книжка Наташи Романовой "Заебло"
Романова
ДЕЦЫЛЬНЫЙ БОНУС
«И это был на фоне мяса и безобразия хоть какой-то децыльный бонус и позитив».
Я давно слышала о питерской поэтессе Наташе Романовой, которая пишет хулиганские стихи. Потом я часто видела Наташу в «Платформе». Облик у неё фантастический. Огненно красные, даже скорее малиновые волосы, монгольское личико, пирсинги в разных местах, всякие панковские прибамбасы в качестве одежды и украшений. При этом у этой вечной девушки два взрослых сына. Младшенький, Глеб, пошёл по стопам мамы, носит на голове яркий красный ирокез. Старший, Платон, сам пишет стихи, но с имиджем так отчаянно не балуется. Отца своих сыновей, своего бывшего мужа, пушкиниста и доктора филологических наук, Наташа в своей созданной ею реальности именует дядей Колей. Не потому, что он отрастил длинную седую бороду, а потому что он всё же принадлежит к миру взрослых. Сама Наташа Романова пребывает в ином измерении.
Детство Наташи Романовой прошло в белорусском городе Слуцке, куда её ленинградские родители привезли ещё в донатальном состоянии, родили, дали понянчиться с ней бабушке, а потом так и не смогли забрать. Мама работала в Парголове библиотекарем, отец был военным. Когда Наташа из бабушкиного рая с садом, речкой и слуцкими панковскими друганами попала в Питер, то ей показалось, что это ад. Но с Питером всё же пришлось воссоединиться, туда Наташа приехала поступать на филологический. Судя по всему учиться Романовой понравилось, в итоге она закончила два вуза- университет и медицинский институт, у неё два диплома- филолога и нейрофизиолога. Диплом она написала о Пастернаке и получила за него пять с плюсом, хотя тема была по тем временам скользкая. После неудачных попыток внедриться в мир взрослых - в мир трудовых коллективов, трудового стажа и трудовой книжки, чреды возрастных этапов, материнского долга, сладкой подготовки к пенсии, которая начиналась у совка прямо с институтской скамьи, Наташа Романова поняла, что это не её путь, и счастливо нашла альтернативную линию жизни.
Кем только не пришлось панковской девушке Наталье работать. В издательствах, в редакциях журналов и газет, в школе, в ПТУ- всюду всё кончалось скандалом, разборками, руганью взрослых дядей и тётей и всякими гадостями. Но в годы перестройки филолог и нейрофизиолог вдруг взыграли в Наташе и воссоединились в творческом продукте- стройной, совершенно новаторской, ни на что не похожей педагогической системе, позволявшей любому самому запущенному подростку очень быстро стать грамотным и научиться писать без ошибок. Так родилась «Школа грамотности Н. и Н. Романовых», которая дала семье достаток, а Наташе Романовой- свободу от необходимости куда-то на службу ходить и с кем -то неприятным из мира взрослых общаться.
Сказать по правде, настойчивое желание Наташи Романовой принадлежать к честному чистому миру подростков, сначала вызывало у меня недоверие. Может, всё же, рисуется? Ох уж эти инфантилы! Ох уж этот Набоков со своими Лолитами, породивший целые поколения гедонистов-эгоистов, лолиток обоих полов, желающих порхать как эльфы, сосать всякие амфитамины и дурманящие напитки, ничуть не заботясь о суровой зиме, предпочитая кушать своих родителей и своих потомков. С потомками Наташа поступила по-панковски, детей растил правильный дядя Коля, Наташа же добывала деньги для семьи и наслаждалась свободой, от которой не дала отщипнуть ни грамма никому. Нетрадиционное, но возможно, наиболее удачное решение проблемы, как сделать так, чтобы всем было хорошо. Второго своего мужа Яшу Наташа Романова воспела в стихах о пуделе поэтессы Елены Шварц, который в момент своей смерти очевидно реинкарнировался в виде книголюба Яши. От Яши у Наташи осталась огромная библиотека тех книг, которые Яша не смог вывезти на двух газелях при разводе. Ещё у Наташи отличная коллекция фильмов и дисков, она - специфический меломан, не пропускающий ни одного концерта альтернативной музыки, и жёстко отслеживающий «другое кино».
