Украшение русских полей - василёк

[duchesselisa]

Девочка с васильками (Катя Кардовская)

Прелестный синий, как южное небо, василек служит необходимой принадлежностью и верным спутником ржаного поля и почти никогда и нигде в другом месте в диком виде не встречается; а если бы и встретился, то это могло бы служить верным указанием того, что там, где он теперь растет, было некогда хлебное поле или дорога, которая вела к нему.

Такая постоянная связь василька с рожью объясняется тем, что василек - растение не туземное, а был занесен к нам вместе с рожью, родиной которой, как известно, считается примыкающая к Южной России западная часть Азии.

Вследствие этого он, как и рожь, не был известен ни древним египтянам, ни древним грекам, особенно же в первые периоды существования Греции. Первое его появление в Европе, по-видимому, надо отнести ко временам Плиния-старшего, жившего с 37 по 79 год н. э., когда рожь в Древнем Риме считалась еще за такой хлебный злак, которым можно питаться только в случае крайнего голода. Этот же Плиний, который говорил о васильке как о цветке, употребляемом для плетения венков, сообщает, что во времена Александра Великого он в Греции не был еще известен.

По другим источникам, василек попал в Европу еще позднее, лишь во времена крестовых походов, когда к нам было занесено и другое, вечно сопровождающее рожь сорное растение - куколь. Но против последнего мнения - две древнеримские легенды, ясно свидетельствующие, что василек был прекрасно знаком древним римлянам.

Одна из них сообщает, что цветок этот получил свое название (Cyanus) «цианус»1 от имени одного прекрасного юноши, который был так увлечен его красотой, что все свое время посвящал плетению из него гирлянд и венков. Юноша этот никогда не покидал полей до тех пор, пока на них оставался хотя бы один из его любимых васильков, и одевался всегда в платье одинакового с ними синего цвета, который его так очаровывал. Флора была его любимой богиней, а из всех ее даров наш цветок был даром, который юношу наиболее увлекал. Впоследствии он был найден мертвым на хлебном поле, окруженный васильками, которые он собирал. Тогда богиня Флора за такое его постоянство и в знак особого к нему своего расположения, за его к ней любовь превратила его тело в василек, и все васильки с этих пор стали называться «цианус». Другая римская легенда так объясняет причину постоянного нахождения васильков среди хлебных полей.

Когда Церера, богиня жатвы и земледелия, гуляла однажды по хлебным полям и радовалась тому благословению и благодарности, которые ей расточало за них человечество, из гущи колосьев вдруг дался жалобный голос росших там васильков: «О Церера, зачем ты приказала вырасти нам среди твоих хлебных злаков, которые покрывают своими роскошными колосьями всю страну? Сын земли рассчитывает только количество барыша, который ему принесут твои злаки, и не удостаивает нас даже одним благосклонным взглядом! Так дай же и нам такую снабженную колосом вершину, как у поникших от тяжести хлебных колосьев, или же позволь нам расти где-нибудь отдельно, где бы мы могли избавиться от презрительных взглядов человека».

На это богиня ответила дорогим своим цветочкам: «Нет, милые мои дети, не для того я поместила вас среди шумящих хлебных колосьев, чтобы вы приносили какую-либо пользу человечеству; нет, ваше назначение гораздо выше; чем то, которое вы предполагаете и которое предполагает человек: вы должны быть пастырями среди великого народа - колосьев. Поэтому- то вам и не следует, подобно им, шуметь и клониться отягощенной головой к земле, а, наоборот - вы должны свободно и весело цвести и глядеть, как чистый образ тихой радости и твердой веры, вверх, на вечносинее небо - место пребывания божества. По этой же причине дано вам лазоревое, цвета небесной тверди, пастырское одеяние, чтобы отличить вас как служителей неба, посланных на землю проповедовать людям веру, а богам - верность.

Имейте только терпение, настанет день жатвы, когда все эти колосья падут под рукою жниц и жнецов, и тогда вы, кажущиеся теперь и заброшенными и одинокими, обратите на себя всеобщее внимание. Жницы будут искать и рвать вас и, свив из вас венки, украсят ими свои головы или же, связав из вас букетики, пришпилят их себе на грудь».

