стихи за отчетный год...
Вещи уже не совсем новые, но я решила выложить их и здесь тоже. Мне казалось, что я и не написала ничего, а вот набралось.
Напрасно не умирают...Но когда начинают драться
За пересмотр итогов и перенос межи,
Могилы павших за Родину оказываются в эмиграции,
И мне оглушительно стыдно перед теми, кто в них лежит...
27.02.2014
Эмигрировать некуда...Пала Европа. Марс не обжИт. Рвётся там, где было надёжнее, чем в Мавзолее...Вот пока Швейцария держится. Можно предположить, устоит Австралия. О Франции сожалею...
Бывшим варварам с Севера туго -- размякли, нагулян жир толерантности. Но реальность глядит сурово -- в самом сердце Европы, поднятая на ножи, умирает Сербия, за то, что делилась кровом.
Избежал ли подобной беды хоть один народ? Христиане ли, мусульмане ли? Всё едино. Крестоносцы, на пять шестых европейский сброд, те же варвары для просвещённого Саладдина.
Ни Корана, ни Торы, ни Библии - страх и муть в головах, где только комиксы и листовки. Януш Корчак забыт, не в чести "Повелитель мух"...
Новый мир подрастает - подростки всегда жестоки.
На каком языке потомки заговорят, мне не очень важно, поэтому откровенно я завидую странам, умеющим растворять, перемешивать крови, пускать их по новым венам...
Да, семья - не страна. Что тревожит в делах мирских? Внуки. В них, счастливой и нежной моей заботе, - от карел и литвин, староверов донских и тверских,
шведов, полек, евреек - по капле от каждой плоти...
22.02.2014
О.З.
Как бы успокоиться , не ворошить,
Не висеть на прошлого поплавке?
Плачь, да фотографиями шурши,
Теми, где июль на Москве-реке.
Или сочный август, морской песок,
Солнце так печет, что вот-вот сгорим.
Но уже раскручено колесо,
И билеты куплены прямо в Рим.
Чемоданы собраны, полон дом,
Что еще не продано - раздари.
Видишь фотографии? Это - "до".
Болшево. Малаховка. Снегири.
Лопнет шереметьевских зон стена -
- перемена участи и судьбы.
Слава тебе, Господи, не война,
Значит, мы увидимся... может быть.
Эти "До" и "после" - не два куска,
Жизнь не разрывается, как ни рви.
Отпускай, любимая, отпускай.
Всё случилось правильно. Не реви...
2.12.2013
Декабристка. Холеная барышня. Звон в ушах.
Что-ли восемьдесят четвертый? А век-то двадцатый, что ли?
Токсикоз, самолет. И уходит в астрал душа.
"Да. За мужем. Геолог. Встречает. Вернулся с поля"
Ни к чему на мельницу дурости слёзы лить,
Ироничнее надо к себе,
так оно честнее -
- Из столицы уехать с брюхом на край земли
Не геройство, а глупость. Проехали. Бог бы с нею.
Я смотрела на день глазами ночной совы-
- в пол лица разевала блюдца, не видя света.
За дощатыми стенами хиус уныло выл,
И неделями шли на письма мои ответы.
Мы в Москве при слове "народ" вставали во фрунт,
Распевали песни о воле, да прочей хрени.
А народ на разрезе врубался в промерзший грунт,
И "травил" с бодуна под единственный куст сирени.
Здесь щетинилась БОрзя замком на цепи границ,
И в бесснежной степи с лошадок своих горбатых
Пожилые бурятки смотрели, как из бойниц,
Из-под век нависших, на щуплых бойцов стройбата.
На базаре дедок( лет сто двадцать, тулуп вразлет)
Матерком, не имея иных выражений ёмких,
Предлагал к продаже слоистый молочный лёд.
И "Мадонну с младенцем", написанную на клеенке.
В Забайкалье зимою ночами такая мгла...
Я искала беседы хоть с кем-нибудь. Как придурок,
Как заядлый курильщик, ищущий по углам
да какую там сигарету, хотя б окурок.
