Воспоминание об Императрице Австрии
В 1869 году я сопровождала Великую Княгиню Александру Иосифовну в Гмунден, где она гостила у короля Ганновера. Княгиня не доверяла православной медицине, но при этом всегда была находкой для шарлатанов. Услышав, что в Мариабронне живет старая крестьянка, которая лечит с помощью трав и магических заклинаний, княгиня тут же решилась увидеться с ней. Княгиня знала, что ее кузина, Императрица Австрии была у Wunderfrau, которая излечила ее.
Однажды утром Великая Княгиня дала мне письмо и сказала: "Я отправляю тебя в Ишль. Я попросила мою кузину принять тебя и дать ответ на вопрос из моего письма, ведь она ненавидит писать письма".
Великая Княгиня Александра Иосифовна всегда интересовалась всем, что связано с Императрицей Австрии. Пожалуй, этот интерес был основан на женской зависти. Великая Княгиня часто спрашивала: "Так ли красивы мои волосы, как у Императрицы Австрии? Вы не находите, что у меня такая же фигура?". Когда генерал Стюрлер возвратился из Вены, она однажды спросила у него: "Кто из нас красивее: Императрица Австрии или я?" Генерал колебался секунду и затем ответил: "Если Императрица - самая красивая женщина на Земле, то Ваше Императорское высочество - самая красивая княгиня". Александра Иосифовна была удовлетворена таким ответом.
Когда я оказалась в Ишле, я почтительно поклонилась Императрице и передала ей письмо. Я смотрела на нее, пока она читала. Она несомненно была одной из самых ярких красавиц из всех, кто когда-либо жил! Темные волосы короной лежали на ее голове, а глаза сияли как звезды. Пока она читала, ее выражение лица переменилось. Она смяла письмо и сурово сказала:
"Совершенно не понимаю, почему кузина спрашивает меня о Wunderfrau! Я знаю о ней не больше, чем Великая Княгиня и мне нечего ей ответить!"
Императрица очень разозлилась. Я начала краснеть, на глазах навернулись слезы. Видя меня расстроенной, Императрица пожалела юную фрейлину и, смягчив голос, сказала:
"Хорошо ли Вы проводите время в Гмундене?" Я ответила, что большая часть времени уходит на верховую езду и я больше всего на свете люблю ездить верхом. Императрица поинтересовалась, взяла ли я с собой свою амазонку, но я ответила, что оставила ее в Гмундене.
"Я пришлю Вам амазонку и Вы поедете со мной кататься. Вы можете встать рано? Я уезжаю в пять часов утра. Я отправлю лошадь и конюха в Ваш отель."
Я написала Великой Княгине, смягчив некоторые детали своей аудиенции.
Когда появилась Императрица я уже была в седле. Она измерила меня взглядом и спросила: "Зачем вы держите так слабо? Возьмите все четыре бразды в руки." Снова ее голос стал импульсивным и суровым.
Должна признаться, что до этого я считала себя превосходной наездницей. Я училась этому с самого детства под присмотром самых квалифицированных военных специалистов, кроме того, была сестрой двух офицеров кавалерии, отличных наездников. Но наши методы воспитания и обучения лошадей очень сильно отличались от австрийских. Когда я смотрела как императрица делает то или иное, я понимала, что совершенно ничего не знаю. Она говорила о психологии животных и относилась к ним так, словно это были люди, она прекрасно знала все сильные и слабые стороны лошади.
Когда мы подъехали к небольшой канаве, императрица преодолела ее очень легко. Я прыгнула после нее. Она обернулась и сказала:"Очень хорошо!" Нужно признаться, что ни один комплимент меня так не радовал. На прощание императрица, улыбаясь, подала мне руку и посоветовала: "Забудьте все, чему вас учили и однажды станете неплохо ездить".
Больше мне не суждено было ее видеть.
В Гмундене мне удалось узнать причину гнева Императрицы. Дело в том, что она, против воли своей свекрови, посещала Wunderfrau. Информация просочилась в газеты, но была опровергнута двором. Потому Императрица очень не любила поднимать эту тему.
Перед отъездом из Ишля императрица пригласила Великую Княгиню в Шенбрунн и я уже понадеялась снова увидеть красивую Императрицу, но судьба распорядилась иначе. Когда мы прибыли в Шенбрунн, Императрицы там не было, болезнь вынудила ее остаться в Венгрии. В отсутствии матери, нас принимали четырнадцатилетняя эрцгерцогиня Гизела и ее брат эрцгерцог Рудольф, двумя годами младше.
С тех пор я лишь иногда слышала об Императрицы. Австрийцы ее не любили, а венгры боготворили, она отдавала предпочтение вторым. Бунтарка по натуре, она не умела мириться с придворным этикетом. Ее любовь к природе переросла в мизантропию, любовь к путешествиям - в непреодолимую тягу к странствиям. Люди упрекали ее в постоянных переездах с места на место и в строительстве новых дворцов, обходившихся в огромные суммы.
Императрица часто повторяла, что все, чего она желает - это чтобы ее оставили в покое. Но именно этого не позволяло ей ее положение.
Она изучала множество языков, говорили даже что она переводила Ницше и Шопенгауэра на современный греческий язык. Ходили слухи, что она настолько любила Гейне, что она воздвигла его статую в греческом дворце Ахиллеон, а маленькую копию этой скульптуры возила с собой.
В 1898 году мы с сестрой прибыли в Наухайм, из которого Императрица только отправилась в Швейцарию. Врач, который осматривал Императрицу, профессор Шотт, наш доктор и друг, не мог подобрать слов, чтобы выразить свое восхищение красотой и очарованием своей венценосной пациентки. Однажды профессор пришел к нам домой в слезах. В его руках была телеграмма из Женевы, в которой было сказано о том, как анархист заколол Императрицу стилетом прямо в сердце.
В один из последних визитов в Вену, когда я гостила у князя Хьюго Дитрихштейна, мужа красавицы Ольги Долгоруковой, мы начали говорить об Императрице и я сказала, что хотела бы побывать на ее могиле. Меня отвели в Капуцинскую церковь и я встала на колени перед могилой этой несчастной принцессы. Она лежала между покончившим с жизнью сыном Рудольфом и Императором Мексики, Максимилианом. Три исторические драмы - Керетаро-Майерлинг-Женева.
В этой церкви я забыла, что нахожусь в темном склепе Габсбургов, я снова видела Императрицу в солнечном лесу близ Ишля.
"Memories of a shipwrecked world" Marie Kleinmichel