НЕНУЖНАЯ ДВЕРЬ
НЕНУЖНАЯ ДВЕРЬ
О ценностях
Западные ценности - вечная любовь кака-муды - треснули по многим швам. Как говорил Л. Толстого, западная система не сумела обеспечить истинной нравственности на самом Западе, почему же мы должны её перенимать? Но мы вцепились когтями, обнаружив новые установки: деловую хватку, достижение успеха всеми неправдами, хитрость, коварство, зависть, пнув, как гнилушку, старые ценности, такие, как коллективизм, пролетарский интернационализм, труд на благо Родины и общее благо людей. Воровство стало законной и главной основой современного российского социума, товарищество и взаимопомощь - старорежимными предрассудками, никчёмной ветошью на дороге жизни.
Общество звереет, заявил наш доморощенный бандит, трижды побывавший за решёткой. Он рассказал, что ещё десять лет назад «было западло» обыгрывать в карты людей, едущих на похороны, инвалидов, женщин. Некоторые воры раньше вообще считали, что грех воровать у людей и делать это следует только по отношению к государству. Сейчас «благородные» воровские законы авторитетов забыты. Выжить любой ценой, обмануть, ограбить, прибить - цель и смысл нового продвинутого бытия.
«Так сложилось, - говорит актер
С. Безруков, исполнитель одной из главных ролей в бандитском телесериале «Бригада», что главный положительный герой бандит и мачо. Если народу нужен супермен, я не виноват, что пришлось играть такого. Да, бандит - человек крутой, но его сила в духе, вере. И вообще в этом фильме гораздо меньше крови, чем в сериалах». Актёр настаивает на том, что «Бригада» - не бандитский фильм, но гангстерская сага.
Интересно, а гангстер, это кто? Романтик с большой дороги? Слесарь-сантехник? Интеллигент в дырявых калошах? Робин Гуд с яблоком? Гангстер - это американский бандит, любитель денег, крови и баб. Но когда всё перепуталось в понятиях, почему бы и не назвать крокодила кроликом, если оба начинаются на «к»?
Такие красивые саги о либидо-мортидо любят психологи. Они так зарумянили ум, что запутаешься навсегда. Такой наложили штукатурки на старую дурь, что вовек не выпрыгнуть. Как в том анекдоте:
- Доктор, я умираю, помогите!
- Ну, это мы мигом!
Когда вор есть синоним честного человека, а бандит - душка, дозволено всё. Инквизитор поработал на славу, он всё закрутил вихрем, красное сделал чёрным, белое - серым. И серые возликовали. Впрочем, суть человеческая, вспомним, не изменилась за века. Ещё Тарас Бульба задавался вопросом: «…подло завелось на земле нашей, думают только, чтобы при них были хлебные стога, скирды да конные табуны их, да были бы целы в погребах запечатанные мёды их. Перенимают чёрт знает какие басурманские обычаи, гнушаются языком своим; свой с своим не хочет говорить; свой своего продаёт, как продают бездушную тварь на торговом рынке…».
И всё же верит Бульба в святые узы товарищества! «Таких, как в русской земле, не было таких товарищей», - восклицает он. Несмотря на заблуждения, надеется он, проснётся русский человек и громко проклянёт подлую жизнь свою…
Тарас Бульба - романтик! Ведь куда не поворотись нынче, сынку, пропало товарищество. Только корысть, обман, подлость - кабы не они, жили бы по-другому на своей земле. Честь утеряна, стыда нет, остались жажда и потребности «орбита» с сахаром и без; когда Бог - колбаса и много колбасы, шматки сала и мыльная пена.
Гончаров пишет в «Обломове», что мамаши всех времён только и думают, как бы дитя было весело и кушало много. Как бы скорее найти ему невесту поздоровее да порумянее. Эпоха обрядов, пиров, свадеб - на этом и сосредоточивается весь пафос жизни. Потом начинаются повторения: рождение детей, обряды, пиры, похороны, всё тянется беспрерывной однообразной тканью, незаметно обрываясь у самой кромки жизни.