И ревела, кидая уголь в окно печи -
- на работу не взяли, лишь бросили, такт похерив:
"Трепачи вы столичные, родины щипачи.
Баловство, а не жизнь "на западе", все в мохере."
Вот такая была миграция. Край земли,
Где от холода сводит губы куриной гузкой.
Помогали углём и лекарствами. Чем могли...
И подмерзшей ранеткой. И матерным словом русским.
Что теперь в Забайкалье? Друзья говорят, Китай
Запрудил товаром с Петровским Пассажем вровень.
Как там солнечный город студеных ветров, Чита?
Чем питает плавило матёрой чалдонской крови?
И куда теперь этот опыт? Запрятать впрок?
Время вычистит память, и вспомнишь ли о пропаже?...
Остаются характер, дочь, да полсотни строк
Из зеленой тетрадки. Почти не выцвели даже.
03.10.13
Андрею Ширяеву.
Я не знаю, кому посылать за тебя молитвы, какою почтой.
Ставлю свечки по всем соборам, не выбирая.
Не выпытывая, похлопочут ли о приближении рая
Для тебя святые из местных. Надеюсь, что похлопочут...
28.07.2013
Два ангела бессонные
покой мой берегут,
Мой домик, нарисованный
на дальнем берегу.
Два ангела, причастные
к судьбе моей шальной,
Когда жила я счастливо,
вы были не со мной.
О, гордость одиночества
и близость впопыхах -
- Когда любви не хочется,
не будет и греха,
Мамаева побоища
Упреков и страстей.
Но дай мне, Бог, любовь еще,
как строчку на листе.
Когда она, великая,
у сердца запоёт,
Господь, пошли мне дикое,
звериное чутьё,
Чтоб не отдать сокровище
ни другу, ни врагу...
Пошли, Господь, любовь ещё,
уж я уберегу.
Подарит первый ангел звук
Второй найдет слова
Тому, что счастьем назову,
Что теплится едва
И боль, и слезы - все не в счёт,
Пока строка бежит.
Пошли, Господь, любовь еще,
Иначе нечем жить.
Напрасно не умирают...Но когда начинают драться
За пересмотр итогов и перенос межи,
Могилы павших за Родину оказываются в эмиграции,
И мне оглушительно стыдно перед теми, кто в них лежит...
27.02.2014
Эмигрировать некуда...Пала Европа. Марс не обжИт. Рвётся там, где было надёжнее, чем в Мавзолее...Вот пока Швейцария держится. Можно предположить, устоит Австралия. О Франции сожалею...
Бывшим варварам с Севера туго -- размякли, нагулян жир толерантности. Но реальность глядит сурово -- в самом сердце Европы, поднятая на ножи, умирает Сербия, за то, что делилась кровом.
Избежал ли подобной беды хоть один народ? Христиане ли, мусульмане ли? Всё едино. Крестоносцы, на пять шестых европейский сброд, те же варвары для просвещённого Саладдина.
Ни Корана, ни Торы, ни Библии - страх и муть в головах, где только комиксы и листовки. Януш Корчак забыт, не в чести "Повелитель мух"...
Новый мир подрастает - подростки всегда жестоки.
На каком языке потомки заговорят, мне не очень важно, поэтому откровенно я завидую странам, умеющим растворять, перемешивать крови, пускать их по новым венам...
Да, семья - не страна. Что тревожит в делах мирских? Внуки. В них, счастливой и нежной моей заботе, - от карел и литвин, староверов донских и тверских,
шведов, полек, евреек - по капле от каждой плоти...
22.02.2014
О.З.
Как бы успокоиться , не ворошить,
Не висеть на прошлого поплавке?
Плачь, да фотографиями шурши,
Теми, где июль на Москве-реке.
Или сочный август, морской песок,
Солнце так печет, что вот-вот сгорим.
Но уже раскручено колесо,
И билеты куплены прямо в Рим.
Чемоданы собраны, полон дом,
Что еще не продано - раздари.
Видишь фотографии? Это - "до".
