Казарма специального назначения - 1
Originally posted by aillarionov at Казарма специального назначения - 1
После разоблачения кремлевской лжи относительно «геноцида осетинского народа» - «тысяч гражданских лиц - российских граждан, убитых в Цхинвали»:
,
у официального оправдания российской агрессии против Грузии остался лишь один аргумент - «вероломное нападение грузинских войск на российских миротворцев». При этом поначалу утверждалось, что грузинские войска уничтожили российские миротворческие посты и бомбили (в том числе авиацией) территорию Объединенного штаба миротворческих сил (место расположения М.Кулахметова, Северный городок).
Заместитель начальника Генерального штаба РФ генерал-полковник А.Ноговицын:
Рано утром 8 августа были уничтожены первые наблюдательные посты российских миротворцев...
Вслед за артиллерией в дело вступила грузинская авиация. По местам дислокации наших миротворцев наносились прицельные бомбовые авиаудары. Одновременно грузинские танки били прямой наводкой по Объединенному штабу миротворцев и территории миротворческого батальона... Позиции наших миротворцев к этому времени находились под постоянным обстрелом. Но бить по местам дислокации боевых подразделений грузинской стороне было мало - в половине 9-го грузинская сторона нанесла авиационный бомбовый удар еще и по военным городкам наших миротворцев.
К 12:30 силами российских миротворцев были отражены пять атак грузинских сил на востоке Цхинвала.
В этой непростой ситуации - когда стали очевидны цели и задачи грузинских вооруженных сил, когда наши миротворцы начали нести потери - было принято решение об оказании помощи миротворцам и гражданам России, проживающим в Южной Осетии, которые подвергались фактическому уничтожению...
http://www.coldwar.ru/rvo/092008/prinujdenie-k-miru.php
После того, как выяснилось, что все эти утверждения - и уничтожение грузинскими войсками наблюдательных постов российского миротворческого батальона, и прицельный огонь грузинских танков по Объединенному штабу миротворческих сил, и бомбовые удары грузинской авиации по городкам российских миротворцев сил - являются циничной ложью, у кремлевских пропагандистов остался в запасе лишь один-единственный эпизод в поддержку своей легенды о «грузинском вероломстве» и «нанесенной грузинской военщиной первом ударе»: обстрел грузинскими войсками Верхнего городка на юго-западе Цхинвали. В нем располагался, в частности, 2-й батальон 135-го мотострелкового батальона 19-й дивизии 58-й армии, традиционно, но лишь по явному недоразумению, называемый миротворческим (к вопросу о явном недоразумении мы вернемся в отдельном постинге).
Тем не менее - независимо от того, как следует корректно называть этот батальон, обстрел грузинскими вооруженными силами Верхнего городка действительно имел место. Он был запечатлен в ряде видеоматериалов, его результаты зафиксированы в многочисленных фотодокументах, показаниях, воспоминаниях участников и свидетелей - как с российской, так и с грузинской сторон.
Следует особенно отметить, что и грузинская сторона никогда не отрицала того, что вела огонь по Верхнему городку - в отличие от других сюжетов, которые пыталась приписать ей российская официальная пропаганда. Правда, при этом грузинская сторона жестко отрицала то, что она открыла огонь первой. Более того, она настаивала и продолжает настаивает на том, что была вынуждена вести ответный огонь - в ответ на тот огонь, который был открыт по грузинским войскам с территории Верхнего городка.
Примечательно, что никто из свидетелей даже с российской стороны, находившихся непосредственно в Верхнем городке, жестко не утверждает, что огонь первыми начали грузинские войска. Имеющиеся же утверждения звучат не очень определенно и не очень уверенно, как правило, в безличной форме: «начался обстрел», «заработали пушки», «появились раненые». Такого рода комментарии радикально отличаются от того единственного случая, когда свидетели четко, уверенно и в совершенно определенной форме говорят о самом первом танковом выстреле с грузинской стороны: «в 6.20 (6.25) утра грузинский танк совершил выстрел». Правда, выясняется, что этот выстрел раздался примерно через 30-35 минут после начала обстрела и Верхнего городка и грузинских войск со стороны некоей «третьей силы». Кроме того, в результате этого танкового выстрела никто из военнослужащих 2-го батальона 135 мсп (т.е. непосредственно российского «миротворческого» батальона) не пострадал.
В результате обстрелов Верхнего городка и боев, развернувшихся с участием дислоцированных в нем подразделений, повреждениям различной степени тяжести на его территории подверглись все находившиеся в нем строения. Однако главным (и едва ли не единственным) символом этих обстрелов и боев стала т.н. «казарма миротворцев» - трехэтажное кирпичное здание в юго-восточной части Верхнего городка, действительно подвергшееся сильным разрушениям.