Слова эти успокоили обиженных васильков. Исполненные благодарности, они замолкли, и радовались своему выдающемуся положению и своему высокому назначению. И так продолжают они цвести, как прелестные пастыри, среди волнующегося моря колосьев и вещают людям о милости и благости неба. Прелестную старинную легенду о васильках находим мы и у П. Мантегацца. Однажды небо упрекало растения одного хлебного поля в неблагодарности. «Все, - сказало оно, - что населяет землю, благодарит меня. Цветы воссылают мне свои благоухания, леса - свой таинственный шепот, птицы - свое пение; только вы стоите, как окаменелые, и упорно молчите, хотя не кто иной, как я, наполняет ваши корни освежающим дождем и заставляет зреть золотистые зерна ваших золотистых колосьев».




Елена Сальникова "Синие васильки"

«Мы нисколько не неблагодарны, - возразили колосья, - мы украшаем землю, твое дитя, вечно волнующимся и качающимся морем зелени, но мы не можем тебе иначе выразить нашей благодарности: у нас нет способа, чтобы вознестись к тебе; дай нам его, и мы будем осыпать тебя ласками и говорить о нашей к тебе любви». «Хорошо, - сказало небо, - если вы не можете вознестись ко мне, так я сойду к вам». И вот небо приказало земле вырастить среди колосьев чудные синие цветочки, кусочки его самого. И с тех пор стебли хлебных злаков наклоняются при каждом дуновении ветерка к этим отпрыскам синего неба, ластятся к ним и нашептывают им нежные слова любви. Немецкий поэт Глазер говорит: «Синий василек! Ты весело киваешь головкой Среди колосьев жнецу, Чтобы твои синие цветочки напоминали ему о небе…»

Научное название василька, как мы уже выше упоминали, Centaurea cyanus. Первая половина его производится от греческого мифологического существа - кентавра, изображавшегося в виде лошади с туловищем бородатого человека, несущего в руке зажженный факел. Один из этих кентавров по имени Хирон, отличавшийся умением лечить целебными травами, нашел, что сок василька, особенно же Centaurea jacea, обладает драгоценным свойством заживлять раны, и исцелил им себе нанесенную отравленной стрелой Геркулеса рану. Это послужило поводом назвать растение Centaurea.

Что касается второй половины его названия - «cyanus», то она по латыни просто обозначает «синий», окраску, которая является характерной для нашего цветка. Это научное название было дано васильку лишь в XVIII столетии, когда известный шведский ботаник К. Линней впервые привел в порядок всю ботаническую номенклатуру и дал всем известным в это время растениям, согласно их отличительным признакам или историческим данным, имена2. У древних же он слыл под общим названием «цианус». Василек уже издавна считался одним из лучших цветов для плетения венков, и потому спрос на него уже начиная с XVI столетия был так велик, что некоторые предприимчивые садоводы стали его разводить у себя в садах.

Особенно нравился всем его чистый синий цвет. Цвет этот даже побудил мистиков изобразить его символом верности и постоянства. Однако некоторые, вследствие наклонности цветков василька переходить иногда в краснину или белеть, считали его, наоборот, примером непостоянства, и даже во многих руководствах того времени «О значении цветов» о нем говорилось: «Тот, чье сердце непостоянно, кто сам не знает, на чем ему остановиться, и мирится с такого рода колебанием, тот пусть носит васильки, так как цветы эти, будучи сини, веселы и обладая способностью переходить в белый цвет, не долго сохраняют свою основную окраску».

Из всех народов Европы наибольшей любовью и популярностью василек пользовался и пользуется у немцев. Особенно же он стал им дорог с тех пор, как сделался любимым цветком императора Вильгельма I и его матери, королевы Луизы. Об этом мы находим в немецком журнале «Садовые домики» следующий рассказ:

«Как всем известно, император Вильгельм I всегда страстно любил цветы, и поэтому в день его рождения весь стол, предназначенный для подносимых ему подарков, постоянно был сплошь уставлен чудными букетами роскошнейших цветов, которые он принимал всегда с наибольшим удовольствием. При этом, однако, среди пышных цветов теплиц и садов никогда не должен был быть забыт и скромный василек, его любимец, напоминавший ему милое, хотя и горькое прошлое. Предпочтение, которое он оказывал этому синенькому полевому цветочку, коренилось в связи с его воспоминанием о своей доброй, незабвенной матери, королеве Луизе, и двумя, самими по себе очень незначительными, относившимися к годам принижения Германии случаями.