Болшево. Малаховка. Снегири.
Лопнет шереметьевских зон стена -
- перемена участи и судьбы.
Слава тебе, Господи, не война,
Значит, мы увидимся... может быть.
Эти "До" и "после" - не два куска,
Жизнь не разрывается, как ни рви.
Отпускай, любимая, отпускай.
Всё случилось правильно. Не реви...
2.12.2013
Декабристка. Холеная барышня. Звон в ушах.
Что-ли восемьдесят четвертый? А век-то двадцатый, что ли?
Токсикоз, самолет. И уходит в астрал душа.
"Да. За мужем. Геолог. Встречает. Вернулся с поля"
Ни к чему на мельницу дурости слёзы лить,
Ироничнее надо к себе,
так оно честнее -
- Из столицы уехать с брюхом на край земли
Не геройство, а глупость. Проехали. Бог бы с нею.
Я смотрела на день глазами ночной совы-
- в пол лица разевала блюдца, не видя света.
За дощатыми стенами хиус уныло выл,
И неделями шли на письма мои ответы.
Мы в Москве при слове "народ" вставали во фрунт,
Распевали песни о воле, да прочей хрени.
А народ на разрезе врубался в промерзший грунт,
И "травил" с бодуна под единственный куст сирени.
Здесь щетинилась БОрзя замком на цепи границ,
И в бесснежной степи с лошадок своих горбатых
Пожилые бурятки смотрели, как из бойниц,
Из-под век нависших, на щуплых бойцов стройбата.
На базаре дедок( лет сто двадцать, тулуп вразлет)
Матерком, не имея иных выражений ёмких,
Предлагал к продаже слоистый молочный лёд.
И "Мадонну с младенцем", написанную на клеенке.
В Забайкалье зимою ночами такая мгла...
Я искала беседы хоть с кем-нибудь. Как придурок,
Как заядлый курильщик, ищущий по углам
да какую там сигарету, хотя б окурок.
И ревела, кидая уголь в окно печи -
- на работу не взяли, лишь бросили, такт похерив:
"Трепачи вы столичные, родины щипачи.
Баловство, а не жизнь "на западе", все в мохере."
Вот такая была миграция. Край земли,
Где от холода сводит губы куриной гузкой.
Помогали углём и лекарствами. Чем могли...
И подмерзшей ранеткой. И матерным словом русским.
Что теперь в Забайкалье? Друзья говорят, Китай
Запрудил товаром с Петровским Пассажем вровень.
Как там солнечный город студеных ветров, Чита?
Чем питает плавило матёрой чалдонской крови?
И куда теперь этот опыт? Запрятать впрок?
Время вычистит память, и вспомнишь ли о пропаже?...
Остаются характер, дочь, да полсотни строк
Из зеленой тетрадки. Почти не выцвели даже.
03.10.13
Андрею Ширяеву.
Я не знаю, кому посылать за тебя молитвы, какою почтой.
Ставлю свечки по всем соборам, не выбирая.
Не выпытывая, похлопочут ли о приближении рая
Для тебя святые из местных. Надеюсь, что похлопочут...
28.07.2013
Два ангела бессонные
покой мой берегут,
Мой домик, нарисованный
на дальнем берегу.
Два ангела, причастные
к судьбе моей шальной,
Когда жила я счастливо,
вы были не со мной.
О, гордость одиночества
и близость впопыхах -
- Когда любви не хочется,
не будет и греха,
Мамаева побоища
Упреков и страстей.
Но дай мне, Бог, любовь еще,
как строчку на листе.
Когда она, великая,
у сердца запоёт,
Господь, пошли мне дикое,
звериное чутьё,
Чтоб не отдать сокровище
ни другу, ни врагу...
Пошли, Господь, любовь ещё,
уж я уберегу.
Подарит первый ангел звук
Второй найдет слова
Тому, что счастьем назову,
Что теплится едва
И боль, и слезы - все не в счёт,
Пока строка бежит.
Пошли, Господь, любовь еще,
Иначе нечем жить.