Казарма
Несмотря на то, что в рассказах свидетелей нередко упоминаются и «целенаправленные» обстрелы других сооружений Верхнего городка, фотодокументы этого не подтверждают. Судите сами:
Медпункт
Баня (в центре снимка)
Кочегарка
Следует обратить внимание на то, что эти сооружения - в отличие от казармы - не являются капитальными. Несомненно, что если бы грузинские танки и артиллерия действительно бы предприняли целенаправленный обстрел этих зданий, то они были бы разрушены без большого труда - их просто снесло бы танковым и артиллерийским огнем, т.е. произошло бы то, о чем авансом уже успела написать «Красная звезда»:
«...обстрел стал столь интенсивным, что казарму и другие здания на территории базового лагеря просто «срубили» артиллерийским огнем...»
http://old.redstar.ru/2008/08/19_08/3_01.html
Однако на самом деле, как это видно по имеющимся фото, этого не произошло. Очевидно, что грузинские войска, по крайней мере, целенаправленно и намеренно эти помещения не обстреливали. Хотя, конечно же, случайные попадания в эти три здания были, не говоря уже о попадавших в них осколках и отрикошетивших в них снарядах и пулях.
Спрашивается, а почему же грузинские войска подвергли такому жесткому обстрелу именно здание казармы, а не, например, здания медпункта, бани, кочегарки? Зачем грузинам понадобился обстрел именно казармы? Этот вопрос становится еще более важным в свете того, что согласно их собственным рассказам военнослужащие 2-го батальона 135 мсп во время обстрела 8 августа укрывались именно в этих последних трех помещениях, а вовсе не в здании казармы?
Приглядимся к зданию казармы повнимательнее.
Например, глазами медсестры Кристины Литовки в ее знаменитом видеоролике.
Видеопоказания К.Литовки
Обращает на себя внимание, что видеокамера в руках оператора (большей частью в руках медсестры К.Литовки) почти никогда не фокусируется на каком-либо объекте. Она постоянно совершает движения, часто кругового характера. Во время этого движения - за исключением короткого эпизода, когда в кадре оказывается сама медсестра, - есть только один объект, на котором камера регулярно задерживается. Это здание казармы. За три с половиной минуты ролика камера останавливается на здании казармы пять раз - в общей сложности в течение 36 секунд: с 14” по 18”, с 1’54” по 2’00”, c 2’05” по 2’11”, с 2’50” по 2’57”, c 3’12” по 3’27”.
Складывается впечатление, что медсестру как будто привораживает что-то, находящееся в этом здании. Хотя на первый взгляд, в ней, кажется, ничего особенного не происходит. Лишь позже особенный, зловещий, незримо ассоциируемый со смертью, характер казармы проявится в коротких комментариях «миротворцев»:
«Как только мы приблизились к зданию медпункта, грузинский танк ударил по казарме, которая стояла рядом. Сергея Шевелева осколком убило...» (К.Тимерман)
http://www.izvestia.ru/russia/article3121131/
«При осмотре тела я обнаружил, что у него было входное отверстие со стороны шеи, скорее всего, он или отбегал, когда перебегал от казармы к медпункту, и выходное было со стороны спины отверстие и где-то седьмой шейный позвонок. То есть это была именно пуля снайпера. И стало понятно, что все намного серьезнее» (А.Коновалов)
http://aillarionov.livejournal.com/560021.html
Внимание оператора привлекает, кажется, даже не столько все здание казармы, сколько ее южная часть, на крыше которой находился наблюдательный пункт, пораженный выстрелом грузинского танка. При этом фокусирование внимания оператора за происходящим с казармой, в казарме, на казарме, рядом с казармой, происходит как бы незаметно, не слишком привлекая к себе внимание со стороны. Как будто медсестра пытается снимать, так сказать, «скрытой камерой».
Единственный момент, когда она фактически полностью «раскрывается» и открыто, во весь экран, показывает здание казармы, наступает в последнем, пятом, эпизоде видеоролика. В том самом эпизоде, когда объект операторского внимания подвергается грузинскому обстрелу из стрелкового оружия. Получается, что только начало грузинского огня по казарме снимает с оператора какое-то «заклятье», какой-то тайный запрет, до этого сдерживавший его действия.
И в этот самый момент начала грузинского обстрела южного торца здания казармы происходит, пожалуй, самое невероятное событие, какое смогла зафиксировать видеокамера Литовки и ее звуковая дорожка. Невидимый зрителю, но находящийся где-то совсем рядом с оператором, военнослужащий «миротворческого» батальона произносит слова, недвусмысленно поддерживающие грузинский огонь (3’16” - 3’20”): «О! О, нормально, давай еще, брат! Давай-давай!»
Что получается? Получается, что грузины действительно открыли огонь. Причем этот огонь достиг своей цели - пули бьют по южной стене здания казармы. Выстрелы, правда, не привели ни к жертвам, ни к ранениям. Более того, через несколько секунд они прекратились. Получается, что это был фактически предупредительный огонь. И этот стрелковый огонь с грузинской стороны не вызвал у «миротворцев» ни страха, ни осуждения, ни желания возмездия. Наоборот, он вызвал нескрываемые во внутреннем кругу «миротворцев» поддержку и одобрение!
