Михаил Жванецкий: «Сегодня власть - своеобразный вид бизнеса»
Оригинал взят у vinolyub в Михаил Жванецкий: «Сегодня власть - своеобразный вид бизнеса»
Александр ЛЕВИТ, «ФАКТЫ» (Одесса)
Выступления Михаила Жванецкого моментально разбираются на цитаты. Сатирические произведения живого классика и патриарха юмора не раз становились сценариями короткометражек. Его миниатюры исполняли Аркадий Райкин, Сергей Юрский, Евгений Леонов, Роман Карцев и Виктор Ильченко. Собственные произведения Михал Михалыч читает со сцены в свойственной только ему ироничной манере. Как утверждают почитатели творчества народного артиста, его остроты вполне можно использовать в тестах по проверке IQ и личностного развития. Сам мэтр сказал в одной из своих миниатюр: «Юмор - это редкое состояние талантливого человека и талантливого времени, когда ты весел и умен одновременно. И ты весело открываешь законы, по которым ходят люди…»
- Михал Михалыч, каковы эти самые законы и как по ним работается сегодня?
- Мне не нравится слово «работаю». Я не работаю, а так… Балуюсь, иногда что-то пописываю. Исключительно от руки, никаких благ современной техники в виде компьютера, ноутбука или планшета. Как по мне, они отвлекают от мысли. Я навсегда запомнил высказывание моей мамочки: «Не сиди просто так - думай!» Вот я постоянно над чем-то либо о чем-то думаю. На своем родном, одесском, языке. Короче, английского не понимаю, образование - техническое, опыт - только жизненный, теорию сочинить не могу, правила некоторые - придумал. Мне не хватает такого моря всего!.. Кроме самого необходимого. Где его храню - никогда не расскажу (улыбается). Не пишется - покопаюсь в своих архивах. В них столько недописанного!
- Привыкли жить с размахом и с запасом заодно.
- В творчестве - безусловно, иначе не получается. Я не веду дневников, не пишу мемуары. Еще, бывает, что-нибудь услышишь «в массах». Ведь у меня ухо очень обостренное. Слух неважный, а ухо - обостренное, к тому же интуиция присутствует, а это - уже немало. С молодости фиксировал все: ситуации, шутки, сценки. Излитое на бумагу сначала читаю друзьям. За столом. Если не реагируют, не смеются, я… подливаю им спиртное и еще читаю. Чтобы не терпеть крупный провал в крупном городе, предпочитаю стартовать с мелких, где и провалы соответственно меньше.
- К какому разряду отнесете Одессу?
- Вне разрядов, вне рамок, вне конкуренции. Вы будете смеяться, но ответственнее всего для меня выступать в родной Одессе. Ведь здесь не шутят, здесь просто так мыслят и разговаривают. Попробуйте таких рассмешить. Нет одесского юмора, нет одесской литературы. Есть юмор, вызывающий смех, а есть шутки, вызывающие улыбку сострадания.
- Вы как-то сказали, что юмор - это спасение.
- Да, если он не насаждается насильно, в огромном количестве, без учета качества.
- Прямо, как у Райкина: «Мне платят не за какчество, а за коликчество…»
- Десятилетия минули, а как актуально! Только я был и остаюсь ярым противником этого самого «коликчества», которое, увы, наблюдается у нас и сейчас. Это не юмор. Это что-то такое чуть пониже. Я бы сказал так: не можешь брать за душу - бери ниже, там начинается печень. Не можешь брать за печень - бери еще ниже. И заканчивается эта шутка так: он забудет, что ты говорил, но не забудет, за что ты его брал.
Юмор хорош только непреднамеренный и непредсказуемый. Юмор - это не хохот. Юмор - это вспышка в темноте. Реакция на это - много вспышек в темноте. Я считаю, что настоящее искусство - это когда мурашки побежали по телу. Знаете, когда неожиданно для тебя и независимо от тебя вдруг побежали мурашки. В зрительном зале или где-то. Это значит, ты встретился с настоящим искусством, что-то в тебе откликнулось.
- В Одессе вам развернуться не давали. Из-за этого пришлось мигрировать?
