Дармштадтцы и Императрица Александра Феодоровна.
Рыночная площадь Дармштадта, приблизительно в 1900 г.
Мы знаем, как относилась Россия к Императрице Александре Феодоровне. Светский мир, прельщенный всеми слабостями мира, не понимал светлую и чистую душу своей Императрицы, но простые крестьяне трепетно и благоговейно относились, как к своему Царю, так и к своей Матушке-Царице. Однако как же почитал Дармштадт ,родной город Александры Феодоровны, свою принцессу? И как он отнесся к ужасной трагедии своей Принцессы Аликс?
Эти небольшие сведения я привожу из книги «Скорбный Ангел».
Настроения, возникшие с отъездом Принцессы Аликс из родового гнезда, получили отражение в статье в одной из дармштадтских газет того времени:
«Немецкий народ с чувством искреннего огорчения и сожаления следит за отъездом великодушной и всеми любимой принцессы Аликс. Не могу побороть в себе предчувствие, что Принцессу, которая так горько плакала, покидая Дармштадт, на чужбине ожидают слезы и разочарования. Не нужно быть пророком, чтобы представить, что творится в душе Августейшей Невесты в эти судьбоносные недели. Ведь, согласно человеским законам, жена должна следовать за своим избранником навстречу неизвестности.
Однако немцы не в праве радоваться или восторгаться этим браком. Они не в праве забыть слова поэта: «Принцы лишь рабы своего положения; они не должны следовать велению своего сердца».
Если мы посмотрим на Царя, борющегося со смертью, на «частную жизнь» Жениха, на перемену принцессой религии, которой она была верна до настоящего дня, то должны признать, что лишь героическая натура способна преодолеть все эти испытания… Наши сердца преисполняются радостью, если мы узнаем, что Принцесса обрела подлинное и настоящее счастье. Пока же мы можем лишь пожелать Ей благополучия и надеяться на самое лучшее, несмотря на неопределенное и шаткое будущее».
Принцесса Аликс с отцом Великим герцогом Людвигом IV, июль 1889 г.
Эти добрые чувства дармштадтцев по отношению к своей Принцессе не были «заказными». Русский монархист полковник В.Ф. Винберг летом 1919 года проездом оказался в Дармштадте. Остановился он в местной гостинице.
«Я заметил,- писал он, - что прислуживавший мне молодой кельнер, после того, как я записал свое имя и свою национальность, приобрел какой-то странный , неприязненный вид, относившийся, насколько я мог понять, к моей национальности. Заинтересованный этим обстоятельством и желая выяснить, в чем тут дело, я с ним заговорил, и почти с первых же слов моих он, с вызывающим видом, мне выпалил следующую фразу, к которой, как видно было, уже давно подготовился:
- Слава Богу, вам, русским, не удалось домучить нашу дорогую Принцессу Алису. Мы здесь имеем сведения, что Ей удалось быть спасенной…
Самая высшая любезность не могла бы мне доставить такого удовольствия и так меня растрогать, как эта выходка. Я успокоил милого мальчика, объяснив, что не менее, чем он предан своей Принцессе Алисе, я предан моей Государыне; что радуюсь, как и он, возможности надеяться на Ее спасение, и что, если Бог даст мне жизни, придет время, когда я безпощадно рассчитаюсь за каждый миг страданий, претерпленных Ее Величеством.
Совершенно успокоенный, молодой дармштадтский рыцарь стал очень любезен и рассказал об общих чувствах его народа к нашей Государыне: « Мы ее так сильно, так сердечно всегда любили…»
Я задумался над этим случаем. Почему такая разница в оценке одного и того же человека? Может быть, потому, что в маленьком Дармштадте ближе и интимнее знали свою Принцессу, чем Русский народ - свою Царицу? Или потому, что разные народы, разная чуткость души, разная культура, разное воспитание?»