(no subject)
Наверняка, некоторые из вас знают, что город Петах-Тиква - мой "первый дом на родине", как называли идеологи последней алии первое место жительства в Израиле после репатриации.
Там по сей день живут мои родители, многие знакомые, вероятно, даже некоторые из вас.
Так вот, в городе Петах-Тиква есть главная улица, и в отличии от большинства городов Израиля она носит имя не Вайцмана/Герцля/Бен-Гуриона/итд, а некоего господина Хаима Озера. И что удивительно, не только мои родители, но и большинство знакомых понятия не имеют, кто это такой. Разве что кто-то вспомнит с сомнением в голосе, мол, рав такой был. Да и всезнайка-интернет оказался не большим помощником: несколько скудных предложений в Википедии, ещё пару упоминаний и всё.
Постараюсь в меру сил и возможностей восполнить этот пробел, и рассказать своим уважаемым читателям о жизни Хаима Озера, и о том, чем же он заслужил дать свое имя главной улице первому новому еврейскому поселению после возвращения евреев в Палестину.
Итак, Хаим Озер Гродзинский, краткая биография.
Родился он в городе Ивье, современной гродненской области Белоруссии в 1863 году или в 5623 году по еврейскому летоисчислению (יום ט' לחודש אלול שנת תרכ''ג).
Отец его был раввином, учеником Исраэля из Саланта, одного из зачинателей традиций литовского еврейства.
С ранних лет Хаим стал проявлять все признаки "илуя", вундеркинда с поразительной памятью и не по возрасту развитым мышлением.
Учился в Воложинской ешиве у Хаима Соловейчика
В 20 лет женился на дочери виленского даяна, и вскоре после смерти тестя занял его место.
Став неофициальным главным раввином Вильно, он стал одним из самых видных деятелей ортодоксального еврейства Восточной Европы. Написал многочисленные труды по иудаизму, главный из них - книга Ахиэзер, которая стала сборником ответов на вопросы, касающихся современного ортодоксального стиля жизни, а также на вопросы ортодоксального гиюра.
Примкнул к религиозному движению "Агудат-Исраэль" и способствовал появлению целой сети религиозных ешив в Польше и России.
Активно собирал средства на помощь евреям во время Первой Мировой Войны, затем помогал религиозному еврейству России после революции. Последним большим делом его жизни стала помощь в благоустройстве потока еврейских беженцев из оккупированной немцами Польши в Литву в 1939 году.
Ну, а теперь подробнее.
Детство. С ранних пор родители заметили, что их сын обладает совершенно феноменальной памятью. Единожды увиденное или услышанное им не стиралось из его памяти, он легко запоминал наизусть рассказанные отцом истории из Талмуда, а когда уже научился читать, запоминал огромные куски из Торы.
Родители повезли его в Айшишок, где в то время жили одни из самых видных мудрецов Торы в Литве. Те предложили 10-летнему Хаимке рассказать пару софизмов на некую заданную тему, но тот вместо этого прочел наизусть соответствующий свои к ним комментарии, чем ошарашил мудрецов.
По рекомендации этих раввинов, вскоре Хаим приступает к учебе в Воложинской ешиве и становится одним из любимых учеников рава Хаима Соловейчика, основателя так называемого брестского метода толкования Торы и, кстати, ярого анти-сиониста, одного из лидеров религиозного течения "Агудат Исраэль".
В 20 лет по совету своего отца Хаим женится на дочери Элиэзера Элияху Гродзинского, виленского даяна и зятя рава Исраэля Липкина.
Известен классический пассаж в переписке рава Исарэля со своим зятем:
"Мне было приятно узнать, что ты решил выдать свою дочь за человека, который прославился знанием Торы, это хорошо. Но скажи мне, а чем он хорош помимо своих знаний?"
На что рав Элиэзер Элияху ответствовал: "Ты говоришь, что я выдал свою дочь за человека, и этим всё сказано. Ведь звание "Человек" тоже надо заслужить".
Рав Хаим планировал после свадьбы полностью погрузиться в изучение Торы в колеле на содержание тестя, однако в 1885 тесть внезапно умер и виленская община попросила у юного Хаима занять место тестя в раввинате Вильно.
Когда некоторые сомневающиеся спросили рава Соловейчика, что он думает по поводу возможного назначение столь молодого человека на столь важный пост даяна, рав Соловейчик сказал: "הרי זה מום עובר ולא מום קבוע" ("Это - временный недостаток, а не постоянный")
Раву Хаиму пришлось согласиться и вскоре, несмотря на молодой возраст он выдвинулся на ведущую роль в раввинатском суде и в еврейской общине.