Практически немедленно другой военнослужащий задает вопрос, адресованный, очевидно, первому (3’20-3’22”): «По чему стреляют?» Получив тут же ответ: «По зданию [казармы. - А.И.]», это второй военный, очевидно, этим ответом удовлетворяется. Он успокаивается и более не задает никаких вопросов и не произносит каких-либо комментариев.
В оставшиеся десять секунд удовлетворенными только что произошедшим событием - открытием предупредительного грузинского огня по казарме - остаются и оператор и другие военнослужащие, по лицам которых скользит в эти последние секунды видеоролика камера медсестры. Никто из них не только не возмущается, но даже и не удивляется.
Почему, зафиксировав грузинский огонь по казарме, «миротворцы» не только не обеспокоились им, не только не произнесли в адрес грузинских военных, начавших огонь по, казалось бы, их собственной казарме, ни слов проклятий, ни нецензурной брани, столь легко соскальзываемой из их уст по поводу и без повода? Более того, они нескрываемо одобрительно поддержали его, использовав по отношению к ведущим огонь грузинским войскам совершенно особый термин, зарезервированный в российской армии лишь для самых близких и дорогих сослуживцев - «брат». Почему?
Возможно, потому, что в здании казармы, в частности, в ее южной части, постоянно оказывавшейся в фокусе видеокамеры медсестры, находились те самый бойцы, в адрес которых столь регулярно и столь безрезультатно обращался со своими просьбами комбат Тимерман: «Не стреляй! Визуально наблюдай!» Ответный грузинский огонь по провокаторам, засевшим в здании казармы, был воспринят «миротворцами» со спокойным удовлетворением и вознагражден поощрительным комментарием в надежде на то, что этот огонь «успокоит» провокаторов и сможет остановить начатый ими обстрел, грозящий для «миротворцев» суицидальными последствиями. Тогда «миротворцы», очевидно, еще не догадывались, что открытый провокаторами огонь был не случайностью и не самодеятельностью, а результатом исполнения данного им приказа.
Внимание оператора еще одной видеосъемки также приковано к южному торцу здания казармы
(2’45” - 2’55”).
Поскольку в это время в кадре, кажется, не происходит ничего особенного, но при этом слышны раздающихся очень близко звуки выстрелов, можно предположить, что в это время оператор пытался запечатлеть признаки стрельбы, которую в этот момент вели из здания казармы.
Показания К.Тимермана, З.Трамовой, Д.Зубока, А.Коновалова
А теперь обратимся к показаниям других военнослужащих «миротворческого» батальона и прикомандированных к нему врачей.
Вы помните, где они встречают раннее утро 8 августа?
Правильно, в медпункте Верхнего городка или же недалеко у входа в этот медпункт. Именно там, выйдя из медпункта на его северное крыльцо, обращенное к плацу Верхнего городка, записывает свой исторический видеоролик К.Литовка. Именно оттуда, недалеко от медсестры, регулярно раздается просящий голос К.Тимермана: «Не стреляй!». Именно у медпункта стоят БМП и санитарная машина, видимые на ролике. Именно у медпункта находится большая группа военнослужащих 2-го батальона. Именно у медпункта многие из них разбирают оружие, боеприпасы, обмениваются мнениями, записывают видео. Именно в медчасти или около нее находятся военные врачи Д.Зубок, А.Коновалов, санинструктор З.Трамова. Именно в медпункт будут возвращаться с Юго-восточной оборонительной позиции примерно через полтора часа после этой видеозаписи Тимерман и Шевелев. Именно в 50 метрах от медпункта последнего настигнет пуля снайпера. Именно в медчасти А.Коновалов идентифицирует причину гибели С.Шевелева. Таким образом, командование миротворческого батальона и заметная часть его бойцов, не находившихся на постах и в траншеях, утром 8 августа (примерно с 6 до 8 часов утра) находились у медпункта и в медпункте.
Оставались ли они там и в дальнейшем? Нет. Чуть позже, очевидно, около 9 часов утра, «миротворцы» двумя группами перебираются в баню, недалеко от которой получит свою рану в ногу Тимерман, и у стены которой будет записан вот этот ролик:
А куда «миротворцы» перемещаются потом? Потом, по их собственным рассказам, они перебираются в кочегарку.
И лишь много позже, вечером, когда бой уже давно закончится (по показаниям свидетелей, он закончился около 11-12 часов утра), «миротворцы» переберутся в казарму, в ее подвал.