Теперь Наташа Романова живёт так, как хочет, наслаждаясь общением с близкими ей друганами- поэтами, музыкантами, панками всех возрастов, своими учениками (некоторые учились у Наташи 15 лет назад, но превратились из учеников в друганов). Из всех питерских поэтов своим лучшим другом Наташа считает Женю Мякишева, который близок ей тем, что тоже заморозился в своём развитии где то лет в 13, и с тех пор становиться другим не желает. («Все стАрые дядьки и тётьки ни в друганы и подруги они не годяцца», «Кому за 30- те просто биосырьё» (DYADI & TYOTI)). Женя Мякишев написал предисловие к книге Романовой, в которой особенно восхищается новым языком, который зарегистрировала, художественно блестяще воссоздала и открыла для читающей публики Наташа.
Заниматься со страдающими от безграмотности подростками Наташе нравится, неизвестно, кто кому чего в смысле овладения речью больше даёт- Наташа недорослям, или они ей. Возможно из этого затянувшегося пребывания в среде представителей самого креативного возраста, родилась лучшая книжка стихов Наташи Романовой, название которой с того нового языка, на котором её стихи написаны, можно перевести на обывательский и русский классический как «Всё надоело», или «Достали».
Из-за этого предельно точного и честного названия, которое написано на обложке латинскими международными заборными буквами, недавно произошла великая неприятность. Куратор поэтического проекта «Формация» Кирилл Коротков пригласил Наташу Романову в прямой эфир на радио «Рокс». Нежная доверчивая ведущая программы, бодрая Женя Глюк спросила у Наташи Романовой: «Скажите, а как называется ваша книга?». Наташа, привыкшая вращаться в среде передовых поэтов, панков и подростков, так же доверчиво ей ответила- неприличным словом с обложки. Начался страшный скандал, всех вырубили из прямого эфира, дали по ушам током, включили какую-то безалаберную песенку, а Женя Глюк кричала на Наташу: «Вы что, решили меня оставить без работы? Разорить мою семью?». Добрая и по-детски чистая Наташа этого совсем не хотела, просто она давно уже не выходила в мир взрослых, где есть свои табу и дурацкие правила лжи, заставляющие людей называть вещи не самыми точными именами.
Самые точные слова собраны под обложкой книжки Романовой, название которой переводится как «Надоело!» (ZAEBLO). До этого у Наташи Романовой вышло 4 сборника стихов: «Машина наваждения», «Публичные песни», «Песни ангела на игле», «Расписная стена». Последний из них является учебным пособием в романовской школе грамотности, поэтому он претерпел массу переизданий, выпущен он под псевдонимом Ли Ху Нам.
Последняя книжка- это сборник шедевров и предельно точная и честная поэзия. Под маской подростка-панка женского пола Наташа Романова на народном подростковом изысканном и филигранном языке говорит о том, где и какие короли голые. Развенчиваются слащавые кумиры, сентиментальные враки, разваливаются на куски свежесозданные мифы и компасные стрелки, мир предстаёт без шелухи для олухов, без прикрас. Это бесконечный Бивис и Батхед, мультик в стиле трэш, ужасно смешной фильм ужасов, в котором мы живём. Обсценная лексика, все эти заветные слова, которым, очевидно, русский народ изъяснялся всегда, но которые только отдельные его представители превращали в высокое искусство, доставляющее наслаждение, всё это встречается в книге в бешеном количестве, но всегда уместно. Уместно, потому что по- другому не скажешь, по другому это будет уже сиропное враньё. Мы живём в трэше и в ужастиках, как бы мы не зажмуривались и как бы не засовывали голову с глазами в песок, или в телевизор. При всём уважении к каналу «Рамблер», который исчез, и вместо него теперь канал «2:2», новый канал¸ по которому бесконечно гоняют мультяхи с крепкими словцами, жёсткими поступками, пластилиновыми уродцами, над которыми творятся всякие членорасчленёнки- этот смешной и ужасный канал оказался востребованным. В нём снижается пафос и выпускаются пары, в нём герои «поддудонивают», «шкеряться по углам», «бухают в жало», в нём всякие старЫе калдыри не имеют респекта, в нём виден западный вариант романовских миров. Новые поколения достал пафос старого мира, его кумиры, его ложь, его ханжество и профанации.