Многие писали ему письма и приходили за советом. Хаим Озер решал множество бытовых, философских, политических и, конечно же, религиозных вопросов, возникавших в еврейской общины Вильно, что в конечном итоге послужило основой для главного письменного труда его жизни, сборнике "респонзов" под названием "Ахиэзер", который можно найти сегодня в любой ашкеназской синагоге Израиля и диаспоры.
Вскоре Хаим Озер организовал в Вильно "Школу для одаренных ешиботников" ("קיבוץ לאברכם עילויים"), которая в короткий срок превратилась в "торговую марку", во всеми уважаемое учебное заведение, учиться в котором большая честь. Многие юные дарования, прошедшие этот "кибуц Хаима Озера" превратились в известных всеми уважаемых равов в разных странах: главный религиозный судья Цинцинати ребе Элиэзер Сильвер, главный религиозный судья Лондона ребе Ихезкель Абрамский, рав Шмуэль Ицхак Гильман из Лондона, рав Моше Шацкес из Люмажа, рав Реувен Кац из Петах-Тиквы, и многие другие.
В 1899 году старший из гаонов того времени ребе Дудл Фридман пригласил Хаима Озера участвовать в сложных галахических постановлениях. Но для этого он просил Хаима принять на себя должность заместителя ребе Шмуэля Саланта, главного раввина Иерусалима. Однако Хаим Озер отказался, объяснив, что чувствует, что он более нужен в диаспоре, нежели на Святой Земле.
В то же время председатели еврейской общины Санкт-Петербурга приглашали его стать главным раввином столицы царской России, даже обещали невиданную по тем временам зарплату, но Хаим опасался, что его отъезд из Вильно нанесет урон поддержанию высокого нравственного духа "Литовского Иерусалима", как тогда звали евреи этот город, и тоже отказался.
Отказался он даже и от звания главного рава Вильно (по историческим причинам уже 115 лет общиной в Вильно управлял религиозный совет раввинов, у которого не было председателя, то есть главного рава), несмотря на то, что как уже было сказано, он занимал ведущую роль среди раввинов города.
Он говорил: "למעני לא יפרצו גדרות עולם", что в вольном переводе можно перевести "Ради меня не стоит переворачивать весь мировой порядок". Даже от дополнительной зарплаты Хаим отказался, потребовав в таком случае увеличить пропорционально зарплату всех виленских раввинов.
Итак, Хаим Озер остался в Вильно. Однако его авторитет распространялся далеко за пределы города. Практически ни один мало-мальски серьезный вопрос религиозной общины Польши и России не решался без ведома Хаима Озера. И назначение "Хахама Баши" в Стамбуле, и даже назначение главного ашкеназского раввина Иерусалима решались не без участия Х.Озера.
Занимался он и широкой гуманитарной деятельностью. Общий сбор средств в помощь бедняков Эрец-Исраэль, помощь несколько заброшенной в то время еврейской общине Кавказа - Х.Озер "дергал за нужные ниточки" и решал многочисленные проблемы в решении этих нелегких в условиях царской России вопросы.
Но несмотря ни на что, главной заботой Хаима всегда оставался Вильно и всё, что связано с городом и его еврейской общиной.
К тому же, в 1901-1902 годах городе у него появились серьезные противники. Это были люди из числа "маскилим". Движение "маскилим" появилось в среде еврейских раввинов Европы ещё в конце 18-го века. Главная идея "маскилим" - религиозные евреи должны гораздо активнее вливаться в изучение и продвижение современной западной философии и светских наук. Однако ортодоксальные ашкеназские общины видели в этом противоречие иудаизму и божьим заветам, потому выступали активно против этих идей. "Маскилим" к концу 19-го века стали пользоваться гораздо большим авторитетом в еврейской среде, нежели в начале своей деятельности, потому появление такого серьезного ортодоксального авторитета, как Хаим Озер, серьезно нарушало их планы по реформации европейского еврейства. В Вильно они начали распространять листовки, порочащие честь и достоинство Хаима Озера, называли его "Генералом Черной Администрации", распускали всякие слухи о его нечистоплотности в делах итд. Хаим Озер старался не реагировать на эти провокации, а своих сторонников просил не вступать в конфронтацию с "маскилим". Известно его высказывание по поводу излишнего противостояния:
"Для того, чтоб победить, совсем не обязательно пересечь финишную черту".