- Несколько раз. Хотя поначалу все шло нормально. Без особых проблем поступил после школы в институт инженеров морского флота. Правда, мне сразу посоветовали не идти на «плавающие» факультеты - судоводительский или судомеханический. Для плавательной практики требовалась заграничная виза, а это - КГБ, партком, обком. С моей «пятой графой» равносильно смерти. Предупредили: «Держись берега». Окончил вуз по специальности «Инженер-механик подъемно-транспортного оборудования портов». Там же, на студенческой сцене, впервые начал исполнять свои миниатюры и монологи. После - годы непростой работы: сначала в Одесском морском торговом порту сменным механиком. Восемь лет погрузки-выгрузки, разъездов на автопогрузчике, сидения в пароходе, в трюме, в угле, когда видны только глаза и зубы. Там я мужал.
- Готовились к вояжу.
- Теперь можно сказать и так. В 1962-м во время гастролей в Одессе Ленинградского театра миниатюр состоялась встреча с главным сатириком страны Аркадием Райкиным. Он взял мои произведения, изучил, несколько поставил в своем театре и пригласил меня (два года спустя!) на должность завлита. Так случилась первая миграция - в Ленинград, где вместе с Райкиным поставили программу «Светофор», в которой впервые прозвучали миниатюры «Авас», «Дефицит», «Век техники». К счастью, это позади.
- Почему «к счастью»?
- Не потому, что это было плохо, а потому, что это было. Работать на шефа можно в молодые годы - в любом месте, не обязательно на эстраде. Не обязательно в СССР. Я работал на шефа, написал для него много хорошего, он прекрасно это исполнил. Отдельные вещи исполнял хуже, чем мог бы прочесть их я - он не всегда чувствовал специфику. Я ему очень благодарен за то, что, находясь на самой вершине, он подал мне руку. Еще - Роме Карцеву, Вите Ильченко. Работая в театре, написал более 300 миниатюр и монологов для Ромы Карцева и Вити Ильченко. Именно с ними в 1970 году вернулся в родной город и стартовал второй раз за жизнь, создав Одесский театр миниатюр. Вскоре к театру пришел успех, начались гастроли по стране. По авторским произведениям были поставлены спектакли «Птичий полет», «Политическое кабаре», «Моя Одесса», «Престарелый сорванец».
Известность пришла не в родном городе, а в Москве - в театре миниатюр (впоследствии «Эрмитаж»), куда пригласили в 1972 году. Помнится, годы спустя известные деятели искусств сознавались: «К твоим монологам трудно было остаться равнодушным». Я же, провинциальный одессит, рубил с плеча: «Возьмите в рамочку - и запомните на всю жизнь». Тогдашняя Москва отличалась многомиллионным населением, изобилием правительственных структур, а также театров, студий, других заведений. Так сказать, культуры. Потому там было проще затеряться, спрятаться от вездесущей цензуры.
- А еще много творческой интеллигенции, свезенной туда со всех уголков СССР.
- Нет, не верно - державы, которая была собрана пограничниками и, так сказать, перепоясана. После этой державы, распавшейся, несмотря на «опояску», появились самостоятельные новообразования. Они борются за то, чтобы стать государствами - Россия, Украина, Казахстан… Мы должны уважать и, в конечном итоге, полюбить это государство. Затем оно должно непременно полюбить нас - в ответ. Как в Одессе полюбили меня и назвали бульвар. На моем 75-летии мы набрали коньяка, водки, закуски и прямо со сцены замечательного Одесского оперного приехали туда, на Бульвар Жванецкого. Пили прямо на скамейке, потом я - под скамейкой. Напились вдрабадан! Помню, я буйствовал: «Буду здесь жить! Поставлю какую-то избушку, прямо на асфальте…» Где еще отыщешь бульвар своего имени? Не скрою, мне это безумно приятно. Главное, это случилось при моей жизни! Теперь я уже не должен гадать, что же будут делать после меня.
- На то она и родина.
