Одиссея в Израиле. День девятый. Рош а-Никра - Бен Гурион - Курумоч.
Ведь прощаемся мы не с людьми, не с местами,
И не в том, между нами, расставания суть.
Всякий раз мы прощаемся с нашими днями,
Что уже не вернуть ...
А. Макаревич.
Голос вьюгами помнит
Иерусалим.
Калинов мост.
Это удивительное ощущение - тусклый свет, за окнами в темноте шумит море. Тепло и влажно, на губах морская соль, песок в волосах. По углам - рюкзаки (так и хочется написать - усталые)). Но нет. Усталые люди. Сидят в кругу и говорят друг другу.
Если жизнь сконцентрировать и насытить событиями, она идет быстрее. Переживания тоже требуют усилий, а значит - влекут за собой усталость. Говорят, что при несчастной, пустой бессмысленной жизни дни текут чрезвычайно медленно, а годы бегут вихрем, незаметно. Такой парадокс.
Одиссея пролетела быстро, а ощущается огромно, как целая жизнь. Пусть лучше так.
После шеринга - вышли на террасу, моря не видно, лишь огни вдоль берега. Грустно. Обозначилось завершение.
Помню, как рулил на второй машине за Лешкой этой ночью. Сзади - автобус с участниками. Ехал он очень деликатно, по другой полосе, чтоб не слепить. Я думал, что в автобусе - так же живо, общаются, песни поют.
Но нет. Когда оставили машины у Лешкиного дома и зашли в автобус - все спят.
Залез на заднее сидение, проехали ночную Хайфу по центру. Уже очень узнаваемо, красиво, посмотрел по сторонам - спят. И я, незаметно для себя заснул в яркие сны последних дней.
- Бокер тов! Громко, пробуждающе.
Это уже аэропорт Бен Гурион, охранник на въезде заглядывает в автобус и смотрит на пассажиров.
Заходим.
Ловлю себя на суете, хочется скорее пройти регистрацию.
- Через полтора часа, сообщает Лешка. Спускаемся попить кофе. Садимся за стол, опять в круг. Только уже тихо.
Садясь, задеваю локтем чашку, проливаю кофе. Не свой, естественно. Вот она - спешка изнутри.
В секунду Славка появляется с кучей салфеток. Улажено. Пьем. Молчим.
В наушниках - Калинов мост. Иерусалим.
Лешка достает камеру. По слову каждому. Для будущего фильма.
Совершенно не помню, что говорил. Даже интересно.
Регистрация. Меня, назвавшегося старшим группы, отводит офицер для беседы. Все как обычно - надолго уходит по своим делам, долго говорит по телефону, долго инструктирует подошедшего сотрудника. Эти штуки я давно уже знаю, спокойно стою и жду.
- Вы были в ОАЭ.
- Да.
- Зачем.
- Отдыхал семьей.
- Какие места посещали в Израиле, как звали водителя автобуса и другие ожидаемые вопросы.
Потом - вопрос неожиданный.
- А что означает ваша фамилия - Исаев?
На секунду теряюсь. Хрен ее знает.
- Это в честь пророка Исайи, отвечаю.
Морщится, не понравилась шутка.
- Это что за люди.
- Мои друзья.
- ВСЕ??
- Да, все.
- И вы их всех знаете?
- Да - говорю полнейшую правду. Знаю.
Отводит Славку, задает те же вопросы, сверяет. Все совпадает, кроме имени шофера. Он назвал того, кто вез в первый день. Я - в последний.
После прокатывания багажа через машину, на ручной досмотр рюкзака отправляют только меня. Дошутился.
Но все проходит быстро. Берем посадочные талоны. Идем на паспортный контроль.
Тут прощаться с Лешкой. Обнимаю без особой тоски, знаю - скоро увидимся. Вообще, не расстояние определяет частоту встреч, точно.
Кто-то говорит - ему тяжелее всех, мы то - дальше вместе полетим..
Зона дюти фри. Расползаемся по магазинам. Пакеты, подарки. Лада плачет. Обнимаемся.
И вот летим. И где-то там, высоко над землей, после еды и кофе, во время поверхностной дремоты и проходит та самая граница завершения. Садимся хорошо, почти не вздрагиваю.
В Курумоче прощаемся как-то стремительно: долгие проводы - лишние слезы.
Московское шоссе, мех завод, ташкентская. Вот и дома.
Я понимаю, что это были 16 Одиссей для 16 путешественников. Разных по переживанию событий. Но встречаю участников сейчас, обсуждаем, вспоминаем - для всех - очень значимо получилось. Всех, как Георгич говорил, "торкнуло".
Ну и слава Богу. Или, как пишут в Израиле - БГу, так принято.
Явно не без Его участия состоялась эта первая Израильская Одиссея, нами состоялась.
Нами и не забудется. Мной - точно. Честное Лосиное.