Жена Хаима возмущалась: "Сколько можно терпеть эти надругательства? Почему твоя скромность не позволяет выступить против них? Где граница терпения?" Но скромность Хаима была даже в какой-то мере болезненной.
Один из его учеников рассказывал, что передавая Хаиму Озеру письмо с какой-то просьбой от представителей общины, которое начиналось с огромного кол-ва лестных обращений, он нашел там ошибку. Вместо "מפורסם בכל קצוי ארץ" ("известный во всех концах страны") было написано "מפורסם בכל קצבי ארץ" ("известный во всех ритмах страны"). Когда он, смеясь, рассказал об этом Озеру, тот ответил: "Эта орфографическая ошибка - мелочь. А то, что они обращаются ко мне с эпитетами, более подходящими раву Акиве, и раболепствуют передо мной - это ошибка гораздо более грубая, на мой взгляд".
Уже на закате лет, когда на имя Х.Озера продолжали приходить письма с многословными регалиями и званиями, которыми писавшие награждали рава, он однажды рассмеялся и сказал: "Это мне напоминает времена революции в России, когда инфляция достигла таких размеров, что за один доллар давали миллион рублей, и тогда каждый бедняк мог считать себя миллионером. Частое употребление всех этих званий в наше время приводит к нравственной инфляции, как люди этого не понимают?"
Но вернемся к началу века, точнее,ко времени Первой Мировой Войны.
Вот что, например, рассказывает об Озере его партнер по руководству общиной, ребе Хезкияху Йосеф Мишковский. Однажды уже во время Первой мировой войны к раву Озеру приехал представитель американского "Джойнта", с целью оказать и распределить финансовую помощь беженцам с районов боевых действий. Они очень долго обсуждали все эти финансовые вопросы со всеми главами общины и пришли, наконец, к общему знаменателю.
Под конец беседы Хаим Озер отозвал американца в сторонку и сказал: "Вы знаете, у меня есть к Вам личная просьба". Американец очень воодушевился, для него была большая честь, что сам Хаим Озер обращается к нему с ЛИЧНОЙ просьбой. Однако каково же было его удивление, когда оказалась, что так называемая "личная" просьба совсем не касается лично Хаима. Рав Озер попросил в частном порядке, чтобы "Джойнт" выделил средства на строительство новой миквы в Вильно. Хаим объяснил личный характер этой просьбы очень просто: "На фоне решения серьезных глобальных вопросов я всё же не могу забывать о СВОЕМ городе и своей городской общине, поэтому прошу отнестись к этой просьбе именно, как к личной."
Хаим Озер обладал удивительной внутренней силой. Вот две истории, призванные показать этого сильного человека в критические моменты.
Конечно, одним из главных несчастий в семье Озера была смерть его дочери.
Дочь Хаима была красавица, которую родители берегли как зеницу ока, красоте, доброте и очарованию которой завидовали все члены общины, молясь, чтоб и у них родилась такая же дочка. И вот в 16 лет она смертельно заболела. В течении 4-х долгих лет лучшие врачи пытались спасти её, но не дожив до своих 21-го года, девушка оставила родителей в бесконечной скорби.
Говорят, что в последние дни, когда было ясно, что конец близок, рав Озер усиленно занимался тем, что улаживал дела, связанные с будущими похоронами, отвечал на письма, решал неотложные дела общины с большим рвением, чтобы во время скорбной недели ему не пришлось думать ни о чем другом...
Другая история несколько более комичная. Однажды в раввинатском суде судили одного простого мужика, который избивал свою жену и соседей. Этот мужик был громадного роста, а обвинитель - маленький и щуплый, не отличавшийся физической силой, как и присутствовавший на суде сам рав Хаим Озер.
Когда Хаим Озер отозвал обвинителя и ответчика в отдельную комнату для окончательного выяснения вопроса, громила схватил все материалы суда и отказался отдавать их. Обвинитель побледнел и от страха чуть не потерял сознание. А Хаим Озер спокойно закрыл дверь на ключ, положил ключ в карман и сказал "Ты не выйдешь отсюда, пока не вернешь все материалы". Они посидели друг напротив друга, громила успокоился, устыдился и вернул бумаги. После суда обвинитель спросил у Хаима: "Как, как ты не испугался?"
Хаим ответил в свойственной ему манере: "даже у худшего из Израиля (так возвышенно называл он представителей еврейского народа) всегда есть искорка понимания, что не надо делать ещё что-то плохое, чтоб не стать ещё хуже".