Они (жители Обломовки), отмечает блистательный русский классик-реалист, продолжают десятки лет сопеть, дремать, зевать, заливаться смехом или, собираясь в кружок, рассказывать, что кто видел ночью во сне. Старухи настороже: проникнут вглубь, в закулисную жизнь (чисто-фрейды), в сокровенные помыслы и намерения каждого, влезут в душу, побранят, обсудят, осудят всего более неверных мужей, потом пересчитают разное: именины, крестины, родины, кто чем угощал, кого звал, кого нет. Затем, истощившись, станут показывать обновки, салопы, чулки, а когда истощится и это, пробавляются кофеями, чаями, вареньями. Затем уж переходят к молчанию, подолгу глядят друг на друга, по временам тяжко вздыхая, а иная и заплачет…
Так, в трудах-болтовнях-заботах, и жизнь прошла. Только взмахнул крылом, а ничего уж и нет. Да и крыло подбито, перья повыщипаны, перепутались, свалялись от долгой спячки, а ни к чему и расправлять-то было, когда всё ушло на разговоры, пересуды, позывы дело делать. Обломов говорит Ольге, что у него нет цели. «Когда не знаешь, для чего живёшь, так и живёшь как-нибудь, день за днём, радуешься, что день прошёл, что ночь пришла, и во сне погрузишь скучный вопрос о том, зачем жил этот день, зачем будешь жить завтра…».
«Разве может быть чьё-нибудь существование ненужным?» - спрашивает Ольга. «Может, - отвечает Илья Ильич. - Например, моё».
Обломов - милый и честный человек и не такой слюнтяй-лентяй-паразит, как его трактуют. Вот Штольц упрекает его, что тот всё лежит, и зовёт с собой в свет. Обломов категорически против. Он говорит, что в том центре, где вращается так называемая жизнь, нет ничего, все мертвецы, спящие люди, хуже него. Они не лежат, конечно, весь день на диване, а снуют как мухи взад и вперёд. Войдёшь в залу, полную таких, и обнаружишь, как смирно и глубокомысленно они сидят за картами, забивая себе голову тройками и валетами. «Разве это не мертвецы? - спрашивает Обломов. - Разве они не спят всю жизнь сидя?».
«А наша лучшая молодежь, что она делает? Разве не спит, расхаживая по Невскому, танцуя мазурки? Ежедневная пустая перетасовка будней! - констатирует лежебока всех времён и народов, символ лени и апатии. - К тому же, - добавляет Илья Ильич, - как сойдутся эти живые мертвецы, так и перепьются, подерутся меж собой, точно дикие. Что это за жизнь? Я не хочу её…».
И эта мертвечина повсюду. Проедешься по дорогам, а вокруг венки, цветы, надгробия, свечки. Тот разбился на машине, этот не справился с управлением. В городах и весях - часовни, памятные доски, траурные ленты в честь тех, кого взорвали, убили, сломали. Дни траура в стране чуть ли не каждый день, всегда поминки по мёртвым, для них букеты и гирлянды, но не для живущих рядом. Когда человек жив, редко кто скажет ему доброе слово, поможет, протянет братскую руку. Живые не любят живых, их проклинают, ругают, ненавидят, обижают, завидуют, обманывают. И только тогда, когда ты мертвец, на твоей могилке поставят памятник, а вдова прольёт океан слёз.
Живого и чистого человека не жалуют, а ежели он ещё и правду скажет - висеть тому на кресте. Повисит-повисит, помрёт - и сразу станет хорошим, даже пророком и апостолом света, истины и добра. Тогда понесут ему охапки, букеты, будут плакать и молиться ему, падать ниц и возводить очи, и никто не задумается, что делать сие следует при жизни друг друга, а не тогда, когда тебя съели черви земные.
Дух, он, конечно, свят, а тело бренно, но бренен дух, когда в ещё живом теле он навсегда мёртв…
Суть человека в её настоящем виде является глубоко, патологически больной. Тот, кого считают психически здоровым, на самом деле капитально, до основания болен. Как говорил Б. Шоу, чем дольше он живёт на свете, тем больше убеждается в том, что в нашей Солнечной системе Земля играет роль сумасшедшего.
