Vaticanum II и Николас ГОМЕС Давила

[dtzkyyy]

В 1962 году состоялся Второй Ватиканский собор, длившийся до 1965 года и разделивший католиков на победителей - либералов-обновленцев, в числе которых оказался и кардинал Кароль ВОЙТЫЛА (будущий папа Иоанн-Павел II) и проигравших - консерваторов-традиционалистов-реакционеров, среди которых был мало знакомый русскому читателю Николас ГОМЕС Давила, оставивший о Соборе несколько ярких своих схолий.

Противники тенденций, проявившихся на Соборе и влияние которых католическая церковь испытывает и по сей день, пишут о нем, примерно так, как ПРОХАНОВ о встрече трех славянских богатырей в Беловежской пуще. Собор "примирил" католиков с лютеранами за счет уступок последним, провозгласил право выбора человеком своей религии и равенство всех вер, признал старшими братьями по вере евреев, взял на себя вину за их преследование, ну и много чего еще сотворил...

Но я - не о прискорбном Соборе тут хотел бы написать, а об открытом - благодаря ему - замечательном религиозном философе, о котором в русской Сети я не нашел почти ничего, за исключением нескольких цитат, да короткой биографической справки, в то время как иностранцы уже вовсю переводят его книжки на свои языки с испанского.

Переведу и я немного...




Стащил у al_mak 
Отсюда...

Nicolás Gómez Dávila

Родился 18 мая 1913 в колумбийской Боготе, умер 17 мая 1994 в Боготе.

Колумбийский мыслитель, философ и политический теолог ХХ века.

В возрасте 6 лет отец Николаса, предприниматель и банкир, отвез его в Париж. Там маленький Николас заболел хроническим воспалением легких, приковавшим его к постели на 2 года.
      По болезни неспособный посещать общеобразовательную школу, Николас получал индивидуальные уроки у частных классических филологов и философов, что возбудило у него любовь к классической литературе, результатом которой стало собрание им в 30-х годах ХХ века огромной частной библиотеки (30 тысяч томов) и ее изучение.

В 1948 году ГОМЕС Давила принял участие в формировании Фонда Андийского университета в Боготе.

В 1954 году его брат издал частным порядком первую книгу ГОМЕСА Давилы. Это был сборник заметок и афоризмов под названием Notas I (второй том заметок так и не появился). Было выпущено 100 копий для раздачи друзьям. Та же история сложилась и со второй его книгой, изданной пятью годами позже - Textos I.

ГОМЕС Давила так никогда и не принял предложения занять какой-нибудь политический пост, оставаясь всю жизнь критиком и противником демократии. С особой страстностью он критиковал концепцию суверенности людей как необоснованный и опасный результат отрицания суверенитета Бога. Современные идеологии, такие как моральный либерализм, демократия или социализм были главной целью атак ГОМЕСА Давилы, поскольку он считал, что мир под их воздействием подвергается распаду и порче. ГОМЕС Давила не мог примириться с решениями Второго Ватиканского собора, изменившими отношение к религиозной свободе и иноверцам ("Когда Костел не сумел побудить людей делать то, чему он учит, он стал учить людей тому, чем они и без него занимались").

Как и Хуан ДОНОЗО Кортес, ГОМЕС Давила считал, что все политические заблуждения являются следствием заблуждений теологических. Поэтому его философию можно воспринимать как своего рода политическую теологию.

СХОЛИИ

Актуальностью называется то, что сегодня наименее важно.

Художник, который не обладает оригинальностью, достаточной для того, чтобы создать собственный неповторимый мир, становится авангардистом.

Бог не является ни предметом рассмотрения моего разума, ни объектом моей восприимчивости, Он просто составляет мой быт. Бог существует для меня в том акте, в котором существую я сам.

Для того, чтобы превратить людей в рабов, следует внушить им мысль о том, что все их проблемы - проблемы социального характера.

Вздор распространяется со скоростью света.

Цивилизации подобны летнему жужжанию насекомых между двумя зимами.

Человек сегодня так же свободен, как и заблудившийся в пустыне путник.

Примесь нескольких капель христианства к левому мировоззрению превращает носителя этой смеси из простого глупца в глупца феерического.

Второй Ватиканский собор - больше, чем собором епископов, - был тайным собранием коммерсантов, озабоченных потерей клиентов.

Плебейской душе постоянно сопутствует ощущение, что рука, которая ее защищает, может и придушить ее.

Когда тираном становится анонимный закон, современный человек думает, что наконец-то он свободен.

Глупые идеи обладают прочностью гранита.

История мира является не историей прогресса свободы, а историей ее бесчисленных преждевременных родов.