Там по сей день живут мои родители, многие знакомые, вероятно, даже некоторые из вас.
Так вот, в городе Петах-Тиква есть главная улица, и в отличии от большинства городов Израиля она носит имя не Вайцмана/Герцля/Бен-Гуриона/итд, а некоего господина Хаима Озера. И что удивительно, не только мои родители, но и большинство знакомых понятия не имеют, кто это такой. Разве что кто-то вспомнит с сомнением в голосе, мол, рав такой был. Да и всезнайка-интернет оказался не большим помощником: несколько скудных предложений в Википедии, ещё пару упоминаний и всё.
Постараюсь в меру сил и возможностей восполнить этот пробел, и рассказать своим уважаемым читателям о жизни Хаима Озера, и о том, чем же он заслужил дать свое имя главной улице первому новому еврейскому поселению после возвращения евреев в Палестину.
Итак, Хаим Озер Гродзинский, краткая биография.
Родился он в городе Ивье, современной гродненской области Белоруссии в 1863 году или в 5623 году по еврейскому летоисчислению (יום ט' לחודש אלול שנת תרכ''ג).
Отец его был раввином, учеником Исраэля из Саланта, одного из зачинателей традиций литовского еврейства.
С ранних лет Хаим стал проявлять все признаки "илуя", вундеркинда с поразительной памятью и не по возрасту развитым мышлением.
Учился в Воложинской ешиве у Хаима Соловейчика
В 20 лет женился на дочери виленского даяна, и вскоре после смерти тестя занял его место.
Став неофициальным главным раввином Вильно, он стал одним из самых видных деятелей ортодоксального еврейства Восточной Европы. Написал многочисленные труды по иудаизму, главный из них - книга Ахиэзер, которая стала сборником ответов на вопросы, касающихся современного ортодоксального стиля жизни, а также на вопросы ортодоксального гиюра.
Примкнул к религиозному движению "Агудат-Исраэль" и способствовал появлению целой сети религиозных ешив в Польше и России.
Активно собирал средства на помощь евреям во время Первой Мировой Войны, затем помогал религиозному еврейству России после революции. Последним большим делом его жизни стала помощь в благоустройстве потока еврейских беженцев из оккупированной немцами Польши в Литву в 1939 году.
Ну, а теперь подробнее.
Детство. С ранних пор родители заметили, что их сын обладает совершенно феноменальной памятью. Единожды увиденное или услышанное им не стиралось из его памяти, он легко запоминал наизусть рассказанные отцом истории из Талмуда, а когда уже научился читать, запоминал огромные куски из Торы.
Родители повезли его в Айшишок, где в то время жили одни из самых видных мудрецов Торы в Литве. Те предложили 10-летнему Хаимке рассказать пару софизмов на некую заданную тему, но тот вместо этого прочел наизусть соответствующий свои к ним комментарии, чем ошарашил мудрецов.
По рекомендации этих раввинов, вскоре Хаим приступает к учебе в Воложинской ешиве и становится одним из любимых учеников рава Хаима Соловейчика, основателя так называемого брестского метода толкования Торы и, кстати, ярого анти-сиониста, одного из лидеров религиозного течения "Агудат Исраэль".
В 20 лет по совету своего отца Хаим женится на дочери Элиэзера Элияху Гродзинского, виленского даяна и зятя рава Исраэля Липкина.
Известен классический пассаж в переписке рава Исарэля со своим зятем:
"Мне было приятно узнать, что ты решил выдать свою дочь за человека, который прославился знанием Торы, это хорошо. Но скажи мне, а чем он хорош помимо своих знаний?"
На что рав Элиэзер Элияху ответствовал: "Ты говоришь, что я выдал свою дочь за человека, и этим всё сказано. Ведь звание "Человек" тоже надо заслужить".
Рав Хаим планировал после свадьбы полностью погрузиться в изучение Торы в колеле на содержание тестя, однако в 1885 тесть внезапно умер и виленская община попросила у юного Хаима занять место тестя в раввинате Вильно.
Когда некоторые сомневающиеся спросили рава Соловейчика, что он думает по поводу возможного назначение столь молодого человека на столь важный пост даяна, рав Соловейчик сказал: "הרי זה מום עובר ולא מום קבוע" ("Это - временный недостаток, а не постоянный")
Раву Хаиму пришлось согласиться и вскоре, несмотря на молодой возраст он выдвинулся на ведущую роль в раввинатском суде и в еврейской общине.