Кстати, иллюстрации к книге Наташи Романовой сделал Григорий Ющенко, самый юный член питерской художественной группировки «Протез». Заканчивающий в этом году университет Ющенко не только замечательный художник, создавший, подобно Романовой, свой мир, где маленькие человечки-клопики с тонкими ручками и ножками, но с имеющими выражение глазами, совершают разные узнаваемые поступки- бухают в жало, убивают соседей, попадают в автомобильные аварии и в руки маньяков, становятся участниками массовых драк, сексуально возбуждаются, или тихо страдают и кончают жизнь самоубийством, автор этих картинок Григорий Ющенко ещё и сам поэт, активный участник молодёжных поэтических сборников и поэтических тусовок. Сюжетная, социально-заострённая, сатирическо-реалистическая, мультяшно-ироническая графика Ющенко как нельзя лучше совпала с мирами Романовой. На всех картинках мы встречаем поэтессу- в виде девочки-трапеции с хвостиками и рисунком канабиса на футболке. Голимо зырить!
В стихах у Романовой люди разных поколений найдут родные истории. «Каменская школа была похожа на фашистский застенок» (FASHIZZM). «А как же я буду вести занятия? Какой мне будет респект, уважуха? А в Борей как я попрусь на мероприятие?» (HUYNYA). «Он занялся сбором бутылок: коллеги его называли/ Незатейливо и достойно: интеллигент» (DRUGAN BYKOV). «Назад, в обратку, двери не открываюцца,/ Вперёд- адская яма- только рельсы свистят внизу» (12 SHAGOF). «Я на правую руку с левой- шыпы надела, /А ещё блин узкую юбку, чтоб казацца ещё стройней» (SYROYE JAITSO). «Я ему: HELP! А он мне: -НАХ» (BEZ B BL). «Тупые суки и рэпаки агрессивные/ Всяким гавном засоряли фон./ Всё это было весьма таки депрессивно/ И повышало внутренний шызофон.» (GRAFFITY). «Поэтому Мандельштам с Ахматовой могли бы застрелковацца/ И вместо того, чтобы тусить по фсяким Бродячим Собакам, сушыли бы грИбы впрок» (POETY).
Книжка Романовой- это путеводитель не только по современному языку, но и по современной контркультуре Питера. Страницы книги нашпигованы именами и названиями групп, фильмов, географических названий типа дом Мурузи, Платформа, Борей, которые вызывают «респект и уважуху» в определённой среде продвинутых любителей искусства. В конце книги можно найти целую страницу имён тех деятелей современной питерской культуры, которые близки Наташе Романовой по духу. То есть Романовой удалось создать целую энциклопедию современной контркультуры Петербурга, с перечнем имён радикального стана, полным обхватом сюжетов, повествующих о том, что есть хорошо и что есть плохо в новом мире с точки зрения новой оси отсчёта- чистого, жёсткого, предельно откровенного взгляда девочки-панка на мир взрослых. Не осталось, пожалуй, ни одной острой питерской темы, которая бы не попалась Наташе Романовой на её язычок и которая не была бы трансформирована в рэп-историю, в маленький архетип бытия, в гениально сваренный концентрат из характеров, судеб и сюжетов. Ни одной тягомотины или муторности, ни одной случайной фразы или слова, каждый стих- как кристалл. Такую чистоту текста можно встретить у немногих современных поэтов- у Всеволода Емелина, у Андрея Родионова, у Мирослава Немирова.
В книжке два самых длинных стихотворения- корпоративная сага SLOVOBLOOD и молодёжно-патриотическая сага VITЁK. В первой продавец Фашыст забавляется тем, что даёт пожилым людям читать не то, что им хочется, розовые романтические слюни ушедшей эпохи, типа фильма «Сердца четырёх», а литературу другую: «про гавно, про трупы, педофилию: Мамлеев и прочая жесть». «Прежде чем купить книгу- жызнь свою застрахуй», советует Романова обывателям. В саге VITЁK Романова пишет о фургонах, которые приезжают забирать старух из коммнуналок, чтобы «их повывести, как микробы». Руководит фирмой дед по имени Витёк. Может это «жесть», но этот ужасный мир, в котором мы живём- это наше родное кровное имение, наследие, корнями из прекраснодушных сталинских пионеров, дошедшее до последней ступени развития. Все посеянные семена взросли. Надо или принимать участие во всеобщих игрищах нового варварства, в пире хищников и тупых дятлов, или же уйти из круга, стать маленьким и заново называть вещи своими именами.
В послесловии к книге Владимира Рекшана самыми точными являются две фразы- о зависти, которую книжка вызовет в среде поэтов, и о том, что это прорыв. Да, в питерской поэзии это самая яркая книжка за последние - может 20 лет. Такая честная поэзия была в Питере в 80-е, во времена рок-клуба.