Политическая идея, которая не ведет к катастрофе, никогда не бывает популярной.

Невозможно довести до полного одичания только народ, не получивший даже начального образования.

Когда один человек обворовывает другого человека, это называется "грабежом", если его ограбит группа - это назовут "социальной справедливостью".

Когда из мнений, господствующих в нашу эпоху мы исключим мнения разумные, останется "мнение общественное".

Если мы забываем, что быть свободным - это искать себе господина, которому мы должны служить, свобода оказывается не чем иным, как только стопроцентной вероятностью, что приказывать нам будет господин из самых подлых.

Католицизм - моя родина.

Когда реакционер говорит о "неизбежности реставрации", не следует забывать о том, что он мыслит тысячелетиями.

Консерватизм должен быть не партией, а нормальным мировоззрением каждого человека чести.

Масштаб прогресса можно оценивать количеством глупцов.

Костел умирает. Мы остаемся с Богом наедине. Молитва - единственный разумный акт.

Тот, кто не поворачивается спиной к современному миру, - покрывает себя позором.

Кающийся публично, желает не искупления вины, а поддержки общества.

Человек, утверждающий о себе, что он уважает все идеи, объявляет о готовности изменить своим убеждениям.

Знакомство только с современными авторами иссушает мозг.

Левые - самые эффективные менеджеры клоаки.

Левые называют правыми тех людей, которые обычно находятся справа от них. Реакционер находится не справа от левых, но против их.

Люди намного чаще били бы себя молотком по пальцу, если бы боль возникала через год после удара.

Мои убеждения являются убеждениями старухи, бормочущей свои молитвы в углу храма.

Опять наступает эпоха, в которой выживет только тот, кто умеет ползать.

С наиболее кратким и точным определением подлинной цивилизации я столкнулся у ТРАВЕЛЬЯНА: A leisured class with large and learned libraries in their country seats (Праздное сословие с его крупными учеными библиотеками в деревенских имениях).

Помазание ограничивало власть монарха; сегодняшний "народный избранник" - представитель ничем не ограниченного абсолютизма.

Наша цивилизация - это дворец в стиле барокко, в который ворвалась немытая чернь.

Не бывает оваций без клакеров.

Я не принадлежу к миру преходящему. Я свидетельствую о правде, которая не умирает.

Никого и никогда не интересует то, о чем говорит реакционер. Ни тогда, когда он говорит, потому что тогда это выглядит абсурдом, ни по истечении нескольких лет, когда это становится банальностью.

Поскольку воспринимающий идеи интеллектуальный аппарат наших современников настроен только на частоту их произнесения, авторизованную новейшими догматистами, постольку увертливые демократы поняли, что цензура им уже не нужна.

Прогрессиста никто не способен исцелить. Даже периодически повторяющаяся паника, в которую ввергает его прогресс.

Правда не является причиной поражения ее защитников.

Наблюдая за современным Костелом (клир-литургия-теология), традиционный католик поначалу возмущается, затем ужасается, наконец - хохочет.

Публика поддерживает какую-либо идею только тогда, когда люди разумные начинают от нее отворачиваться. Сброду достается только свет угасших звезд.

Реакционер - тот, кто не готов платить любую цену за свою победу.

Сторонник относительности редко применяет эту доктрину к самому себе.

Отделение Костела от государства может пойти на пользу Костелу, но вредно для государства, поскольку оно становится добычей абсолютного макиавеллизма.

Даже проблемы делятся на общественные классы. Есть проблемы аристократические, проблемы плебейские и есть неисчислимые проблемы среднего класса.

Существуют целые эпохи, в которых общественное признание - постыдно.

Осуществление власти невинно только тогда, когда она безусловна. Только руки, наследующие ее - чисты.

Терпеть чужое - не значить забывать о том, что то, что мы терпим, - большего и не заслуживает.

"Тоталитаризм" - это эмпирическая реальность "воли народа".

Три ошибочных шага Костела: аристотелизм, иезуитизм, библейская комиссия.

Лишь немногие из дискуссий являются чем-то бОльшим - споров между глупостью и банальностью.

Только обыкновенное сдерживает обещания необыкновенному.

Титанические восстания против Бога, как правило, заканчиваются еженедельными визитами в бордель за углом.

Унификация догматов, смягчение моральных требований, упрощение обряда не столько притягивает неверующих, сколько приравнивает к ним.

Ум, одобряющий самые разнообразные мысли, не столько гостеприимен, сколько проституирован.

Обоснованная гордость всегда идет в паре с глубоким смирением.

Борьбу против мира ты должен предпринять в одиночестве. Где двое - там измена.

Современные народы - не совсем люди. Это потомство победившего плебса.