Это были тяжелые годы, времена наполеоновских войн, когда Бонапарт, сделавшись повелителем всей Европы, жестоко мстил немецким государям, примкнувшим к коалиции. Бедная королева Луиза принуждена была бежать из Берлина и укрываться на протяжении двух лет (с 1806 по 1808 год) в Кенигсберге, проводя лето и зиму в небольшом, расположенном близ заставы поместье.

Уединенность жилища, вдали от всяких политических треволнений, благотворно подействовала на разбитые нервы королевы и помогла ей немного успокоиться. Здесь гуляла она со своими детьми в громадном лесу из столетних сосен и старалась внушить им те добрые начала, которые впоследствии сделали из них сердечных, отзывчивых к чужому горю людей.




Императрица Александра Федоровна с букетиком васильков

И вот однажды утром, когда, гуляя, как всегда, со своим сыном, сделавшимся впоследствии императором Вильгельмом I, и своей дочерью, принцессой Шарлоттой, ставшей потом русской императрицей Александрой Федоровной (мать императора Александра II), она хотела уже возвратиться в свой парк, к ней подошла крестьянская девушка, ждавшая ее у ворот с целой корзиной васильков, и предложила купить их.

Желая доставить удовольствие детям, особенно десятилетней принцессе Шарлотте, которая с величайшим удивлением разглядывала невиданные ею до тех пор прелестные синие цветы, королева щедро наградила продавщицу и взяла васильки с собою в парк. Усевшись здесь на скамейку, дети стали разбирать цветы, и принцесса Шарлотта с помощью матери старалась свить себе из них венок.

Дело быстро наладилось, и вскоре венок был готов. Успех этот так обрадовал и взволновал болезненную от природы девочку, что почти всегда бледные щеки ее зарделись ярким румянцем и она вся оживилась. Когда же этот венок был надет ей на голову, то и все остальные дети пришли в восторг, видя, как он шел ей.

Сама по себе эта чрезвычайно скромная, охватившая детей радость влила, однако, глубокое утешение в истомившуюся душу давно уже не видавшей даже проблесков веселья королевы Луизы, и она почувствовала в ней как бы предвестницу близкого окончания своих страданий. Кто бы мог, конечно, тогда подумать, что эта маленькая, украшенная венком из васильков девочка сделается императрицей всероссийской, а стоявший рядом с ней ее юноша-брат - первым императором объединенной Германии? Но предчувствие вкрадывается в нас как-то само собой и каким-то необъяснимым образом заставляет нас предугадывать иногда сокрытое от нас будущее. Вот и здесь, как бы охваченная каким-то непонятным приливом радости, королева Луиза привлекла к себе на грудь детей своих и крепко их расцеловала, а самый василек сделался с тех пор как для нее, так и для принцессы Шарлотты любимцем, предвестником нового светлого будущего».

В другой раз - это было во время бегства прусского королевского двора в Мемель - королевская семья должна была остановиться среди дороги из-за того, что от ускоренной езды сломалось колесо у экипажа. Не зная, что делать, королева Луиза в ожидании починки экипажа села с детьми на краю дороги как раз около хлебного поля. Дети жаловались на усталость и сильный голод.

Желая как-нибудь развеселить их, королева начала рвать васильки и плести из них венок; при этом крупные слезы катились у нее по щекам. Заметив это, второй сын ее, Вильгельм (впоследствии германский император), отличавшийся очень мягким сердцем и сильной любовью к матери, начал утешать и обнимать ее. Тронутая этой любовью, королева улыбнулась, ободрилась и, смеясь, надела венок из васильков на голову сына. Вскоре помощь пришла, экипаж исправили, и королевская семья благополучно избегла плена.

Оба эти случая, как они ни были незначительны, являлись среди тяжелых испытаний как бы проблесками отдаленного счастья и потому остались вечно памятными как для императора Вильгельма, так и для всей остальной королевской семьи. В народе ходит, наконец, еще третий рассказ о связи ныне царствующего германского дома с васильками.

