воровские деньги за защиту".
* * *
Пройдут тысячелетия. Люди забудут имена монархов, пап, завоевателей. Канут в Лету мрачные и временные обозначения безостановочного бега истории. И лишь одна память, память о Ленине, не истощится, не оскудеет. Архивы, воспоминания, дневники, портретные зарисовки, фотографии, наброски речей и программ, почта царей, дипломатов, партийных работников, его письма и письма к нему, недосказанное и недописанное - все, все, отовсюду - из Варшавы, Шушенского, Москвы, Женевы и т.д. - сольется в живой взволнованный рассказ народов о том, как жил и боролся, что думал, что завещал будущим поколениям этот Человек. Человечный и оттого неистовый, хладнокровно-расчетливый, деятельный, непреклонный. Побеждающий.
В содержание номера
К списку номеров
Источник: http://www.duel.ru/199708/?8_3_1