Все эти передвижения основной группы военнослужащих 2-го батальона по маршруту «медпункт - баня -кочегарка - подвал казармы» аккуратнее всех описала З.Трамова:
«...первым выстрелом в сторону батальона был убит наш наблюдатель на НП... ...я прихватила бинты и перебежала в санчасть... Было принято решение перебираться в помещение бани. Под прикрытием дымовых шашек мы двумя партиями перебрались туда... Откопавшись, мы перебрались в находящуюся напротив котельную... ...огонь по котельной превратился в сплошную лавину. Нужно было уходить. Перебежками добрались до подвала казармы... И все оставшиеся два дня мы держались в этом подвале».
http://old.redstar.ru/2008/08/21_08/3_01.html
Не кажется ли странным, что во время обстрела позиций батальона «миротворцы» скрываются в каких-то не вполне серьезных, едва ли не саманного типа, сооружениях - медпункте, бане, котельной (кочегарке), которые в принципе можно уничтожить чуть ли не одним танковым или артиллерийским снарядом? В то же время они не пользуются, казалось бы, совершенно очевидным, самым прочным, самым солидным, самым надежным местом в Верхнем городке - мощным зданием казармы?
Почему?
Почему «миротворцы» не находятся в своей казарме? Почему они не перебираются немедленно в казарму, когда обстрел только начинается? Почему они не перебираются туда, когда обстрел продолжается? Почему, покидая медпункт, они не бегут к ближайшему наиболее надежному зданию - казарме, а направляются в прямо противоположную сторону - к бане, от которой им придется вскоре снова бежать? Почему после того, как становится небезопасным находиться в бане и у бани, они вновь не перебираются в казарму, а отправляются теперь в котельную? Почему они перебираются из котельной в казарму только тогда, когда бой давно уже закончился, только тогда, когда защита кирпичных стен казармы им, кажется, уже особенно не нужна?
Почему?
Очевидно, потому, что в казарму их просто не пускают.
Кто не пускает?
Очевидно, тот, кто находится в казарме.
А кто же находится в «казарме миротворцев»?
Почти круговой маршрут передвижения «миротворцев» от здания к зданию Верхнего городка воспроизводят и прикомандированные к батальону врачи:
«...где-то в районе четырех часов утра (мы находились в медпункте) сыграли тревогу... все эти манипуляции мы проводили на базе автоперевязочной... ...После этого было принято решение, и мы переместились уже в сам медпункт... ...было принято решение переместиться в соседнее здание - в баню... Человек 12 или 15 нас перебежало за баню... В подвале, потом в кочегарке... В этой кочегарке мы просидели где-то до вечера... После четырех часов 8-го, ближе к шести часам было принято решение, соединиться с остальными бойцами и перейти в подвальное помещение казармы».
http://aillarionov.livejournal.com/560021.html
http://aillarionov.livejournal.com/560316.html
В последней процитированной фразе врач А.Коновалов сообщает не только время, когда им, военнослужащим 2-го батальона и прикомандированным к ним врачам, наконец, разрешили вернуться в казарму (около 6 часов вечера, т.е. уже после того, как погибли их 10 сослуживцев, а в Джаву и Владикавказ был отправлен транспорт с ранеными), но и отмечает, что в казарме произошло их «соединение с остальными бойцами». С какими такими «остальными бойцами» они смогли соединиться? Кто эти «остальные бойцы»?
Как известно, кроме военнослужащих 2-го батальона 135 мсп на территории Верхнего городка находились еще бойцы 107-го отряда 10-й бригады спецназа. Врач Д.Зубок подтверждает, что это были именно они: «В подвале находились и спецназ, и кто только не был...»
http://aillarionov.livejournal.com/560316.html
То есть действительно, пока «обычных миротворцев» гоняли по Верхнему городку от одного ненадежного здания к другому, в самом капитальном здании базы - казарме, в том числе и в ее наиболее защищенном месте - подвале, находились спецназовцы. Которые вплоть до 6 часов вечера не позволяли «официальным миротворцам» укрыться в ее здании и вынуждали последних перемещаться между намного менее надежными помещениями медпункта, бани, котельной, т.е. в зданиях, риск быть убитым в которых во время обстрела был несравнимо выше, чем в казарме. И лишь тогда, когда бой совершенно затих, а раненые были отправлены в Джаву и Владикавказ, спецназовцы разрешили «миротворцам» вернуться в казарму.
Обратите внимание на конец фразы Д.Зубока: «В подвале находились и спецназ, и кто только не был...» Значит, пока «миротворцев» гоняли по Верхнему городку, в подвале, кроме спецназа, находился еще кто-то? Кто именно? Мы вернемся к этому вопросу чуть ниже.