ДЕЦЫЛЬНЫЙ БОНУС
«И это был на фоне мяса и безобразия хоть какой-то децыльный бонус и позитив».
Я давно слышала о питерской поэтессе Наташе Романовой, которая пишет хулиганские стихи. Потом я часто видела Наташу в «Платформе». Облик у неё фантастический. Огненно красные, даже скорее малиновые волосы, монгольское личико, пирсинги в разных местах, всякие панковские прибамбасы в качестве одежды и украшений. При этом у этой вечной девушки два взрослых сына. Младшенький, Глеб, пошёл по стопам мамы, носит на голове яркий красный ирокез. Старший, Платон, сам пишет стихи, но с имиджем так отчаянно не балуется. Отца своих сыновей, своего бывшего мужа, пушкиниста и доктора филологических наук, Наташа в своей созданной ею реальности именует дядей Колей. Не потому, что он отрастил длинную седую бороду, а потому что он всё же принадлежит к миру взрослых. Сама Наташа Романова пребывает в ином измерении.
Детство Наташи Романовой прошло в белорусском городе Слуцке, куда её ленинградские родители привезли ещё в донатальном состоянии, родили, дали понянчиться с ней бабушке, а потом так и не смогли забрать. Мама работала в Парголове библиотекарем, отец был военным. Когда Наташа из бабушкиного рая с садом, речкой и слуцкими панковскими друганами попала в Питер, то ей показалось, что это ад. Но с Питером всё же пришлось воссоединиться, туда Наташа приехала поступать на филологический. Судя по всему учиться Романовой понравилось, в итоге она закончила два вуза- университет и медицинский институт, у неё два диплома- филолога и нейрофизиолога. Диплом она написала о Пастернаке и получила за него пять с плюсом, хотя тема была по тем временам скользкая. После неудачных попыток внедриться в мир взрослых - в мир трудовых коллективов, трудового стажа и трудовой книжки, чреды возрастных этапов, материнского долга, сладкой подготовки к пенсии, которая начиналась у совка прямо с институтской скамьи, Наташа Романова поняла, что это не её путь, и счастливо нашла альтернативную линию жизни.
Кем только не пришлось панковской девушке Наталье работать. В издательствах, в редакциях журналов и газет, в школе, в ПТУ- всюду всё кончалось скандалом, разборками, руганью взрослых дядей и тётей и всякими гадостями. Но в годы перестройки филолог и нейрофизиолог вдруг взыграли в Наташе и воссоединились в творческом продукте- стройной, совершенно новаторской, ни на что не похожей педагогической системе, позволявшей любому самому запущенному подростку очень быстро стать грамотным и научиться писать без ошибок. Так родилась «Школа грамотности Н. и Н. Романовых», которая дала семье достаток, а Наташе Романовой- свободу от необходимости куда-то на службу ходить и с кем -то неприятным из мира взрослых общаться.
Сказать по правде, настойчивое желание Наташи Романовой принадлежать к честному чистому миру подростков, сначала вызывало у меня недоверие. Может, всё же, рисуется? Ох уж эти инфантилы! Ох уж этот Набоков со своими Лолитами, породивший целые поколения гедонистов-эгоистов, лолиток обоих полов, желающих порхать как эльфы, сосать всякие амфитамины и дурманящие напитки, ничуть не заботясь о суровой зиме, предпочитая кушать своих родителей и своих потомков. С потомками Наташа поступила по-панковски, детей растил правильный дядя Коля, Наташа же добывала деньги для семьи и наслаждалась свободой, от которой не дала отщипнуть ни грамма никому. Нетрадиционное, но возможно, наиболее удачное решение проблемы, как сделать так, чтобы всем было хорошо. Второго своего мужа Яшу Наташа Романова воспела в стихах о пуделе поэтессы Елены Шварц, который в момент своей смерти очевидно реинкарнировался в виде книголюба Яши. От Яши у Наташи осталась огромная библиотека тех книг, которые Яша не смог вывезти на двух газелях при разводе. Ещё у Наташи отличная коллекция фильмов и дисков, она - специфический меломан, не пропускающий ни одного концерта альтернативной музыки, и жёстко отслеживающий «другое кино».
