Императрица Мексики Шарлотта в воспоминаниях ее племянницы
Среди регулярных визитов моей мамы была поездка в Тервюрен, куда ее обычно сопровождала одна из дочерей. Тервюрен, замок с прекрасно ухоженным и обширным парком, принадлежал единственной сестре моего отца. Шарлотта Бельгийская, эрцгерцогиня Австрии, императрица Мексики, чей разум пошатнулся после казни ее мужа, была одной из самых красивых женщин своего времени. Высокая и стройная, ее изящно очерченное овальное лицо венчали густые темные волосы, которые, когда она распускала их, окутывали ее, словно плащ. Ее кожа была белой, как алебастр. Длинные черные ресницы затеняли большие миндалевидные темные глаза, а губы были красными как кораллы. Король Леопольд I, le pére de la patrie, с гордостью называл свою дочь самой красивой принцессой в Европе. Принцесса Шарлотта покорила сердце эрцгерцога Максимилиана, младшего брата императора Франца Иосифа. Леопольд I сделал все возможное, чтобы заключить этот союз, который так соответствовал его планам. Тем не менее, брак получился чем-то большим, нежели политическим союзом, поскольку молодые люди нежно любили друг друга, и их привязанность сохранилась до конца.
Принцессу Шарлотту не оценил Венский двор. Моя мать, которая очень уважала свою невестку, часто рассказывала мне, почему эрцгерцогская чета решила держаться подальше от Вены. Сияющая красота принцессы Шарлотты и ее успехи не пришлись по душе ее свекрови, эрцгерцогине Софи, матери императора Франца-Иосифа. Между Шарлоттой и ее невесткой, императрицей Елизаветой, также была откровенная неприязнь и ревность. Эти две красивые женщины не могли сиять на одном небосводе. Старая эрцгерцогиня Софи третировала Шарлотту, мучила и раздражала ее постоянными увещеваниями и критикой. Моя тетя Шарлотта, которая была образована гораздо лучше, чем эрцгерцогиня Софи или императрица Елизавета, хотела идти своим путем и не могла терпеть поток критики, которому она постоянно подвергалась. Не менее раздражала ее мелочность взглядов и укладов, преобладавших в ее новом семейном кругу.
Эрцгерцог Максимилиан, впоследствии император Мексики, человек исключительный, рыцарского духа и не менее одаренный, чем его жена, страдал из-за того, что его родственники не любили и неправильно понимали ее. Чтобы избежать неприятностей, он в конце концов удалился со своей супругой на остров Лакрома у побережья Далмации. Темно-синие воды Адриатики омывают его скалистое побережье. Они жили на этом очаровательном острове до завершения строительства дворца Мирамар, недалеко от Триеста. Спустя некоторое время эрцгерцог получил заманчивое предложение. Под влиянием ряда беспринципных мексиканских авантюристов императрица Евгения стремилась побудить правительство Наполеона III основать мексиканскую империю. Эжени хотела, чтобы эта императорская корона досталась эрцгерцогу Максимилиану. Миссия даровать Мексике блага мира и цивилизации, большая новая сфера влияния, открывшаяся перед эрцгерцогской парой, не могла не казаться Максимилиану шансом избавить себя и свою жену от мелких завистников и интриг австрийского двора.
Таким образом, эрцгерцог Максимилиан принял императорскую корону Мексики. Ему предстояло править страной в четыре раза превышающей размер Франции, и он надеялся посвятить остаток своей жизни содействию счастью и процветанию Мексики. Эти мысли захватили его и его супругу. Однако те, кто заявлял, что амбиции моей тети заставили ее убедить Максимилиана взять на себя это бремя, не знают истинных фактов. Сначала казалось, что все идет хорошо, но постепенно возникали трудности, которые быстро накалялись. Сопротивление Соединенных Штатов Америки, разобщенность самой Мексики, поведение Наполеона III и Императрицы Евгения вскоре сделали эти планы безнадежными. Императрица Шарлотта оказалась в весьма затруднительном положении. Она была более энергичной, чем ее муж, и была его лучшим советником. Законы, которые до сих пор находятся в своде законов Мексики, были разработаны ею. И все же все это было бесполезно. Дела в Мексике складывались крайне неблагоприятно для Максимилиана. Императрица решила отправиться в Европу и попросить у Наполеона обещанную им военную помощь.
Затем последовала известная катастрофа. Унижения, которым она должна была подвергнуться в Сен-Клу; убийство любимого мужа мексиканскими повстанцами, ее изгнание из Мексики, она упрекала себя в том, что оставила Максимили - череда горестей оказалась слишком разружительной для ее чувствительной натуры. В 1867 году она сошла с ума и оставалась в этом состоянии до самой смерти, которая наступила в 1927 году.