Многие писали ему письма и приходили за советом. Хаим Озер решал множество бытовых, философских, политических и, конечно же, религиозных вопросов, возникавших в еврейской общины Вильно, что в конечном итоге послужило основой для главного письменного труда его жизни, сборнике "респонзов" под названием "Ахиэзер", который можно найти сегодня в любой ашкеназской синагоге Израиля и диаспоры.
Вскоре Хаим Озер организовал в Вильно "Школу для одаренных ешиботников" ("קיבוץ לאברכם עילויים"), которая в короткий срок превратилась в "торговую марку", во всеми уважаемое учебное заведение, учиться в котором большая честь. Многие юные дарования, прошедшие этот "кибуц Хаима Озера" превратились в известных всеми уважаемых равов в разных странах: главный религиозный судья Цинцинати ребе Элиэзер Сильвер, главный религиозный судья Лондона ребе Ихезкель Абрамский, рав Шмуэль Ицхак Гильман из Лондона, рав Моше Шацкес из Люмажа, рав Реувен Кац из Петах-Тиквы, и многие другие.
В 1899 году старший из гаонов того времени ребе Дудл Фридман пригласил Хаима Озера участвовать в сложных галахических постановлениях. Но для этого он просил Хаима принять на себя должность заместителя ребе Шмуэля Саланта, главного раввина Иерусалима. Однако Хаим Озер отказался, объяснив, что чувствует, что он более нужен в диаспоре, нежели на Святой Земле.
В то же время председатели еврейской общины Санкт-Петербурга приглашали его стать главным раввином столицы царской России, даже обещали невиданную по тем временам зарплату, но Хаим опасался, что его отъезд из Вильно нанесет урон поддержанию высокого нравственного духа "Литовского Иерусалима", как тогда звали евреи этот город, и тоже отказался.
Отказался он даже и от звания главного рава Вильно (по историческим причинам уже 115 лет общиной в Вильно управлял религиозный совет раввинов, у которого не было председателя, то есть главного рава), несмотря на то, что как уже было сказано, он занимал ведущую роль среди раввинов города.
Он говорил: "למעני לא יפרצו גדרות עולם", что в вольном переводе можно перевести "Ради меня не стоит переворачивать весь мировой порядок". Даже от дополнительной зарплаты Хаим отказался, потребовав в таком случае увеличить пропорционально зарплату всех виленских раввинов.
Итак, Хаим Озер остался в Вильно. Однако его авторитет распространялся далеко за пределы города. Практически ни один мало-мальски серьезный вопрос религиозной общины Польши и России не решался без ведома Хаима Озера. И назначение "Хахама Баши" в Стамбуле, и даже назначение главного ашкеназского раввина Иерусалима решались не без участия Х.Озера.
Занимался он и широкой гуманитарной деятельностью. Общий сбор средств в помощь бедняков Эрец-Исраэль, помощь несколько заброшенной в то время еврейской общине Кавказа - Х.Озер "дергал за нужные ниточки" и решал многочисленные проблемы в решении этих нелегких в условиях царской России вопросы.
Но несмотря ни на что, главной заботой Хаима всегда оставался Вильно и всё, что связано с городом и его еврейской общиной.
К тому же, в 1901-1902 годах городе у него появились серьезные противники. Это были люди из числа "маскилим". Движение "маскилим" появилось в среде еврейских раввинов Европы ещё в конце 18-го века. Главная идея "маскилим" - религиозные евреи должны гораздо активнее вливаться в изучение и продвижение современной западной философии и светских наук. Однако ортодоксальные ашкеназские общины видели в этом противоречие иудаизму и божьим заветам, потому выступали активно против этих идей. "Маскилим" к концу 19-го века стали пользоваться гораздо большим авторитетом в еврейской среде, нежели в начале своей деятельности, потому появление такого серьезного ортодоксального авторитета, как Хаим Озер, серьезно нарушало их планы по реформации европейского еврейства. В Вильно они начали распространять листовки, порочащие честь и достоинство Хаима Озера, называли его "Генералом Черной Администрации", распускали всякие слухи о его нечистоплотности в делах итд. Хаим Озер старался не реагировать на эти провокации, а своих сторонников просил не вступать в конфронтацию с "маскилим". Известно его высказывание по поводу излишнего противостояния:
"Для того, чтоб победить, совсем не обязательно пересечь финишную черту".