Теперь Наташа Романова живёт так, как хочет, наслаждаясь общением с близкими ей друганами- поэтами, музыкантами, панками всех возрастов, своими учениками (некоторые учились у Наташи 15 лет назад, но превратились из учеников в друганов). Из всех питерских поэтов своим лучшим другом Наташа считает Женю Мякишева, который близок ей тем, что тоже заморозился в своём развитии где то лет в 13, и с тех пор становиться другим не желает. («Все стАрые дядьки и тётьки ни в друганы и подруги они не годяцца», «Кому за 30- те просто биосырьё» (DYADI & TYOTI)). Женя Мякишев написал предисловие к книге Романовой, в которой особенно восхищается новым языком, который зарегистрировала, художественно блестяще воссоздала и открыла для читающей публики Наташа.
Заниматься со страдающими от безграмотности подростками Наташе нравится, неизвестно, кто кому чего в смысле овладения речью больше даёт- Наташа недорослям, или они ей. Возможно из этого затянувшегося пребывания в среде представителей самого креативного возраста, родилась лучшая книжка стихов Наташи Романовой, название которой с того нового языка, на котором её стихи написаны, можно перевести на обывательский и русский классический как «Всё надоело», или «Достали».
Из-за этого предельно точного и честного названия, которое написано на обложке латинскими международными заборными буквами, недавно произошла великая неприятность. Куратор поэтического проекта «Формация» Кирилл Коротков пригласил Наташу Романову в прямой эфир на радио «Рокс». Нежная доверчивая ведущая программы, бодрая Женя Глюк спросила у Наташи Романовой: «Скажите, а как называется ваша книга?». Наташа, привыкшая вращаться в среде передовых поэтов, панков и подростков, так же доверчиво ей ответила- неприличным словом с обложки. Начался страшный скандал, всех вырубили из прямого эфира, дали по ушам током, включили какую-то безалаберную песенку, а Женя Глюк кричала на Наташу: «Вы что, решили меня оставить без работы? Разорить мою семью?». Добрая и по-детски чистая Наташа этого совсем не хотела, просто она давно уже не выходила в мир взрослых, где есть свои табу и дурацкие правила лжи, заставляющие людей называть вещи не самыми точными именами.
Самые точные слова собраны под обложкой книжки Романовой, название которой переводится как «Надоело!» (ZAEBLO). До этого у Наташи Романовой вышло 4 сборника стихов: «Машина наваждения», «Публичные песни», «Песни ангела на игле», «Расписная стена». Последний из них является учебным пособием в романовской школе грамотности, поэтому он претерпел массу переизданий, выпущен он под псевдонимом Ли Ху Нам.
Последняя книжка- это сборник шедевров и предельно точная и честная поэзия. Под маской подростка-панка женского пола Наташа Романова на народном подростковом изысканном и филигранном языке говорит о том, где и какие короли голые. Развенчиваются слащавые кумиры, сентиментальные враки, разваливаются на куски свежесозданные мифы и компасные стрелки, мир предстаёт без шелухи для олухов, без прикрас. Это бесконечный Бивис и Батхед, мультик в стиле трэш, ужасно смешной фильм ужасов, в котором мы живём. Обсценная лексика, все эти заветные слова, которым, очевидно, русский народ изъяснялся всегда, но которые только отдельные его представители превращали в высокое искусство, доставляющее наслаждение, всё это встречается в книге в бешеном количестве, но всегда уместно. Уместно, потому что по- другому не скажешь, по другому это будет уже сиропное враньё. Мы живём в трэше и в ужастиках, как бы мы не зажмуривались и как бы не засовывали голову с глазами в песок, или в телевизор. При всём уважении к каналу «Рамблер», который исчез, и вместо него теперь канал «2:2», новый канал¸ по которому бесконечно гоняют мультяхи с крепкими словцами, жёсткими поступками, пластилиновыми уродцами, над которыми творятся всякие членорасчленёнки- этот смешной и ужасный канал оказался востребованным. В нём снижается пафос и выпускаются пары, в нём герои «поддудонивают», «шкеряться по углам», «бухают в жало», в нём всякие старЫе калдыри не имеют респекта, в нём виден западный вариант романовских миров. Новые поколения достал пафос старого мира, его кумиры, его ложь, его ханжество и профанации.