Рассказывают, будто на одном придворном балу, данном поневоле несчастной королевской четой императору Наполеону и его генералам, королева Луиза появилась без всяких драгоценных украшений, лишь с венком из васильков на голове. И когда французы по поводу этого начали отпускать остроты, то королева заметила: «Да, господа, все наши драгоценные вещи частью разграблены, частью проданы, чтобы хоть сколько-нибудь помочь нуждам нашей разоренной страны; а наши поля так вами вытоптаны, что даже и полевой цветок является теперь большой редкостью».

Победители не нашлись, что ответить на это, и замолчали. Прошло много лет, и предчувствия королевы Луизы оправдались. Василек не обманул ее. Находившаяся в изгнании и угнетении королевская семья была восстановлена в своих правах, а принцесса Шарлотта, выйдя замуж за императора Николая I, из маленькой, незначительной принцессы сделалась, как мы уже говорили, могущественной всероссийской императрицей.

И вот, когда императрица много лет спустя как-то раз проезжала через Кенигсберг, жители этого города, желая ей сделать удовольствие и напомнить о времени, прожитом в его окрестностях, устроили ей торжественную встречу, в которой выдающуюся роль играли васильки. Во главе пришедшей ее приветствовать процессии находились молодые девушки, одетые в белое, с венками васильков, на голове и с корзинками этих цветов в руках. Все здания города были убраны венками и гирляндами из васильков, все памятники обвиты ими, и даже все древки знамен, вывешенных на домах, ими украшены. Самая красивая из девушек поднесла ей чудную корзину этих цветов, а остальные бросали васильки на землю и усыпали ими ее путь. Императрица была растрогана до слез этим сердечным приемом и высказала свою глубокую благодарность за то, что кенигсбергцы выбрали для ее встречи столь дорогой для нее василек.

О счастливом предзнаменовании василька для королевского прусского дома мы находим еще следующую заметку в записной книжке наследного принца. Фридриха-Вильгельма, которую он вел во время войны с Австрией в 1866 году. В книжке этой значится при описании битвы при Находе: «Полковник Валькер обратил мое внимание на росшие вокруг нас васильки. Я сорвал один из них и взял с собой для моей жены. Это показалось мне добрым предзнаменованием и должно быть отнесено к числу тех многочисленных случаев, в которых выразилось для нас значение этого цветка». Вследствие всего вышеописанного этот любимый императором Вильгельмом I цветок сделался в борьбе, разгоревшейся в последние годы в Богемии за преобладание языков, цветком немецкой партии и считается символом немецких взглядов.

А потому даже ношение его в петлице возбуждает в чехах ненависть, и в немецко-богемских журналах то и дело попадаются обидные и даже оскорбительные нападки на всех тех, кто носит васильки. Но цветок этот играет политическую роль еще и в Бельгии, и во Франции: в первой он является эмблемой свободы, во второй - антисемитизма. В Бельгии горнорабочие нередко украшаются им в дни стачек и свободомыслящие - в дни борьбы с клерикальной партией, а во Франции - антисемиты в дни своих собраний.



Эмилия Мусина-Пушкина

С васильками связано немало поверий и в Германии. Вследствие того, что стебель и чашечка василька покрыты беловатыми, похожими на нити плесени волосками, в Померании крестьяне верят, что хлеб плесневеет, если держать в комнатах васильки. С другой стороны, здесь же водяной отвар этих цветов считается прекрасным средством от воспаления глаз. Впрочем, настой этих цветов на снеговой воде считался в прежнее время главным средством для подкрепления глаз даже и французской медицинской академией и носил название «casse-lunettes» (разбивающий очки), так как предполагалось, что благодаря ему больные глаза настолько укрепляются, что не имеют более нужды в очках. Лечение глаз васильковой водой практикуется и нашими русскими знахарями.

Далее, верят, что васильковое растение, вырванное в день праздника Тела Христова с корнем из земли, останавливает кровотечение из носа, если его держать в руке до тех пор, пока оно не согреется. Осенью же по количеству семян, найденных в плоде василька, считают возможным заключить о цене в будущем году на хлеб. «Сколько семечек, - говорят они, - в плоде василька, столько талеров или грошей принесет мера ржи».