- Вот когда оно, это самое государство, полюбит нас, это и будет родина! Три ступени: держава, государство, родина. Категорически не приемлю тех, кто работает патриотами. Когда гляжу на таких, сразу ловлю себя на мысли: они зомбированы - все мрачно и крайне серьезно. Это называется у них любовь к родине. Без юмора, более того, без секса. К такому патриотизму приводит неизменно одно - отсутствие самоиронии.
Раньше у нас была национальная идея - победа, сейчас - патриотизм. Мы в нем живем и им занимаемся. Это всегда нужно, это всегда должно быть в душах, это есть. Если президент говорит: «Надо», у меня своей идеи взамен этой нет. Я думаю, что президент эту идею как-то подхватил в результате того, что сейчас много военных расходов и много военных действий - и там, и тут. Сейчас идет борьба именно за то, чтобы выявить, кто патриот, а кто нет. Ну вот, значит, и будем бороться за то, чтобы все были патриотами…
- Вспоминается: «Украина и Россия - два куста смородины, пограничник охраняет родину от родины»…
- Когда б только пограничник! Границы, разграничения существовали всегда. Зачем больше, когда Москва всегда была и остается чем-то над, чем-то сверх… Ощутил это еще в совковые семидесятые, восьмидесятые.
Однажды меня пригласил в гости Юра Визбор, песни которого любили и любят все. Однако к тому времени его уже знали как Бормана из «Семнадцати мгновений весны». В квартире у него, как правило, собиралось немало друзей. Он играл на гитаре, пел, попросил, чтобы я что-то прочитал «из своего». Прочитал - все смеялись, шутили. В числе гостей у него были космонавты, но об этом я вспомнил позже, когда меня вдруг вызвали в Центр управления космическими полетами.
В то время космонавты Валерий Рюмин и Леонид Попов находились в длительном полете на орбитальном научно-исследовательском комплексе «Салют-6» - «Союз». Это был очередной рекорд длительности пребывания в космосе - 185 суток, во время которого основной экипаж принял четыре экспедиции посещения, в том числе три - международных. Привезли меня в Центр. Рюмин, плавая в невесомости, попросил: «Миша, прочти что-нибудь». Я оторопел: «Что читать?» Валерий сказал: «Да читай, что хочешь! Здесь, кроме нас двоих и ЦРУ, никто не услышит, а они, сам догадываешься, ни хрена не поймут…»
Я стал читать все: и собрание на ликероводочном заводе, и министр мясной и молочной промышленности, и самое остренькое. Успех среди них двоих был сногсшибательный (хорошо, что в невесомости находились). Когда они вернулись на землю, мы встретились, и ребята не могли забыть: «Миша, ты такое удовольствие, столько положительных эмоций нам доставил!» Здесь я возьми и скажи: «Знаете, я столько времени уже кручусь в Москве без прописки. Может быть, у вас есть возможность написать письмо «наверх»? Написали. Квартиру мне не дали, а вот прописку сделали. Жилищные вопросы довелось решать еще долго, но с тех пор я стал «столичным парнем».
Хотя признаюсь, больше и продуктивнее всего пишу в Одессе, летом. Потом - осенью, зимой и весной - выступаю с тем, что написал летом. Правда, должен признаться, это уже не та Одесса. Да, сегодня у нее прекрасный вид: функционируют роскошные магазины, ночные клубы, дискотеки, казино, рестораны. Все украшено, подкрашено, переоборудовано. Даже в чем-то напоминает декорации из картона и папье-маше, созданные в Голливуде для съемок очередного боевика. Видимо, со временем все будет заменяться на каменное, но пока - картонное.
Все будет, а вот тех людей, публики, неповторимой, ни с чем не сравнимой реакции, вероятнее всего, уже не будет. В сегодняшних залах очень не хватает той самой малооплачиваемой советской интеллигенции - она почти вся уехала. За достойной зарплатой. А еще тогда (порой оно сохранилось и сейчас), куда бы ты ни попал, всюду тебя судят. Каждое предприятие, учреждение - суд, райком - суд, жэк - и тот суд. Вот от этих «судов» и сбегали люди. Власть предержащие постоянно делали вид, что они не знают то, чего ты не знаешь. Сегодня власть - это своеобразный вид бизнеса.
