Возвращение
Наша бабушка - специалист по выращиванию целеустремленных мальчиков. Магистр! Профессор! Академик! Почему я так думаю - это будет ясно из текста, а пока немного о том, как мы возвращались с Севера домой.
Между двумя ясными летними днями выдался один дождливый, грозовой и ветреный. Как раз на этот день и выпали нам дальняя дорога с пустыми хлопотами. Дождь с грозой гнались за нашей машиной все 700 км. Ну, ладно - не 700 - 650 км: в Ярославле я заблудилась в трех соснах, поэтому округляю в большую сторону.
Пока мы обнимались на прощанье с друзьями в Ферапонтово, дождик еще прикидывался тихоней и смирно капал нам под дворники.
В Вологде впервые ливануло и бабахнуло как следует. Шоссе мгновенно запузырилось, а припаркованные у дороги машины взвыли со страху.
В Ярославле полыхнуло так, что я промахнула поворот на Москву, а навигатор сошел с ума и принялся горячо меня уверять, что к Москве проще всего подобраться через Архангельск.
До Ростова нас провожала черная туча с синими прожилками, отороченная по бокам жгучими молниями и разбрасывающая по сторонам разноцветные блестки, как волшебный шар на дискотеке 80-х.
В Ростове мы временно сошли с маршрута: Петя скакал по пластиковым горкам в любимом придорожном кафе, а я в это время под шумок заказывала ему нелюбимый, но полезный детям супчик. Тут туча, окончательно убедившись, что мы утратили бдительность, наконец-то перестала забавляться и взялась за дело крепко и всерьез: в семь часов вечера внезапно сделалось темно как ночью, а дождь превратился в тропический ливень.
Служительница кафе, с которой мы доселе мирно коротали время за сравнительным анализом погоды за неделю в Ростове и Ферапонтово, услышав, что нам еще предстоит добираться до Москвы, принялась меня утешать: "Такой дождь обычно не бывает надолго - скоро выльется".
Я не поверила - и правильно сделала: дождь даже и не думал выливаться, наоборот - тьма все сгущалась, а от горячего асфальта валил густой пар. От Переяславля мы уже плыли в полном мраке: декорация представляла собой клубы душных испарений, огромные грязные лужи плюс Ниагарский водопад сверху - все это великолепие время от времени оживлялось зловещими зарницами вполнеба и ослепляющими фарами встречных большегрузных фур. Пару раз я останавливалась и съезжала на обочину, пытаясь понять, где же, собственно, находится та самая дорога по которой нам надлежит ехать. В районе Сергиева Посада Бог услышал мои молитвы и послал нам неказистую с виду, но ярко освещенную сзади канистру на колесах, водитель которой строго соблюдал скоростной режим и, видимо, хорошо понимал, куда едет, а также различал среди брызг и испарений дорожные знаки. За этой самой канистрой мы и пилили почти до самой Москвы: тут я даже немного расслабилась и перестала через каждые пять минут восклицать: Боже мой, да где же тут дорога?!
Въезд в Москву сопровождался ударами молний и представлял собой сплошную полосу препятствий: все, что можно было разрыть - разрыто, все, что можно перекрыть - перекрыто, все, что можно сузить - обужено до невозможности; тут и там красуются знаки "ремонтные работы"... И все же мы прорвались в Москву - уж очень хотелось нам поскорее плюхнуться в кровать.
Вот уже гигантский рабочий с могучей колхозницей на миг открылись посреди дождя; промелькнуло в потоках воды и света Садовое кольцо, также раскопанное вдоль и поперек, ...
Ехали мы часов 12 против моих обычных десяти. Все это время Петя вел себя, не побоюсь этого слова, просто идеально: не капризничал, не просил пить, есть или писать; развлекал меня песнями собственного сочинения и восхищался композициями группы Queen - словом, поддерживал маму, как мог.
И вот завершающий аккорд - мы, наконец-то, подкатываем к родному подъезду: ночь, дождь не унимается, а посреди всего этого мокрого безобразия под зонтиком в горошек стоит и улыбается наша бабушка.