Учитывая, что в следующий раз, возможно, придется дожидаться разрешения на проход в здание казармы слишком долго, врач Д.Зубок, попавший в этот момент в казарму, решает более не искушать судьбу и на всякий случай сразу забирает из нее свои вещи - пока это еще возможно, пока в казарму его пускают:
«Вроде бы ночь прошла спокойно, даже начали перемещаться опять по батальону. Пошел, даже свои вещи какие-то забрал, но так по мелочи... Книжки взял».
http://aillarionov.livejournal.com/560316.html
После разоблачения кремлевской лжи относительно «геноцида осетинского народа» - «тысяч гражданских лиц - российских граждан, убитых в Цхинвали»:
,
у официального оправдания российской агрессии против Грузии остался лишь один аргумент - «вероломное нападение грузинских войск на российских миротворцев». При этом поначалу утверждалось, что грузинские войска уничтожили российские миротворческие посты и бомбили (в том числе авиацией) территорию Объединенного штаба миротворческих сил (место расположения М.Кулахметова, Северный городок).
Заместитель начальника Генерального штаба РФ генерал-полковник А.Ноговицын:
Рано утром 8 августа были уничтожены первые наблюдательные посты российских миротворцев...
Вслед за артиллерией в дело вступила грузинская авиация. По местам дислокации наших миротворцев наносились прицельные бомбовые авиаудары. Одновременно грузинские танки били прямой наводкой по Объединенному штабу миротворцев и территории миротворческого батальона... Позиции наших миротворцев к этому времени находились под постоянным обстрелом. Но бить по местам дислокации боевых подразделений грузинской стороне было мало - в половине 9-го грузинская сторона нанесла авиационный бомбовый удар еще и по военным городкам наших миротворцев.
К 12:30 силами российских миротворцев были отражены пять атак грузинских сил на востоке Цхинвала.
В этой непростой ситуации - когда стали очевидны цели и задачи грузинских вооруженных сил, когда наши миротворцы начали нести потери - было принято решение об оказании помощи миротворцам и гражданам России, проживающим в Южной Осетии, которые подвергались фактическому уничтожению...
http://www.coldwar.ru/rvo/092008/prinujdenie-k-miru.php
После того, как выяснилось, что все эти утверждения - и уничтожение грузинскими войсками наблюдательных постов российского миротворческого батальона, и прицельный огонь грузинских танков по Объединенному штабу миротворческих сил, и бомбовые удары грузинской авиации по городкам российских миротворцев сил - являются циничной ложью, у кремлевских пропагандистов остался в запасе лишь один-единственный эпизод в поддержку своей легенды о «грузинском вероломстве» и «нанесенной грузинской военщиной первом ударе»: обстрел грузинскими войсками Верхнего городка на юго-западе Цхинвали. В нем располагался, в частности, 2-й батальон 135-го мотострелкового батальона 19-й дивизии 58-й армии, традиционно, но лишь по явному недоразумению, называемый миротворческим (к вопросу о явном недоразумении мы вернемся в отдельном постинге).
Тем не менее - независимо от того, как следует корректно называть этот батальон, обстрел грузинскими вооруженными силами Верхнего городка действительно имел место. Он был запечатлен в ряде видеоматериалов, его результаты зафиксированы в многочисленных фотодокументах, показаниях, воспоминаниях участников и свидетелей - как с российской, так и с грузинской сторон.
Следует особенно отметить, что и грузинская сторона никогда не отрицала того, что вела огонь по Верхнему городку - в отличие от других сюжетов, которые пыталась приписать ей российская официальная пропаганда. Правда, при этом грузинская сторона жестко отрицала то, что она открыла огонь первой. Более того, она настаивала и продолжает настаивает на том, что была вынуждена вести ответный огонь - в ответ на тот огонь, который был открыт по грузинским войскам с территории Верхнего городка.
Примечательно, что никто из свидетелей даже с российской стороны, находившихся непосредственно в Верхнем городке, жестко не утверждает, что огонь первыми начали грузинские войска. Имеющиеся же утверждения звучат не очень определенно и не очень уверенно, как правило, в безличной форме: «начался обстрел», «заработали пушки», «появились раненые». Такого рода комментарии радикально отличаются от того единственного случая, когда свидетели четко, уверенно и в совершенно определенной форме говорят о самом первом танковом выстреле с грузинской стороны: «в 6.20 (6.25) утра грузинский танк совершил выстрел». Правда, выясняется, что этот выстрел раздался примерно через 30-35 минут после начала обстрела и Верхнего городка и грузинских войск со стороны некоей «третьей силы». Кроме того, в результате этого танкового выстрела никто из военнослужащих 2-го батальона 135 мсп (т.е. непосредственно российского «миротворческого» батальона) не пострадал.
В результате обстрелов Верхнего городка и боев, развернувшихся с участием дислоцированных в нем подразделений, повреждениям различной степени тяжести на его территории подверглись все находившиеся в нем строения. Однако главным (и едва ли не единственным) символом этих обстрелов и боев стала т.н. «казарма миротворцев» - трехэтажное кирпичное здание в юго-восточной части Верхнего городка, действительно подвергшееся сильным разрушениям.