- Извечный для всех находящихся на этой территории вопрос: «Что делать?»
- Сугубо мужской ответ: считать время по стрижкам, по книгам, если повезет - по женщинам. При рождении Бог каждому дарит часы. С одним условием: не заглядывай! Когда тебе вдруг напомнят, сколько уже отстучало, просто-напросто не мелочись. Ведь любая приличная цифирь состоит из нескольких составляющих. Лично я слежу только за первыми цифрами возраста. Остальные меня уже не интересуют. Живи! Надо будет, Бог покажет тебе часы.
Цитаты от Жванецкого
«То, что при демократии печатается, при диктатуре говорится. При диктатуре все боятся вопросов, при демократии - ответов. При диктатуре больше балета и анекдотов, при демократии - поездок и ограблений. При диктатуре могут прибить сверху, при демократии - снизу, при порядке - со всех сторон».
«Есть три пути развития: стоять на месте, лежать на месте и наш - лежать на правильном пути».
«Украинцы и грузины, как молодожены, хотят жить одни. А россияне, как родители, хотят жить с ними».
«Чиновник! Всегда помни, что ты взяточник! Тебе потом напомнят, но поздно будет… Бизнесмен, всегда помни, что ты мог тихо уехать из этой страны. Когда тебе об этом напомнят - хрен ты оттуда уедешь… Политик, всегда помни: наши люди пьют из чувства протеста. Как только пить перестанут, ты не спасешься!»
«Есть свидетельство о рождении. Есть свидетельство о смерти. А где свидетельство о жизни?»
«Если на одну чашу весов положить случайные связи, а на другую - хороший коньяк, я бы выбрал… Постой, а зачем их класть на разные чаши?»
«Я был здоровым и думал: умру, когда захочу. А теперь понял: меня могут и не спросить».
«Когда уходит любимый человек, говорят: «Время лечит». Но когда оно вылечит - уйдет и время».
http://fakty.ua/print/213531
Александр ЛЕВИТ, «ФАКТЫ» (Одесса)
Выступления Михаила Жванецкого моментально разбираются на цитаты. Сатирические произведения живого классика и патриарха юмора не раз становились сценариями короткометражек. Его миниатюры исполняли Аркадий Райкин, Сергей Юрский, Евгений Леонов, Роман Карцев и Виктор Ильченко. Собственные произведения Михал Михалыч читает со сцены в свойственной только ему ироничной манере. Как утверждают почитатели творчества народного артиста, его остроты вполне можно использовать в тестах по проверке IQ и личностного развития. Сам мэтр сказал в одной из своих миниатюр: «Юмор - это редкое состояние талантливого человека и талантливого времени, когда ты весел и умен одновременно. И ты весело открываешь законы, по которым ходят люди…»
- Михал Михалыч, каковы эти самые законы и как по ним работается сегодня?
- Мне не нравится слово «работаю». Я не работаю, а так… Балуюсь, иногда что-то пописываю. Исключительно от руки, никаких благ современной техники в виде компьютера, ноутбука или планшета. Как по мне, они отвлекают от мысли. Я навсегда запомнил высказывание моей мамочки: «Не сиди просто так - думай!» Вот я постоянно над чем-то либо о чем-то думаю. На своем родном, одесском, языке. Короче, английского не понимаю, образование - техническое, опыт - только жизненный, теорию сочинить не могу, правила некоторые - придумал. Мне не хватает такого моря всего!.. Кроме самого необходимого. Где его храню - никогда не расскажу (улыбается). Не пишется - покопаюсь в своих архивах. В них столько недописанного!
- Привыкли жить с размахом и с запасом заодно.
- В творчестве - безусловно, иначе не получается. Я не веду дневников, не пишу мемуары. Еще, бывает, что-нибудь услышишь «в массах». Ведь у меня ухо очень обостренное. Слух неважный, а ухо - обостренное, к тому же интуиция присутствует, а это - уже немало. С молодости фиксировал все: ситуации, шутки, сценки. Излитое на бумагу сначала читаю друзьям. За столом. Если не реагируют, не смеются, я… подливаю им спиртное и еще читаю. Чтобы не терпеть крупный провал в крупном городе, предпочитаю стартовать с мелких, где и провалы соответственно меньше.