В некоторых местностях Германии пользуются васильками еще для запугивания детей, чтобы они не ходили по хлебным полям и не топтали ржи. «Если будете рвать васильки, - говорят им, - то ржаной козел схватит вас и убьет рогами». Вместо козла роль пугала играет иногда ржаной волк.
Поверье это идет еще из средних веков, и во Франкфурте-на-Майне в 1343 году, как сообщает Мангардт, на Васильковой улице был даже дом, который носил название «ржаной волк». В следствие этого иногда и самый василек в деревнях называют козлом (Ziegenbock) и считают олицетворением какого-то полевого лешего или демона. Леший этот, по их поверью, сидит в васильке и, когда жнут хлеб, нападает на ленивых рабочих и работниц, поражая их болезнью. А потому, когда крестьянские девушки идут в первый раз жать, то их предупреждают: «Берегитесь, как бы вас ржаной козел не ударил!» И если какая-либо из них от жара или утомления заболеет, то говорят: «Это ржаной козел ее зашиб».




Мария Павлова "На даче"

Почти такое же поверье существует в некоторых провинциях Франции. Только там место козла занимает волк, и потому про ленивых рабочих и работниц говорят, что в них засел волк. Из васильков в прежнее время добывали прекрасную синюю краску, очень похожую на ультрамарин.

Для этого брали не язычковые, окружные цветки василька, а трубчатые, находящиеся посередине цветка, окраска которых темнее, и, положив их в мраморную ступку, выжимали из них сок пестиком и подбавляли в него квасцов, а затем все сливали в чистый сосуд и хранили в нем до употребления. Из язычковых же цветков делали более бледную - голубую краску. Теперь эта краска вышла из употребления, но зато из васильков делают уксус. Как его приготовляют, не знаю, но знаю, что это один из наиболее распространенных дешевых сортов уксуса, продающихся у нас в овощных лавках и на рынке. В заключение сказу, что наше русское название этого цветка «василек» произошло, по словам одного малороссийского сказания, от имени одного молодого парня, единственного сына у матери, Василя, околдованного, будто, и погубленного русалкой. Увлеченный ею в поле, он превратился в синий цветок, напоминавший своей окраской глубокую воду.

Поверье это, как полагает де-Губернатис, ведет свое начало из Византии и имеет большое сходство с сицилийским поверьем о цветке базилике (Ocimum), наше простонародное название которого, несомненно происходит от того же корня. Там братья красавицы Избетты убивают молодого человека, в которого она влюблена. Избетта прячет отрубленную голову его под горшком с базиликом, и когда они отнимают у нее и эту голову, то ухаживает за базиликом, уверенная, что в него переселилась душа ее возлюбленного.

Здесь молодой Василь погибает в объятиях русалки, и его душа переселяется в цветок, который с этой поры начинает носить его имя. Василек играет иногда роль и в некоторых наших народных празднествах, связанных с хлебопашеством. Так во Владимирской губернии, по словам Сахарова, он участвует в интересном обряде «водить колос» - так называется шествие на засеянные поля, когда около Троицына дня рожь начинает колоситься.

Молодые женщины, девушки и парни, собравшись на окраине деревни, берутся попарно руками, образуя из них крест, и становятся в два ряда, обратясь друг к другу лицом. Потом по этим рукам, как по мосту, идет вся убранная васильками и лентами маленькая девочка. Пара, по рукам которой она прошла, спешит забежать вперед и стать в конце ряда, и так процессия подвигается постепенно до самой нивы, до самого места, где растет рожь. Здесь девочку опускают на землю. Она срывает несколько колосьев, бежит с ними в село и бросает их возле церкви.

Шествие сопровождается пением:
«Пошел колос на ниву,
На белую пшеницу,
Уродися на лето
Рожь с овсом,
Со дикушей, со пшеницей».