Летаргический сон, кома, бред - таково состояние человека как вида со времён Адама, динозавров и ламинарии-водоросли. Кто-то обозвал сапиенса: «20 метров кишок и немного секса», обозначив сокровенную сущность его. Вся организация жизни как таковой есть перетасовка дней наподобие той карточной колоды, о которой упоминает Обломов, между тройками, шестёрками и тузами вроде бы живыми, в платьях и павлиньих перьях, но погибшими от бессмыслия лжи, суеверий, захлебнувшихся навсегда в дрожжах копеечного разума.
Та же жирноразмеренная Швейцария, где всё устроено для кайфа, спокойствия и блаженства, этот образец цивилизации и её расцвета, почивает на лаврах благодаря знаменитым швейцарским банкам. Сыто-крыто, но Швейцария давала кредиты фашистам, она покупала золото смертников - узников концлагерей, то золото, которое срывали палачи с зубов своих жертв. В швейцарском сыре и шоколаде ощущается гниение трупов, на костях которых стоит этот Вавилон, но кто хочет думать об этом? Они моют улицы шампунем и кормят кошек «вискасом», а те, благодаря которым устроена сия ловкая лимонадная жизнь, родились для того, чтобы умереть ради жующего-чавкающего.
Сбылась мечта идиота - великая буржуазная мечта об индивидуальной свободе и личном материальном богатстве! Когда реклама поёт о сковородке «тефаль», что «никто не создал ничего лучшего», понимаешь: миллионы людей погибли в бесчисленных войнах просто ради того, чтобы у некоторых были эти чудесные сковородки. Одни ушли раньше, другие позже, но если лично ваш пёс кушает «педигри», жизни явно удалась.
Первая мировая война обошлась человечеству в $2850 млрд., Вторая - в 4000 млрд., война в Корее стоила 340 млрд., а во Вьетнаме - 720 млрд. XX век оказался самым кровожадным, а гомо сапиенс - самым агрессивным существом. Войны никто не хочет, но и не собирается прекращать; как подсчитали историки, за 5 тысяч лет их было около 15 тысяч, погибло более 3,5 миллиардов человек. Даже в нищей африканской стране Судане, самой большой стране континента, более тридцати лет идёт война. За эти годы там погибло полтора миллиона человек, столько же умерло от голода, т.к. война - это всегда голод. Уже никто не знает, за что и за-против кого воюет. Никаких надежд на мир нет, никто не хочет уступать. Все против всех, главари боятся потерять теплое место, а люди просто привыкли убивать. Дети играют с оружием, и конца этому нет. Безумие варварское, чем-то местечковое, но цивилизованная и благополучная война в мире ничем не лучше.
В той же Швейцарии вас арестуют за уклонение от армейских сборов. Страна соблюдает нейтралитет, но пройти боевую подготовку ты обязан. Швейцарская полицейская система управления сытыми строится на всеобщем доносительстве. Если вы случаем бросили стеклянную бутылку в мусорный ящик для макулатуры, на вас охотно «настучат» доброжелатели.
Такова диспозиция. Главное, что открыт счёт в самом надёжном банке и есть швейцарский сыр, сплошь утыканный дырками, что напоминает наш разум, некую сырковую субстанцию с бесконечными пустотами вдоль и поперёк, вширь и вглубь.
Просроченный арахис
…Обычно 23 февраля Штирлиц надевал косоворотку и, выпив бутылку водки, садился играть на гармошке. В этот раз он, однако, отправился в один из немецких баров и, построив находящихся там гестаповцев, заставил их маршировать по периметру, распевая «Варшавянку» и «Смело, товарищи, в ногу!» Лишь дома он понял, как был близок к провалу.
Маленькие войны для взрослых дядек устраивают бизнесмены. Так называемая игра пейнтбол даёт возможность богатым дуракам и их отпрыскам снять нервное напряжение после воровских сделок. Цены на камуфляж для игры доходят до нескольких сотен долларов, нужны пистолеты, защитные маски из пластмассы, костюм, маркер с цветными шариками, который безвреден сам по себе, но в игре им можно выбить глаз. Военные игрушки приносят хороший доход, поскольку желающих расслабиться от одной дури за счёт другой предостаточно.