Современный Костел относится к верующим, как к избирателям. Энтузиазм людских масс он предпочитает индивидуальным обращениям (в веру).

Современный мир находится в таком разложении, что следует опасаться, как бы он не рухнул совсем.

Новость - эрзац правды.

Свобода - мечта рабов. Человек свободный знает, что ему нужны укрытие, защита и помощь.

Самые типичные проявления современной эпохи являются закамуфлированным кощунством.

Освободить человека - это за несколько столетий устроить ему плебейский образ жизни.

РОДИНА

Если в понятии Родины нет места для святынь и отеческих гробов, если она становится "суммой интересов", то патриотизм по отношению к ней - позорен.

Родина, если отложить в сторону всю националистическую болтовню, - это то пространство, которое человек может охватить взором, поднявшись на высокую гору.

Для меня перестало быть важным, где я живу, с того момента, когда я увидел, как умирают великие дома, и как обширные пустынные поля моего детства покрылись следами жизнедеятельности людей и промышленными отходами.

ДЕМОКРАТИЯ

Чтобы возбудить сатанинскую гордыню демократа, надо незаметно наступить ему на любимую мозоль.

Заблуждаться - дело человеческое, лгать - демократическое.

Прежняя история есть отражение демократических прегрешений, современная история - отражение ее преступлений.

Демократия - антропотеистическая религия. Ее принципом является вполне религиозная ориентация на признание богом другого индивида. Ее доктриной стала теология обожествленного человека, ее политикой - осуществление этого принципа в деятельности, институтах, художественных произведениях... Божественные свойства, которыми демократия наделяет человека, не являются ни риторической фигурой, ни поэтическим образом, ни невинной гиперболой, но - строгой теологической дефиницией.

Демократия не доверяет власти тому, кто не воздает ей почестей, жертвуя на ее алтарь свои честь и вкус.

Демократию можно было бы признать невинной шуткой, если бы она не прикрывалась столь кощунственной маской.

Демократ просто цепенеет от ужаса, когда узнает об угрожающей ему коалиции, открывая для себя истину, что классичность СОФОКЛА заключила союз с романтизмом КЬЕРКЕГОРА, чтобы его - демократа - обличить; а так же когда он видит, что в этом предприятии епископская помпезность БУССЕ выступает заодно с дионисийским атеизмом НИЦШЕ.

Демократ жаждет в духовной скрытности служить только тому, кто не заслуживает командовать другими. Иначе какими иными принципами отбора можно объяснить ошибки всеобщего избирательного права.

Демократические институты предоставляют гражданину трибуну для выбалтывания политических штампов.

Демократические выборы решают, кто будет угнетен в рамках закона на этот раз.

Демократический дракон сдохнет только тогда, когда вместо того, чтобы отрубать ему бесчисленные щупальца, мы просто свернем ему шею.

К слабостям демократии можно причислить еще и невозможность того, чтобы важный пост занял тот, кто об этом вовсе не заботился.

Чем больше демократическая страна, тем хуже должны быть ее руководители, избираемые огромным количеством людей.

Пошлость притягивает избирателей как мух.

Либеральная демократия - это режим, при котором демократия унижает свободу, прежде чем ее окончательно придушить.

Городской асфальт родит только демократов, бюрократов и шлюх.

От склонности к демократии, с которой родится каждый человек, избавить может только обращение (к вере) интеллигенции.

Пена у рта - это необходимая смазка демократических колес.

Понемногу, украдкой потомки переносят имена демократических вождей из политических отчетов в психиатрические учебники.

Политики в демократии - это конденсаторы глупости.

Демократический политик продается всегда. Богатым - за наличные. Бедным - в кредит.

Всеобщее избирательное право сегодня выглядит менее нелепым, чем вчера: не потому, что теперешнее большинство лучше образовано, но потому, что хуже образовано теперешнее меньшинство.

Революции ужасают, но избирательные кампании вызывают отвращение.

Слово "демократия" означает не столько политический факт, сколько метафизическую перверсию.

То, чего ни один раб не осмелится сказать своему деспоту, - демократ говорит избирателям.

Тотальный бунт переполняет нас, прежде чем вылиться окончательным выступлением. Полное отвержение демократической доктрины является возможным островком для спасения человеческой свободы. В наше время бунт может быть только реакционен, иначе это просто лицемерный и дешевый фарс.

В демократии "человек принципа" тоже продается. Просто стОит он намного дороже.

Демократ убежден, что быть правым - это орать в самом большом хоре.

В руках демократа свобода есть не что иное, как фомка для взламывания последнего замка.

Жизнь - мастерская иерархии. Смерть - демократка.