Как много она, должно быть, страдала! Прошло много лет с нашей последней встречи, но я до сих пор помню, что она была такой же величественной, как всегда. Пока она не умерла в глубокой старости, она сохраняла выражение нежной меланхолии, властное поведение и тонко очерченные черты лица, которые очаровывали меня в детстве. Императрице Шарлотте Мексиканской было восемьдесят семь лет, когда она скончалась в Бушу. Дворец Тервюрен, где она жила, сгорел дотла в 1879 году.
Я до сих пор помню ужас моих родителей, когда произошла эта катастрофа. Апартаменты императрицы находились на первом этаже юго-западного крыла, окна закрывались тонкой проволочной решеткой. Внизу находились помещения для хранения белья императрицы и прачечная. Приближалась Масленица, и слуги хотели закончить свою работу до воскресенья, поэтому они оставались при своих делах до поздней ночи. Погода стояла сырая и холодная, и печь горела слишком яростно. Деревянный столб у печной трубы начал тлеть. На следующее утро, когда огонь достиг земли, дул сильный ветер и вскоре весь дворец обратился в пепел. Слуг разбудил запах гари и густой дым. Они позвали мадам Моро, фрейлину императрицы. Не став одеваться, просто накинув плащ на ночную рубашку, мадам Моро бросилась в апартаменты императрицы. Гостиная, примыкающая к спальне, уже была полна дыма. Моя тетя, испуганная тем, что ее разбудили рано утром, не хотела выходить из спальни. Она продолжала подозрительно повторять: «Cela ne devrait pas étre».
Каким бы серьезным ни было положение, мадам Моро не могла сдержать улыбки. Она тщетно пыталась убедить Императрицу, что ее жизнь в опасности. В конце концов ей удалось убедить ее в том, что она сама отдала приказ о переезде в другое место. Все еще колеблясь, она позволила себя одеть. Платье, в котором она была накануне, и ее нижнее белье уже были уничтожены пламенем, поэтому одна из служанок принесла свои собственные вещи, чтобы Императрица могла надеть их. Императрицу перевели в дом ее врача, доктора Харта, который жил рядом с парком. Наблюдая за огнем, она сказала: «Ah, oui, c’est trés grave, c'est trés grave, mais trés beau!» Однако внезапно она осознала масштабы бедствия. К моменту прибытия пожарной части из Брюсселя спасать было уже нечего. В результате пожара были уничтожены все картины и другие произведения искусства, мебель, платья и белье императрицы, а также одежда ее слуг. К счастью, ее драгоценности хранились в Брюсселе. Когда эта новость дошла до моей матери, она поспешила из Брюсселя в Тервюрен. В конце концов ей удалось унять волнение тети Шарлотты. Был приготовлен экипаж, но императрица отказывалась сесть. В конце концов, с огромным трудом моей матери удалось убедить ее сделать это. Под предлогом защиты от холода тетю Шарлотту привязали за талию платком к железному каркасу легкового экипажа. Моя мать взяла бразды правления и без сопровождения отвезла свою невестку в Лакен. Эта поездка была смелым мероприятием, но оказалась успешной. Сразу после приезда императрица пошла гулять по парку, снова и снова повторяя, когда она видела то, то или другое: «Out, est bien cela, nous retrouvens ici quelques souvenirs». Мой отец, который не видел свою сестру много лет, был очень тронут, когда увидел ее в Лакене.
Но императрица не могла оставаться в Лакене. Для нее купили новую резиденцию - Замок Бушу с большим парком. С тех пор моя тетя жила в этом замке, построенном в XII веком и принадлежавшем ранее графу Леопольду Бофорту. Я навещала ее там чаще, чем раньше. Помню свой последний визит, который я нанесла вместе с мамой в 1899 году. Перед замком нас ждала свита императрицы, которая проводила нас в ее апартаменты. Она стояла, смертельно бледная, но все же удивительно красивая. Я подбежала к ней, чтобы поцеловать ее руку. Она обняла меня, явно радуясь снова меня видеть. Когда мы сели, императрица начала разговаривать, но все, что она говорила, было путано, потому что ее разум был запутан.
Вдруг она обратила на меня свои большие темные, полные печали глаза: «Tu viens d’Autriche, chére enfant? Se porte ton beau pére, l'empereur? » - спросила она. После этого она поднялась, взяла меня за руку, подвела к портрету императора Максимилиана в натуральную величину, смиренно сделала ему реверанс и сказала: «Et l'autre, ils l'ont tué!» »
Это было действительно душераздирающе. В конце концов моей матери удалось увести императрицу от картины и умолять ее сыграть нам на пианино. Я очень удивилась точности ее исполнения. Музыка и живопись всегда были ее любимыми занятиями. Она особенно преуспела в последнем искусстве. У меня есть одна из ее картин. Закончив играть на пианино, она отвела нас в часовню замка и стала на колени.
Когда я уезжала из Бушу после своих визитов, то каждый раз меня переполняло одно и то же чувство, что-то вроде страха перед таинственностью и странностями, окружающими любого, кто страдает психическим расстройством, как и эта благородная принцесса.
H. R. H. Princess Stephanie of Belgium "I Was To Be Empress"