Чтобы дети не расставались с родителями
Специалисты центра семейного трудоустройства помогают мамам вернуть детей из детского дома. Но ему нужны средства.
Когда Лену лишили родительских прав, ей показалось - жизнь, которая последние годы стремительно неслась в пропасть, достигла своей цели. Полное дно. Иришку отдали в детский дом. Хороший детский дом вроде. Православный. Все такие милые и приветливые. Аж тошно. На их фоне Лена казалась себе еще более отвратительной. Они, конечно, лучше будут присматривать за Иришкой. У них вон и занятия, и концерты. Куда ей! А все-таки на душе было нестерпимо тошно.
Помотавшись пару месяцев по городу (нужно же было куда-то спрятать себя от этой тоски), Лена поняла: спрятаться некуда. Мысли об Иришке не давали покоя. «Запить» их не удавалось. Отодвинуть тоже. Случайно в кармане джинс нашлась скомканная бумажка, которую ей дали тогда, два месяца назад.
«Центр семейного устройства в Марфо-Мариинской обители милосердия». Звонить не хотелось. Страшно. И тошно. Нужно как-то просить, оправдываться, обещать… Но ничего не делать, просто продолжать жить было еще нестерпимее.
В обители Лену встретила Анна Валентиновна, представилась: «Я - социальный педагог». И стала говорить, так спокойно и внятно, так дружелюбно и вежливо, что через пять минут из Лениных глаз потекли слезы. Конечно, она не поверила, что ее и правда так рады здесь видеть. Но от таких теплых слов, слезы сами лились из ее глаз, будто камень, который лежал на ее душе, оказался не камнем, а куском льда, не выдержавшим первых лучей весеннего солнца.
А потом было много встреч. Много работы. Трудной. Иногда казалось: невозможной. Записаться в Школу трезвения. Найти работу. Она говорила: «Меня, наверное, и уборщицей не возьмут». Ей помогли составить резюме, пережить несколько отказов и не бросить начатое. И все это время рядом была Анна Валентиновна. Она будто прикрывала спину: не давала сбежать и страховала одновременно. Это она вдруг напомнила Ленке про ее высшее
образование («Когда это было! Где я и где мое образование!»). Она помогла разобраться в том, как именно искать в интернете вакансии.
И потом это Анна Валентиновна свидетельствовала в суде, что она, Лена то есть, находится в ремиссии, изменила свое поведение, образ жизни, отношение к воспитанию ребенка. Это к ней, Анне Валентиновне, Ленка бросилась на шею, когда услышала в суде «…восстановить в родительских правах».
Лена забрала Иришку. И еще много раз потом звонила Анне Валентиновне по разным поводам: то не могла наладить контакт с дочкой, то поругалась с начальником, то перестала верить в себя. А когда от Лены долго не было звонков, то Анна Валентиновна звонила ей сама: приглашала на праздники, предлагала продуктовую помощь от Обители, да и просто хотела услышать Ленин голос, понять, не появились ли в нем тревожные нотки.
В последний раз они созвонились под Новый год. У Лены был торжественный и слегка срывающийся голос. «Я уезжаю, Анна Валентиновна. Замуж выхожу. Он из Сургута, зовет к себе жить. Иришка вот хотела с девочками из детского дома попрощаться. Можно?» Потом Анне Валентиновне попадалось где-то в соцсетях изображение счастливого Ленкиного лица. Кажется, ее обнимали трое ребятишек. «Какая трепетная мама!» - подумала Анна Валентиновна.
Такие и подобные истории в Центре семейного устройства в Марфо Мариинской обители случаются регулярно. Центр работает и с кровными семьями, оказавшимися в трудной жизненной ситуации, и с приемными, предотвращает отказы от детей и возврат в госучреждения, проводит профессиональную подготовку потенциальных опекунов и усыновителей.
Но существует Центр исключительно на пожертвования. И, скажем, получит ли зарплату социальный педагог, тоже напрямую зависит от того, пожертвует ли кто-то на это деньги.
Если мы вместе с вами соберем 257 750 рублей, то полгода социальный педагог в Центре семейного устройства сможет спокойно работать, отдавая, как и раньше, все свое сердце нуждающимся семьям.