- К какому разряду отнесете Одессу?
- Вне разрядов, вне рамок, вне конкуренции. Вы будете смеяться, но ответственнее всего для меня выступать в родной Одессе. Ведь здесь не шутят, здесь просто так мыслят и разговаривают. Попробуйте таких рассмешить. Нет одесского юмора, нет одесской литературы. Есть юмор, вызывающий смех, а есть шутки, вызывающие улыбку сострадания.
- Вы как-то сказали, что юмор - это спасение.
- Да, если он не насаждается насильно, в огромном количестве, без учета качества.
- Прямо, как у Райкина: «Мне платят не за какчество, а за коликчество…»
- Десятилетия минули, а как актуально! Только я был и остаюсь ярым противником этого самого «коликчества», которое, увы, наблюдается у нас и сейчас. Это не юмор. Это что-то такое чуть пониже. Я бы сказал так: не можешь брать за душу - бери ниже, там начинается печень. Не можешь брать за печень - бери еще ниже. И заканчивается эта шутка так: он забудет, что ты говорил, но не забудет, за что ты его брал.
Юмор хорош только непреднамеренный и непредсказуемый. Юмор - это не хохот. Юмор - это вспышка в темноте. Реакция на это - много вспышек в темноте. Я считаю, что настоящее искусство - это когда мурашки побежали по телу. Знаете, когда неожиданно для тебя и независимо от тебя вдруг побежали мурашки. В зрительном зале или где-то. Это значит, ты встретился с настоящим искусством, что-то в тебе откликнулось.
- В Одессе вам развернуться не давали. Из-за этого пришлось мигрировать?
- Несколько раз. Хотя поначалу все шло нормально. Без особых проблем поступил после школы в институт инженеров морского флота. Правда, мне сразу посоветовали не идти на «плавающие» факультеты - судоводительский или судомеханический. Для плавательной практики требовалась заграничная виза, а это - КГБ, партком, обком. С моей «пятой графой» равносильно смерти. Предупредили: «Держись берега». Окончил вуз по специальности «Инженер-механик подъемно-транспортного оборудования портов». Там же, на студенческой сцене, впервые начал исполнять свои миниатюры и монологи. После - годы непростой работы: сначала в Одесском морском торговом порту сменным механиком. Восемь лет погрузки-выгрузки, разъездов на автопогрузчике, сидения в пароходе, в трюме, в угле, когда видны только глаза и зубы. Там я мужал.
- Готовились к вояжу.
- Теперь можно сказать и так. В 1962-м во время гастролей в Одессе Ленинградского театра миниатюр состоялась встреча с главным сатириком страны Аркадием Райкиным. Он взял мои произведения, изучил, несколько поставил в своем театре и пригласил меня (два года спустя!) на должность завлита. Так случилась первая миграция - в Ленинград, где вместе с Райкиным поставили программу «Светофор», в которой впервые прозвучали миниатюры «Авас», «Дефицит», «Век техники». К счастью, это позади.
- Почему «к счастью»?
- Не потому, что это было плохо, а потому, что это было. Работать на шефа можно в молодые годы - в любом месте, не обязательно на эстраде. Не обязательно в СССР. Я работал на шефа, написал для него много хорошего, он прекрасно это исполнил. Отдельные вещи исполнял хуже, чем мог бы прочесть их я - он не всегда чувствовал специфику. Я ему очень благодарен за то, что, находясь на самой вершине, он подал мне руку. Еще - Роме Карцеву, Вите Ильченко. Работая в театре, написал более 300 миниатюр и монологов для Ромы Карцева и Вити Ильченко. Именно с ними в 1970 году вернулся в родной город и стартовал второй раз за жизнь, создав Одесский театр миниатюр. Вскоре к театру пришел успех, начались гастроли по стране. По авторским произведениям были поставлены спектакли «Птичий полет», «Политическое кабаре», «Моя Одесса», «Престарелый сорванец».