Казарма
Несмотря на то, что в рассказах свидетелей нередко упоминаются и «целенаправленные» обстрелы других сооружений Верхнего городка, фотодокументы этого не подтверждают. Судите сами:
Медпункт
Баня (в центре снимка)
Кочегарка
Следует обратить внимание на то, что эти сооружения - в отличие от казармы - не являются капитальными. Несомненно, что если бы грузинские танки и артиллерия действительно бы предприняли целенаправленный обстрел этих зданий, то они были бы разрушены без большого труда - их просто снесло бы танковым и артиллерийским огнем, т.е. произошло бы то, о чем авансом уже успела написать «Красная звезда»:
«...обстрел стал столь интенсивным, что казарму и другие здания на территории базового лагеря просто «срубили» артиллерийским огнем...»
http://old.redstar.ru/2008/08/19_08/3_01.html
Однако на самом деле, как это видно по имеющимся фото, этого не произошло. Очевидно, что грузинские войска, по крайней мере, целенаправленно и намеренно эти помещения не обстреливали. Хотя, конечно же, случайные попадания в эти три здания были, не говоря уже о попадавших в них осколках и отрикошетивших в них снарядах и пулях.
Спрашивается, а почему же грузинские войска подвергли такому жесткому обстрелу именно здание казармы, а не, например, здания медпункта, бани, кочегарки? Зачем грузинам понадобился обстрел именно казармы? Этот вопрос становится еще более важным в свете того, что согласно их собственным рассказам военнослужащие 2-го батальона 135 мсп во время обстрела 8 августа укрывались именно в этих последних трех помещениях, а вовсе не в здании казармы?
Приглядимся к зданию казармы повнимательнее.
Например, глазами медсестры Кристины Литовки в ее знаменитом видеоролике.
Видеопоказания К.Литовки
Обращает на себя внимание, что видеокамера в руках оператора (большей частью в руках медсестры К.Литовки) почти никогда не фокусируется на каком-либо объекте. Она постоянно совершает движения, часто кругового характера. Во время этого движения - за исключением короткого эпизода, когда в кадре оказывается сама медсестра, - есть только один объект, на котором камера регулярно задерживается. Это здание казармы. За три с половиной минуты ролика камера останавливается на здании казармы пять раз - в общей сложности в течение 36 секунд: с 14” по 18”, с 1’54” по 2’00”, c 2’05” по 2’11”, с 2’50” по 2’57”, c 3’12” по 3’27”.
Складывается впечатление, что медсестру как будто привораживает что-то, находящееся в этом здании. Хотя на первый взгляд, в ней, кажется, ничего особенного не происходит. Лишь позже особенный, зловещий, незримо ассоциируемый со смертью, характер казармы проявится в коротких комментариях «миротворцев»:
«Как только мы приблизились к зданию медпункта, грузинский танк ударил по казарме, которая стояла рядом. Сергея Шевелева осколком убило...» (К.Тимерман)
http://www.izvestia.ru/russia/article3121131/
«При осмотре тела я обнаружил, что у него было входное отверстие со стороны шеи, скорее всего, он или отбегал, когда перебегал от казармы к медпункту, и выходное было со стороны спины отверстие и где-то седьмой шейный позвонок. То есть это была именно пуля снайпера. И стало понятно, что все намного серьезнее» (А.Коновалов)
http://aillarionov.livejournal.com/560021.html
Внимание оператора привлекает, кажется, даже не столько все здание казармы, сколько ее южная часть, на крыше которой находился наблюдательный пункт, пораженный выстрелом грузинского танка. При этом фокусирование внимания оператора за происходящим с казармой, в казарме, на казарме, рядом с казармой, происходит как бы незаметно, не слишком привлекая к себе внимание со стороны. Как будто медсестра пытается снимать, так сказать, «скрытой камерой».
Единственный момент, когда она фактически полностью «раскрывается» и открыто, во весь экран, показывает здание казармы, наступает в последнем, пятом, эпизоде видеоролика. В том самом эпизоде, когда объект операторского внимания подвергается грузинскому обстрелу из стрелкового оружия. Получается, что только начало грузинского огня по казарме снимает с оператора какое-то «заклятье», какой-то тайный запрет, до этого сдерживавший его действия.
И в этот самый момент начала грузинского обстрела южного торца здания казармы происходит, пожалуй, самое невероятное событие, какое смогла зафиксировать видеокамера Литовки и ее звуковая дорожка. Невидимый зрителю, но находящийся где-то совсем рядом с оператором, военнослужащий «миротворческого» батальона произносит слова, недвусмысленно поддерживающие грузинский огонь (3’16” - 3’20”): «О! О, нормально, давай еще, брат! Давай-давай!»
Что получается? Получается, что грузины действительно открыли огонь. Причем этот огонь достиг своей цели - пули бьют по южной стене здания казармы. Выстрелы, правда, не привели ни к жертвам, ни к ранениям. Более того, через несколько секунд они прекратились. Получается, что это был фактически предупредительный огонь. И этот стрелковый огонь с грузинской стороны не вызвал у «миротворцев» ни страха, ни осуждения, ни желания возмездия. Наоборот, он вызвал нескрываемые во внутреннем кругу «миротворцев» поддержку и одобрение!