А вот некий японец всё время готовится к войне. Он делает костюмы на случай взрыва ядерной бомбы, шьёт скафандры и даже собрал уютное убежище для пяти человек.
Все готовятся к войне, разрабатывают оружие будущего. Учёные гориллы придумывают спутники-шпионы, беспилотные самолёты-невидимки, электромагнитные бомбы, которые превратят всю электронику противника в хлам, лазерные винтовки. Химики и биологи разрабатывают особые составы, которые парализуют технику на уровне гусениц, а топливо в баках превращают в тупое желе. На ногах солдата будут противоминные сапоги, на теле - противоосколочный и антирадарный жилет, скафандр с микроклиматом и личным компьютером.
Это будут супер-монстры, терминаторы и франкенштейны, они, как крысы, акулы и тараканы, выживут в атомной войне. Их плоть недосягаема. Только их мозги по-прежнему похожи на сморщенный арахис, к тому же с дырками, как в известном сыре.
Один из наших наивных граждан пожилой офицер в отставке Иван Василенко обратился через газету с обращением к народам мира о всеобщем полном и одновременном разоружении. Он верит в то, что в случае всемирного референдума народы в большинстве своём проголосуют «за». После всеобщего полного разоружения, пишет он, изменится мир. Будут решены экономические проблемы, изменится к лучшему моральный и психологический облик человека, исчезнет вражда, пропадут границы между государствами и наступит новая эра в истории человечества, «золотой век»…
Его призыв остался без ответа. Ибо мир мало кому нужен. Он не нужен «верхним десяти тысячам», великим инквизиторам, не нужен президентам (призыв бывшего американского вождя Л. Джонсона: «Загоним вьетнамцев в каменный век!»), он не нужен миллионам обывателей, в том числе ученокультурным и интеллигенции. Ибо мир - это война, а война - это наш мир. Ибо в том случае, когда всё хорошо и сытно, смысл жизни будет окончательно утерян.
…В 70-х годах прошлого века группа учёных социологов и философов Франкфуртской школы по результатам опросов сделала вывод: большинство американцев обладает фашизоидным типом сознания. Реализуя концепцию о «золотом миллиарде», они обрекли огромное множество стран мира на голод и нищету. Франкфуртцы слукавили. Этот фашизм сознания, когда Вселенная крутится только вокруг твоего пуза, присущ подавляющему числу граждан Земли. Возможно, в Америке он раздут, выставлен напоказ, а в патриархально-отмороженной Европе благообразно прикрыт напущенным покрывалом, от которого всё равно смердит как от старого валенка. Швейцарский писатель Ш. Рамю замечает, что «швейцарцы, бесспорно, аккуратны, добросовестны и усердны, но и ограничены. Они активны, но в пределах своей территории. Они отгораживаются от всего, потому что пекутся только о своём покое». И ради этого покоя, бесконечного совершенствования своего домашнего хозяйства они пожертвовали всем, что составляет престиж иного народа. Они утратили трагедию и величие нации, они блистают заурядностью во всём. Их смысл жизни - блистать там, где ничего иного и не требуется, кроме крайней щепетильности и добросовестности.
Они делают красивый сыр с правильными дырками, пьют экологически чистое молоко, щепетильно до маниакальности перебирают мусор, чтобы, не дай бог, картонку не перепутать с пузырьком. В результате сей умеренности и аккуратности здесь царствуют самые крутые банки Вселенной, здесь из каждого цента и русских копеек построены пирамиды Хеопса, лестницы в небо, ступеньки которых залиты кровью, усыпаны костьми миллионов «мальчиков без штанов», солёных от слёз, ибо деньги и очень большие деньги никогда не даются даром, а банк всегда есть то самое заведение, что похлеще преисподней.