Бабушкин подвиг я в полной мере оценила только на следующий день, когда оказалось, что мои ключи от квартиры остались в сумке, которая покоилась на самом дне загруженного под завязку багажника - то-то весело было бы под проливным дождем разбирать завалы из бутылок с Кирилловским лимонадом, ботинок, штанов и курток.
А пока что решено было взять из машины только самое необходимое: ребенка, бумажного змея-птеродактиля на палке родом из деревни Дьяконовское и ноутбук. Все это я передала на попечение бабушки; проследила, как все трое: старушка, внук и змей скрылись за дверью подъезда, и только потом отправилась на поиски места для парковки.
Примерно через полчаса вползаю тихонько домой, мечтая о мягкой кровати и предвкушая мирное зрелище: Петя, умытый и напившийся чаю, крепко спит, а рядом на часах стоит птеродактиль.
На часах половина первого ночи. Отворяю дверь и слышу монотонный бабушкин голос: "А теперь быстренько сосчитай мне, сколько будет от одиннадцати отнять четыре?!"
Петя, который давно уже перевел голову в спящий режим, смотрит на бабушку безмятежно и ласково.
- К пяти прибавить шесть? От восьми отнять семь?
На все вопросы мальчик отвечает доброй, понимающей улыбкой.
Видно, что по бабушке он соскучился и только это заставляет его удерживать глаза в положении "открыто".
Разгоняю всех по кроватям, сама еле доползаю до подушки, мгновенно проваливаюсь в нее...
И к утру уже снится мне, будто на следующий день, то бишь сегодня, я должна сдавать экзамен по высшей математике - и ничегошеньки при этом не знаю, ни единого билета. И в то же время перед глазами все что-то мелькает, и во сне я все еду и еду по мокрой и темной дороге. Просыпаюсь в холодном поту - из-за стенки слышится бодрый утренний бабушкин голос: "Пять плюс три. Семь и четыре. От восьми отними два".
Снова крепко засыпаю. Выныриваю: бабушка с внуком пишут диктант. "Каникулы кончаются. Скоро в школу", - громко, с непередаваемыми модуляциями в голосе выводит бабушка.
На этом месте я таки проснулась и уже окончательно и бесповоротно приехала.
Тучи наступают
Между двумя ясными летними днями выдался один дождливый, грозовой и ветреный. Как раз на этот день и выпали нам дальняя дорога с пустыми хлопотами. Дождь с грозой гнались за нашей машиной все 700 км. Ну, ладно - не 700 - 650 км: в Ярославле я заблудилась в трех соснах, поэтому округляю в большую сторону.
Пока мы обнимались на прощанье с друзьями в Ферапонтово, дождик еще прикидывался тихоней и смирно капал нам под дворники.
В Вологде впервые ливануло и бабахнуло как следует. Шоссе мгновенно запузырилось, а припаркованные у дороги машины взвыли со страху.
В Ярославле полыхнуло так, что я промахнула поворот на Москву, а навигатор сошел с ума и принялся горячо меня уверять, что к Москве проще всего подобраться через Архангельск.
До Ростова нас провожала черная туча с синими прожилками, отороченная по бокам жгучими молниями и разбрасывающая по сторонам разноцветные блестки, как волшебный шар на дискотеке 80-х.
В Ростове мы временно сошли с маршрута: Петя скакал по пластиковым горкам в любимом придорожном кафе, а я в это время под шумок заказывала ему нелюбимый, но полезный детям супчик. Тут туча, окончательно убедившись, что мы утратили бдительность, наконец-то перестала забавляться и взялась за дело крепко и всерьез: в семь часов вечера внезапно сделалось темно как ночью, а дождь превратился в тропический ливень.
Служительница кафе, с которой мы доселе мирно коротали время за сравнительным анализом погоды за неделю в Ростове и Ферапонтово, услышав, что нам еще предстоит добираться до Москвы, принялась меня утешать: "Такой дождь обычно не бывает надолго - скоро выльется".