Когда Лену лишили родительских прав, ей показалось - жизнь, которая последние годы стремительно неслась в пропасть, достигла своей цели. Полное дно. Иришку отдали в детский дом. Хороший детский дом вроде. Православный. Все такие милые и приветливые. Аж тошно. На их фоне Лена казалась себе еще более отвратительной. Они, конечно, лучше будут присматривать за Иришкой. У них вон и занятия, и концерты. Куда ей! А все-таки на душе было нестерпимо тошно.
Помотавшись пару месяцев по городу (нужно же было куда-то спрятать себя от этой тоски), Лена поняла: спрятаться некуда. Мысли об Иришке не давали покоя. «Запить» их не удавалось. Отодвинуть тоже. Случайно в кармане джинс нашлась скомканная бумажка, которую ей дали тогда, два месяца назад.
«Центр семейного устройства в Марфо-Мариинской обители милосердия». Звонить не хотелось. Страшно. И тошно. Нужно как-то просить, оправдываться, обещать… Но ничего не делать, просто продолжать жить было еще нестерпимее.
В обители Лену встретила Анна Валентиновна, представилась: «Я - социальный педагог». И стала говорить, так спокойно и внятно, так дружелюбно и вежливо, что через пять минут из Лениных глаз потекли слезы. Конечно, она не поверила, что ее и правда так рады здесь видеть. Но от таких теплых слов, слезы сами лились из ее глаз, будто камень, который лежал на ее душе, оказался не камнем, а куском льда, не выдержавшим первых лучей весеннего солнца.
А потом было много встреч. Много работы. Трудной. Иногда казалось: невозможной. Записаться в Школу трезвения. Найти работу. Она говорила: «Меня, наверное, и уборщицей не возьмут». Ей помогли составить резюме, пережить несколько отказов и не бросить начатое. И все это время рядом была Анна Валентиновна. Она будто прикрывала спину: не давала сбежать и страховала одновременно. Это она вдруг напомнила Ленке про ее высшее
образование («Когда это было! Где я и где мое образование!»). Она помогла разобраться в том, как именно искать в интернете вакансии.
И потом это Анна Валентиновна свидетельствовала в суде, что она, Лена то есть, находится в ремиссии, изменила свое поведение, образ жизни, отношение к воспитанию ребенка. Это к ней, Анне Валентиновне, Ленка бросилась на шею, когда услышала в суде «…восстановить в родительских правах».
Лена забрала Иришку. И еще много раз потом звонила Анне Валентиновне по разным поводам: то не могла наладить контакт с дочкой, то поругалась с начальником, то перестала верить в себя. А когда от Лены долго не было звонков, то Анна Валентиновна звонила ей сама: приглашала на праздники, предлагала продуктовую помощь от Обители, да и просто хотела услышать Ленин голос, понять, не появились ли в нем тревожные нотки.
В последний раз они созвонились под Новый год. У Лены был торжественный и слегка срывающийся голос. «Я уезжаю, Анна Валентиновна. Замуж выхожу. Он из Сургута, зовет к себе жить. Иришка вот хотела с девочками из детского дома попрощаться. Можно?» Потом Анне Валентиновне попадалось где-то в соцсетях изображение счастливого Ленкиного лица. Кажется, ее обнимали трое ребятишек. «Какая трепетная мама!» - подумала Анна Валентиновна.
Такие и подобные истории в Центре семейного устройства в Марфо Мариинской обители случаются регулярно. Центр работает и с кровными семьями, оказавшимися в трудной жизненной ситуации, и с приемными, предотвращает отказы от детей и возврат в госучреждения, проводит профессиональную подготовку потенциальных опекунов и усыновителей.
Но существует Центр исключительно на пожертвования. И, скажем, получит ли зарплату социальный педагог, тоже напрямую зависит от того, пожертвует ли кто-то на это деньги.
Если мы вместе с вами соберем 257 750 рублей, то полгода социальный педагог в Центре семейного устройства сможет спокойно работать, отдавая, как и раньше, все свое сердце нуждающимся семьям.