Жена Хаима возмущалась: "Сколько можно терпеть эти надругательства? Почему твоя скромность не позволяет выступить против них? Где граница терпения?" Но скромность Хаима была даже в какой-то мере болезненной.
Один из его учеников рассказывал, что передавая Хаиму Озеру письмо с какой-то просьбой от представителей общины, которое начиналось с огромного кол-ва лестных обращений, он нашел там ошибку. Вместо "מפורסם בכל קצוי ארץ" ("известный во всех концах страны") было написано "מפורסם בכל קצבי ארץ" ("известный во всех ритмах страны"). Когда он, смеясь, рассказал об этом Озеру, тот ответил: "Эта орфографическая ошибка - мелочь. А то, что они обращаются ко мне с эпитетами, более подходящими раву Акиве, и раболепствуют передо мной - это ошибка гораздо более грубая, на мой взгляд".
Уже на закате лет, когда на имя Х.Озера продолжали приходить письма с многословными регалиями и званиями, которыми писавшие награждали рава, он однажды рассмеялся и сказал: "Это мне напоминает времена революции в России, когда инфляция достигла таких размеров, что за один доллар давали миллион рублей, и тогда каждый бедняк мог считать себя миллионером. Частое употребление всех этих званий в наше время приводит к нравственной инфляции, как люди этого не понимают?"
Но вернемся к началу века, точнее,ко времени Первой Мировой Войны.
Вот что, например, рассказывает об Озере его партнер по руководству общиной, ребе Хезкияху Йосеф Мишковский. Однажды уже во время Первой мировой войны к раву Озеру приехал представитель американского "Джойнта", с целью оказать и распределить финансовую помощь беженцам с районов боевых действий. Они очень долго обсуждали все эти финансовые вопросы со всеми главами общины и пришли, наконец, к общему знаменателю.
Под конец беседы Хаим Озер отозвал американца в сторонку и сказал: "Вы знаете, у меня есть к Вам личная просьба". Американец очень воодушевился, для него была большая честь, что сам Хаим Озер обращается к нему с ЛИЧНОЙ просьбой. Однако каково же было его удивление, когда оказалась, что так называемая "личная" просьба совсем не касается лично Хаима. Рав Озер попросил в частном порядке, чтобы "Джойнт" выделил средства на строительство новой миквы в Вильно. Хаим объяснил личный характер этой просьбы очень просто: "На фоне решения серьезных глобальных вопросов я всё же не могу забывать о СВОЕМ городе и своей городской общине, поэтому прошу отнестись к этой просьбе именно, как к личной."
Хаим Озер обладал удивительной внутренней силой. Вот две истории, призванные показать этого сильного человека в критические моменты.
Конечно, одним из главных несчастий в семье Озера была смерть его дочери.
Дочь Хаима была красавица, которую родители берегли как зеницу ока, красоте, доброте и очарованию которой завидовали все члены общины, молясь, чтоб и у них родилась такая же дочка. И вот в 16 лет она смертельно заболела. В течении 4-х долгих лет лучшие врачи пытались спасти её, но не дожив до своих 21-го года, девушка оставила родителей в бесконечной скорби.
Говорят, что в последние дни, когда было ясно, что конец близок, рав Озер усиленно занимался тем, что улаживал дела, связанные с будущими похоронами, отвечал на письма, решал неотложные дела общины с большим рвением, чтобы во время скорбной недели ему не пришлось думать ни о чем другом...
Другая история несколько более комичная. Однажды в раввинатском суде судили одного простого мужика, который избивал свою жену и соседей. Этот мужик был громадного роста, а обвинитель - маленький и щуплый, не отличавшийся физической силой, как и присутствовавший на суде сам рав Хаим Озер.
Когда Хаим Озер отозвал обвинителя и ответчика в отдельную комнату для окончательного выяснения вопроса, громила схватил все материалы суда и отказался отдавать их. Обвинитель побледнел и от страха чуть не потерял сознание. А Хаим Озер спокойно закрыл дверь на ключ, положил ключ в карман и сказал "Ты не выйдешь отсюда, пока не вернешь все материалы". Они посидели друг напротив друга, громила успокоился, устыдился и вернул бумаги. После суда обвинитель спросил у Хаима: "Как, как ты не испугался?"
Хаим ответил в свойственной ему манере: "даже у худшего из Израиля (так возвышенно называл он представителей еврейского народа) всегда есть искорка понимания, что не надо делать ещё что-то плохое, чтоб не стать ещё хуже".