Практически немедленно другой военнослужащий задает вопрос, адресованный, очевидно, первому (3’20-3’22”): «По чему стреляют?» Получив тут же ответ: «По зданию [казармы. - А.И.]», это второй военный, очевидно, этим ответом удовлетворяется. Он успокаивается и более не задает никаких вопросов и не произносит каких-либо комментариев.
В оставшиеся десять секунд удовлетворенными только что произошедшим событием - открытием предупредительного грузинского огня по казарме - остаются и оператор и другие военнослужащие, по лицам которых скользит в эти последние секунды видеоролика камера медсестры. Никто из них не только не возмущается, но даже и не удивляется.
Почему, зафиксировав грузинский огонь по казарме, «миротворцы» не только не обеспокоились им, не только не произнесли в адрес грузинских военных, начавших огонь по, казалось бы, их собственной казарме, ни слов проклятий, ни нецензурной брани, столь легко соскальзываемой из их уст по поводу и без повода? Более того, они нескрываемо одобрительно поддержали его, использовав по отношению к ведущим огонь грузинским войскам совершенно особый термин, зарезервированный в российской армии лишь для самых близких и дорогих сослуживцев - «брат». Почему?
Возможно, потому, что в здании казармы, в частности, в ее южной части, постоянно оказывавшейся в фокусе видеокамеры медсестры, находились те самый бойцы, в адрес которых столь регулярно и столь безрезультатно обращался со своими просьбами комбат Тимерман: «Не стреляй! Визуально наблюдай!» Ответный грузинский огонь по провокаторам, засевшим в здании казармы, был воспринят «миротворцами» со спокойным удовлетворением и вознагражден поощрительным комментарием в надежде на то, что этот огонь «успокоит» провокаторов и сможет остановить начатый ими обстрел, грозящий для «миротворцев» суицидальными последствиями. Тогда «миротворцы», очевидно, еще не догадывались, что открытый провокаторами огонь был не случайностью и не самодеятельностью, а результатом исполнения данного им приказа.
Внимание оператора еще одной видеосъемки также приковано к южному торцу здания казармы
(2’45” - 2’55”).
Поскольку в это время в кадре, кажется, не происходит ничего особенного, но при этом слышны раздающихся очень близко звуки выстрелов, можно предположить, что в это время оператор пытался запечатлеть признаки стрельбы, которую в этот момент вели из здания казармы.
Показания К.Тимермана, З.Трамовой, Д.Зубока, А.Коновалова
А теперь обратимся к показаниям других военнослужащих «миротворческого» батальона и прикомандированных к нему врачей.
Вы помните, где они встречают раннее утро 8 августа?
Правильно, в медпункте Верхнего городка или же недалеко у входа в этот медпункт. Именно там, выйдя из медпункта на его северное крыльцо, обращенное к плацу Верхнего городка, записывает свой исторический видеоролик К.Литовка. Именно оттуда, недалеко от медсестры, регулярно раздается просящий голос К.Тимермана: «Не стреляй!». Именно у медпункта стоят БМП и санитарная машина, видимые на ролике. Именно у медпункта находится большая группа военнослужащих 2-го батальона. Именно у медпункта многие из них разбирают оружие, боеприпасы, обмениваются мнениями, записывают видео. Именно в медчасти или около нее находятся военные врачи Д.Зубок, А.Коновалов, санинструктор З.Трамова. Именно в медпункт будут возвращаться с Юго-восточной оборонительной позиции примерно через полтора часа после этой видеозаписи Тимерман и Шевелев. Именно в 50 метрах от медпункта последнего настигнет пуля снайпера. Именно в медчасти А.Коновалов идентифицирует причину гибели С.Шевелева. Таким образом, командование миротворческого батальона и заметная часть его бойцов, не находившихся на постах и в траншеях, утром 8 августа (примерно с 6 до 8 часов утра) находились у медпункта и в медпункте.
Оставались ли они там и в дальнейшем? Нет. Чуть позже, очевидно, около 9 часов утра, «миротворцы» двумя группами перебираются в баню, недалеко от которой получит свою рану в ногу Тимерман, и у стены которой будет записан вот этот ролик:
А куда «миротворцы» перемещаются потом? Потом, по их собственным рассказам, они перебираются в кочегарку.
И лишь много позже, вечером, когда бой уже давно закончится (по показаниям свидетелей, он закончился около 11-12 часов утра), «миротворцы» переберутся в казарму, в ее подвал.