Посмотрев на любое здание банка, самое величественное и мощное в городе, выложенное гранитом и мрамором, мигающее огнями рядом с перебитыми тротуарами и грязью помоек, унылыми хрущобами и трущобами, не придётся и голову ломать. Сразу ясно, откуда что берётся. В той же мармеладно-шоколадной Швейцарии 0,5% населения владеют 50% совокупного имущества, не облагаемого налогом, т.е., по данным книги Ганса Чени, из двухсот граждан страны один владеет таким же состоянием, как все остальные 199 человек вместе взятые. Из десяти граждан один владеет 80% швейцарской недвижимости, а 10% живут ниже границы бедности, причем один владеет 80% швейцарской недвижимости, а 10% живут ниже границы бедности, и 2/3 из них работают, а не бомжи. Вот вам и цена великой гармонии и благоденствия, фашизм в фиговом листке, каменный бастион, под которым всего лишь дыра, прорубь, провал, бездна…
Даже Фр. Ницше, увы, психически больной человек, страдавший глубоким пессимизмом, бредом, галлюцинациями, отметил, что «живут слишком многие, и слишком долго висят они на своих сучьях. Пусть же придёт буря и стряхнёт с дерева всё гнилое и червивое!»
Бердяев писал, что прорыва не будет. Все эти машины, техника, благоустройство подрывают основы цивилизации, умерщвляют её дух. Дух идёт на убыль, качество заменяется количеством. Показательно, что русское слово «духовность» на иностранный язык не переводится. Скажем, в Америке понятие души даже не существует в целом. Здесь душа - «soul» - в основном музыкальный стиль, присущий музыке негров, «чёрной» музыке.
Познание и науки превратились в средства для достижения счастья и наслаждений, украшения организации жизни. По словам Бердяева, начинается культ жизни вне её смысла. И вот уже ни одно мгновение жизни, ни одно переживание не имеют глубины, не приобщены к вечности. Цели жизни меркнут, закрываются. Сознание людей направлено исключительно к технике жизни, но не её сути, и потому цели иллюзорны, но средства вполне конкретны.
«Дух цивилизации - мещанский дух, - отмечает Бердяев. - Он внедряется, прикрепляется к тёмным и преходящим вещам: он не любит вечности». Но отрыв хозяйства от духа, возведение экономики в верховный принцип жизни превращает их в фиктивное, механическое царство. В основе капиталистической демократической цивилизации лежит похоть, а посему труд перестаёт быть духовно осмысленным и духовно оправданным. Тогда и получается, что всё, что мы делаем, есть возведение банков, хранилищ, складов никчёмных бумажек, пыльных кусков, обрывков чьих-то желаний и вожделений, наших желаний и вожделений, страстей и соплей, воплей по утраченным иллюзиям. Ибо: за всеми деньгами и эмоциями всегда стоит чья-то кровь, и в большинстве своём наша деятельность, работа, труд суть тот кирпич в пирамиду глобальной самоубийственной постройки.
В кодексе самурая записано, что расчётливые люди достойны презрения. Это потому, что расчёты всегда основаны на рассуждениях об удачах и неудачах, и рассуждения эти не имеют конца. Смерть считается неудачей, а жизнь - удачей. Но такой человек не готовит себя к смерти и потому достоин презрения. Более того, считают самураи, учёные и подобные им люди за умствованиями и разговорами скрывают своё малодушие и алчность.
Следуя этой трактовке, все мы - учёные люди. Механические граждане, занятые монологами-диалогами об удачах и неудачах, когда накопить долларов и положить их в банк считается верхом успеха, а отсутствие в холодильнике колбасы трагедией. Деньги найти легко, говорит самурай. Хорошего человека найти трудно.
…Штирлиц тихонько открыл дверь. Свет зажёгся. Он толкает, дергает, открывает и закрывает дверцы. Дверцы облупленные или с бронзовыми ручками, шикарные двери банков, контор, богоугодных заведений и створки собственной конуры. Он пинает ногой только одну Дверь - ту, которая ведёт в Жизнь.
Наталья ЕРМОЛАЕВА
В содержание номера
К списку номеров
Источник: http://www.duel.ru/200335/?35_7_1