Кстати, иллюстрации к книге Наташи Романовой сделал Григорий Ющенко, самый юный член питерской художественной группировки «Протез». Заканчивающий в этом году университет Ющенко не только замечательный художник, создавший, подобно Романовой, свой мир, где маленькие человечки-клопики с тонкими ручками и ножками, но с имеющими выражение глазами, совершают разные узнаваемые поступки- бухают в жало, убивают соседей, попадают в автомобильные аварии и в руки маньяков, становятся участниками массовых драк, сексуально возбуждаются, или тихо страдают и кончают жизнь самоубийством, автор этих картинок Григорий Ющенко ещё и сам поэт, активный участник молодёжных поэтических сборников и поэтических тусовок. Сюжетная, социально-заострённая, сатирическо-реалистическая, мультяшно-ироническая графика Ющенко как нельзя лучше совпала с мирами Романовой. На всех картинках мы встречаем поэтессу- в виде девочки-трапеции с хвостиками и рисунком канабиса на футболке. Голимо зырить!
В стихах у Романовой люди разных поколений найдут родные истории. «Каменская школа была похожа на фашистский застенок» (FASHIZZM). «А как же я буду вести занятия? Какой мне будет респект, уважуха? А в Борей как я попрусь на мероприятие?» (HUYNYA). «Он занялся сбором бутылок: коллеги его называли/ Незатейливо и достойно: интеллигент» (DRUGAN BYKOV). «Назад, в обратку, двери не открываюцца,/ Вперёд- адская яма- только рельсы свистят внизу» (12 SHAGOF). «Я на правую руку с левой- шыпы надела, /А ещё блин узкую юбку, чтоб казацца ещё стройней» (SYROYE JAITSO). «Я ему: HELP! А он мне: -НАХ» (BEZ B BL). «Тупые суки и рэпаки агрессивные/ Всяким гавном засоряли фон./ Всё это было весьма таки депрессивно/ И повышало внутренний шызофон.» (GRAFFITY). «Поэтому Мандельштам с Ахматовой могли бы застрелковацца/ И вместо того, чтобы тусить по фсяким Бродячим Собакам, сушыли бы грИбы впрок» (POETY).
Книжка Романовой- это путеводитель не только по современному языку, но и по современной контркультуре Питера. Страницы книги нашпигованы именами и названиями групп, фильмов, географических названий типа дом Мурузи, Платформа, Борей, которые вызывают «респект и уважуху» в определённой среде продвинутых любителей искусства. В конце книги можно найти целую страницу имён тех деятелей современной питерской культуры, которые близки Наташе Романовой по духу. То есть Романовой удалось создать целую энциклопедию современной контркультуры Петербурга, с перечнем имён радикального стана, полным обхватом сюжетов, повествующих о том, что есть хорошо и что есть плохо в новом мире с точки зрения новой оси отсчёта- чистого, жёсткого, предельно откровенного взгляда девочки-панка на мир взрослых. Не осталось, пожалуй, ни одной острой питерской темы, которая бы не попалась Наташе Романовой на её язычок и которая не была бы трансформирована в рэп-историю, в маленький архетип бытия, в гениально сваренный концентрат из характеров, судеб и сюжетов. Ни одной тягомотины или муторности, ни одной случайной фразы или слова, каждый стих- как кристалл. Такую чистоту текста можно встретить у немногих современных поэтов- у Всеволода Емелина, у Андрея Родионова, у Мирослава Немирова.
В книжке два самых длинных стихотворения- корпоративная сага SLOVOBLOOD и молодёжно-патриотическая сага VITЁK. В первой продавец Фашыст забавляется тем, что даёт пожилым людям читать не то, что им хочется, розовые романтические слюни ушедшей эпохи, типа фильма «Сердца четырёх», а литературу другую: «про гавно, про трупы, педофилию: Мамлеев и прочая жесть». «Прежде чем купить книгу- жызнь свою застрахуй», советует Романова обывателям. В саге VITЁK Романова пишет о фургонах, которые приезжают забирать старух из коммнуналок, чтобы «их повывести, как микробы». Руководит фирмой дед по имени Витёк. Может это «жесть», но этот ужасный мир, в котором мы живём- это наше родное кровное имение, наследие, корнями из прекраснодушных сталинских пионеров, дошедшее до последней ступени развития. Все посеянные семена взросли. Надо или принимать участие во всеобщих игрищах нового варварства, в пире хищников и тупых дятлов, или же уйти из круга, стать маленьким и заново называть вещи своими именами.
В послесловии к книге Владимира Рекшана самыми точными являются две фразы- о зависти, которую книжка вызовет в среде поэтов, и о том, что это прорыв. Да, в питерской поэзии это самая яркая книжка за последние - может 20 лет. Такая честная поэзия была в Питере в 80-е, во времена рок-клуба.