Все эти передвижения основной группы военнослужащих 2-го батальона по маршруту «медпункт - баня -кочегарка - подвал казармы» аккуратнее всех описала З.Трамова:
«...первым выстрелом в сторону батальона был убит наш наблюдатель на НП... ...я прихватила бинты и перебежала в санчасть... Было принято решение перебираться в помещение бани. Под прикрытием дымовых шашек мы двумя партиями перебрались туда... Откопавшись, мы перебрались в находящуюся напротив котельную... ...огонь по котельной превратился в сплошную лавину. Нужно было уходить. Перебежками добрались до подвала казармы... И все оставшиеся два дня мы держались в этом подвале».
http://old.redstar.ru/2008/08/21_08/3_01.html
Не кажется ли странным, что во время обстрела позиций батальона «миротворцы» скрываются в каких-то не вполне серьезных, едва ли не саманного типа, сооружениях - медпункте, бане, котельной (кочегарке), которые в принципе можно уничтожить чуть ли не одним танковым или артиллерийским снарядом? В то же время они не пользуются, казалось бы, совершенно очевидным, самым прочным, самым солидным, самым надежным местом в Верхнем городке - мощным зданием казармы?
Почему?
Почему «миротворцы» не находятся в своей казарме? Почему они не перебираются немедленно в казарму, когда обстрел только начинается? Почему они не перебираются туда, когда обстрел продолжается? Почему, покидая медпункт, они не бегут к ближайшему наиболее надежному зданию - казарме, а направляются в прямо противоположную сторону - к бане, от которой им придется вскоре снова бежать? Почему после того, как становится небезопасным находиться в бане и у бани, они вновь не перебираются в казарму, а отправляются теперь в котельную? Почему они перебираются из котельной в казарму только тогда, когда бой давно уже закончился, только тогда, когда защита кирпичных стен казармы им, кажется, уже особенно не нужна?
Почему?
Очевидно, потому, что в казарму их просто не пускают.
Кто не пускает?
Очевидно, тот, кто находится в казарме.
А кто же находится в «казарме миротворцев»?
Почти круговой маршрут передвижения «миротворцев» от здания к зданию Верхнего городка воспроизводят и прикомандированные к батальону врачи:
«...где-то в районе четырех часов утра (мы находились в медпункте) сыграли тревогу... все эти манипуляции мы проводили на базе автоперевязочной... ...После этого было принято решение, и мы переместились уже в сам медпункт... ...было принято решение переместиться в соседнее здание - в баню... Человек 12 или 15 нас перебежало за баню... В подвале, потом в кочегарке... В этой кочегарке мы просидели где-то до вечера... После четырех часов 8-го, ближе к шести часам было принято решение, соединиться с остальными бойцами и перейти в подвальное помещение казармы».
http://aillarionov.livejournal.com/560021.html
http://aillarionov.livejournal.com/560316.html
В последней процитированной фразе врач А.Коновалов сообщает не только время, когда им, военнослужащим 2-го батальона и прикомандированным к ним врачам, наконец, разрешили вернуться в казарму (около 6 часов вечера, т.е. уже после того, как погибли их 10 сослуживцев, а в Джаву и Владикавказ был отправлен транспорт с ранеными), но и отмечает, что в казарме произошло их «соединение с остальными бойцами». С какими такими «остальными бойцами» они смогли соединиться? Кто эти «остальные бойцы»?
Как известно, кроме военнослужащих 2-го батальона 135 мсп на территории Верхнего городка находились еще бойцы 107-го отряда 10-й бригады спецназа. Врач Д.Зубок подтверждает, что это были именно они: «В подвале находились и спецназ, и кто только не был...»
http://aillarionov.livejournal.com/560316.html
То есть действительно, пока «обычных миротворцев» гоняли по Верхнему городку от одного ненадежного здания к другому, в самом капитальном здании базы - казарме, в том числе и в ее наиболее защищенном месте - подвале, находились спецназовцы. Которые вплоть до 6 часов вечера не позволяли «официальным миротворцам» укрыться в ее здании и вынуждали последних перемещаться между намного менее надежными помещениями медпункта, бани, котельной, т.е. в зданиях, риск быть убитым в которых во время обстрела был несравнимо выше, чем в казарме. И лишь тогда, когда бой совершенно затих, а раненые были отправлены в Джаву и Владикавказ, спецназовцы разрешили «миротворцам» вернуться в казарму.
Обратите внимание на конец фразы Д.Зубока: «В подвале находились и спецназ, и кто только не был...» Значит, пока «миротворцев» гоняли по Верхнему городку, в подвале, кроме спецназа, находился еще кто-то? Кто именно? Мы вернемся к этому вопросу чуть ниже.
Учитывая, что в следующий раз, возможно, придется дожидаться разрешения на проход в здание казармы слишком долго, врач Д.Зубок, попавший в этот момент в казарму, решает более не искушать судьбу и на всякий случай сразу забирает из нее свои вещи - пока это еще возможно, пока в казарму его пускают:
«Вроде бы ночь прошла спокойно, даже начали перемещаться опять по батальону. Пошел, даже свои вещи какие-то забрал, но так по мелочи... Книжки взял».
http://aillarionov.livejournal.com/560316.html