Я не поверила - и правильно сделала: дождь даже и не думал выливаться, наоборот - тьма все сгущалась, а от горячего асфальта валил густой пар. От Переяславля мы уже плыли в полном мраке: декорация представляла собой клубы душных испарений, огромные грязные лужи плюс Ниагарский водопад сверху - все это великолепие время от времени оживлялось зловещими зарницами вполнеба и ослепляющими фарами встречных большегрузных фур. Пару раз я останавливалась и съезжала на обочину, пытаясь понять, где же, собственно, находится та самая дорога по которой нам надлежит ехать. В районе Сергиева Посада Бог услышал мои молитвы и послал нам неказистую с виду, но ярко освещенную сзади канистру на колесах, водитель которой строго соблюдал скоростной режим и, видимо, хорошо понимал, куда едет, а также различал среди брызг и испарений дорожные знаки. За этой самой канистрой мы и пилили почти до самой Москвы: тут я даже немного расслабилась и перестала через каждые пять минут восклицать: Боже мой, да где же тут дорога?!
Въезд в Москву сопровождался ударами молний и представлял собой сплошную полосу препятствий: все, что можно было разрыть - разрыто, все, что можно перекрыть - перекрыто, все, что можно сузить - обужено до невозможности; тут и там красуются знаки "ремонтные работы"... И все же мы прорвались в Москву - уж очень хотелось нам поскорее плюхнуться в кровать.
Вот уже гигантский рабочий с могучей колхозницей на миг открылись посреди дождя; промелькнуло в потоках воды и света Садовое кольцо, также раскопанное вдоль и поперек, ...
Ехали мы часов 12 против моих обычных десяти. Все это время Петя вел себя, не побоюсь этого слова, просто идеально: не капризничал, не просил пить, есть или писать; развлекал меня песнями собственного сочинения и восхищался композициями группы Queen - словом, поддерживал маму, как мог.
И вот завершающий аккорд - мы, наконец-то, подкатываем к родному подъезду: ночь, дождь не унимается, а посреди всего этого мокрого безобразия под зонтиком в горошек стоит и улыбается наша бабушка.
Бабушкин подвиг я в полной мере оценила только на следующий день, когда оказалось, что мои ключи от квартиры остались в сумке, которая покоилась на самом дне загруженного под завязку багажника - то-то весело было бы под проливным дождем разбирать завалы из бутылок с Кирилловским лимонадом, ботинок, штанов и курток.
А пока что решено было взять из машины только самое необходимое: ребенка, бумажного змея-птеродактиля на палке родом из деревни Дьяконовское и ноутбук. Все это я передала на попечение бабушки; проследила, как все трое: старушка, внук и змей скрылись за дверью подъезда, и только потом отправилась на поиски места для парковки.
Примерно через полчаса вползаю тихонько домой, мечтая о мягкой кровати и предвкушая мирное зрелище: Петя, умытый и напившийся чаю, крепко спит, а рядом на часах стоит птеродактиль.
На часах половина первого ночи. Отворяю дверь и слышу монотонный бабушкин голос: "А теперь быстренько сосчитай мне, сколько будет от одиннадцати отнять четыре?!"
Петя, который давно уже перевел голову в спящий режим, смотрит на бабушку безмятежно и ласково.
- К пяти прибавить шесть? От восьми отнять семь?
На все вопросы мальчик отвечает доброй, понимающей улыбкой.
Видно, что по бабушке он соскучился и только это заставляет его удерживать глаза в положении "открыто".
Разгоняю всех по кроватям, сама еле доползаю до подушки, мгновенно проваливаюсь в нее...
И к утру уже снится мне, будто на следующий день, то бишь сегодня, я должна сдавать экзамен по высшей математике - и ничегошеньки при этом не знаю, ни единого билета. И в то же время перед глазами все что-то мелькает, и во сне я все еду и еду по мокрой и темной дороге. Просыпаюсь в холодном поту - из-за стенки слышится бодрый утренний бабушкин голос: "Пять плюс три. Семь и четыре. От восьми отними два".
Снова крепко засыпаю. Выныриваю: бабушка с внуком пишут диктант. "Каникулы кончаются. Скоро в школу", - громко, с непередаваемыми модуляциями в голосе выводит бабушка.
На этом месте я таки проснулась и уже окончательно и бесповоротно приехала.
Тучи наступают