Другое празднество, где принимает участие василек, носит название «именинного снопа». Оно происходит уже к концу лета, когда рожь, ячмень и пшеница поспели. Тогда хозяйка с хлебом-солью и сретенской свечой в руках отправляется зажинать ниву. И вот первый сжаты сноп и носит название «именинника». Хозяйка приносит его в избу и ставит его у божницы, где он и остается до молотьбы. Затем его обмолачивают отдельно и, собрав с него зерна, несут их в церковь для освящения; после чего часть их смешивают с семенами, оставленными для засева полей на будущий год, а часть хранят как целительное средство против разного рода недугов. В некоторых же малоросских уездах празднество это происходит несколько иначе. По окончании жатвы жницы обходят ниву, собирают оставленных случайно несрезанными колосья и вьют из них венок, переплетая его васильками и другими полевыми цветами. Венок этот надевают на самую красивую девушку и с песнями отправляются на хозяйский, а в прежнее время - на господский двор. Впереди идет мальчик и несет украшенный васильками и другими цветами именинный сноп. Подходя к воротам, поют:

«Отопри, хозяин, новы ворота,
Несем веночек из чистого золота.
Ой, выйди, хозяин, хоть на крылечко,
Выкупи, выкупи золотой веночек,
Так как веночек этот обвит золотом».

Хозяин, или помещик, выходит на крыльцо, встречает жниц хлебом и солью, угощает обедом и поит водкой. Венок, свитый из последних колосьев и васильков, и сноп, принесенный мальчиком, передаются хозяину со словами «Дай Боже, чтоб и на тот год уродился хлеб».

Сноп и венок должны простоять в переднем углу под образами до 6-го августа - Спаса Преображения, в этот день их несут в церковь и освящают вместе с хлебом, испеченным из новой ржи, с новыми сотами меда и новыми яблоками и грушами. Зерна освященных колосьев хранят до будущего посева. У лужичан же первый сноп ставят стоймя на воз поверх всех других снопов. Воз сопровождают жницы, из которых одна несет венок из колосьев, а другая держит в руках васильки и другие полевые цветы.

Василек связан у нас также с именем мученика Вассы. По народному поверью, если сеять рожь в день памяти этого святого, то ее непременно заглушат васильки. Это, по-видимому, такая же игра созвучия слов, как совет собирать 10-го мая, в день Симона Зилота, лечебные травы - «зелья», если хотят, чтобы они имели особенно целебную силу, искать клады и сеять пшеницу, если хотят, чтобы она уродилась, как «золото». Не могу, наконец, обойти молчанием прелестную басню Крылова «Василек», в которой наш цветок сыграл некоторую, хотя, быть может, и косвенную, но все-таки историческую роль. Басня эта, как известно посвящена императрице Марии Феодоровне и начинается так:

«В глуши расцветший василек
Вдруг захирел, завял до половины
И, голову склоня на стебелек,
Уныло ждал кончины…»

Рассказывают, что когда в 1823 году с Крыловым сделался такой сильный апоплексический удар, что пользовавшие его врачи отчаялись в его выздоровлении, то императрица Мария Феодоровна, питавшая к знаменитому баснописцу всегда большое расположение, прислала ему букет цветов и переселила его для поправления здоровья к себе в Павловск, сказав: «Под моим надзором он скорее поправится».

Такое высочайшее внимание так глубоко тронуло (Крылову в то время было уже 55 лет), что когда он впоследствии действительно совсем поправился, то первой написанной им после тяжелой болезни была басня «Василек», в которой он, выражая свою благодарность, изобразил императрицу солнцем, а себя - в виде василька, простого дикого цветка, который недостоин того, как это высказывает в басне жук, чтобы солнышко его пригрело. Но тем не менее восклицает он с восторгом в заключение:

«...Солнышко взошло, природу осветило,
По царству флорину рассыпало лучи
И бедный василек, завянувший в ночи,
Небесным взором оживило».

Что касается до букета императрицы, то Крылов бережно его засушил, часто им любовался и завещал, чтобы, когда он умрет, букет этот положили ему в гроб и вместе с ним похоронили, что и было, как говорят, в точности исполнено. Букет этот, о мнению одних, был весь из полевых цветов, а по мнению других - из тепличных, но в нем находилось несколько васильков, которые, будто, и подали Крылову мысль написать басню «Василек» и изобразить себя под именем этого скромного полевого цветочка.

Н.Ф. Золотницкий "Цветы в легендах и преданиях"