Известность пришла не в родном городе, а в Москве - в театре миниатюр (впоследствии «Эрмитаж»), куда пригласили в 1972 году. Помнится, годы спустя известные деятели искусств сознавались: «К твоим монологам трудно было остаться равнодушным». Я же, провинциальный одессит, рубил с плеча: «Возьмите в рамочку - и запомните на всю жизнь». Тогдашняя Москва отличалась многомиллионным населением, изобилием правительственных структур, а также театров, студий, других заведений. Так сказать, культуры. Потому там было проще затеряться, спрятаться от вездесущей цензуры.
- А еще много творческой интеллигенции, свезенной туда со всех уголков СССР.
- Нет, не верно - державы, которая была собрана пограничниками и, так сказать, перепоясана. После этой державы, распавшейся, несмотря на «опояску», появились самостоятельные новообразования. Они борются за то, чтобы стать государствами - Россия, Украина, Казахстан… Мы должны уважать и, в конечном итоге, полюбить это государство. Затем оно должно непременно полюбить нас - в ответ. Как в Одессе полюбили меня и назвали бульвар. На моем 75-летии мы набрали коньяка, водки, закуски и прямо со сцены замечательного Одесского оперного приехали туда, на Бульвар Жванецкого. Пили прямо на скамейке, потом я - под скамейкой. Напились вдрабадан! Помню, я буйствовал: «Буду здесь жить! Поставлю какую-то избушку, прямо на асфальте…» Где еще отыщешь бульвар своего имени? Не скрою, мне это безумно приятно. Главное, это случилось при моей жизни! Теперь я уже не должен гадать, что же будут делать после меня.
- На то она и родина.
- Вот когда оно, это самое государство, полюбит нас, это и будет родина! Три ступени: держава, государство, родина. Категорически не приемлю тех, кто работает патриотами. Когда гляжу на таких, сразу ловлю себя на мысли: они зомбированы - все мрачно и крайне серьезно. Это называется у них любовь к родине. Без юмора, более того, без секса. К такому патриотизму приводит неизменно одно - отсутствие самоиронии.
Раньше у нас была национальная идея - победа, сейчас - патриотизм. Мы в нем живем и им занимаемся. Это всегда нужно, это всегда должно быть в душах, это есть. Если президент говорит: «Надо», у меня своей идеи взамен этой нет. Я думаю, что президент эту идею как-то подхватил в результате того, что сейчас много военных расходов и много военных действий - и там, и тут. Сейчас идет борьба именно за то, чтобы выявить, кто патриот, а кто нет. Ну вот, значит, и будем бороться за то, чтобы все были патриотами…
- Вспоминается: «Украина и Россия - два куста смородины, пограничник охраняет родину от родины»…
- Когда б только пограничник! Границы, разграничения существовали всегда. Зачем больше, когда Москва всегда была и остается чем-то над, чем-то сверх… Ощутил это еще в совковые семидесятые, восьмидесятые.
Однажды меня пригласил в гости Юра Визбор, песни которого любили и любят все. Однако к тому времени его уже знали как Бормана из «Семнадцати мгновений весны». В квартире у него, как правило, собиралось немало друзей. Он играл на гитаре, пел, попросил, чтобы я что-то прочитал «из своего». Прочитал - все смеялись, шутили. В числе гостей у него были космонавты, но об этом я вспомнил позже, когда меня вдруг вызвали в Центр управления космическими полетами.
В то время космонавты Валерий Рюмин и Леонид Попов находились в длительном полете на орбитальном научно-исследовательском комплексе «Салют-6» - «Союз». Это был очередной рекорд длительности пребывания в космосе - 185 суток, во время которого основной экипаж принял четыре экспедиции посещения, в том числе три - международных. Привезли меня в Центр. Рюмин, плавая в невесомости, попросил: «Миша, прочти что-нибудь». Я оторопел: «Что читать?» Валерий сказал: «Да читай, что хочешь! Здесь, кроме нас двоих и ЦРУ, никто не услышит, а они, сам догадываешься, ни хрена не поймут…»
Я стал читать все: и собрание на ликероводочном заводе, и министр мясной и молочной промышленности, и самое остренькое. Успех среди них двоих был сногсшибательный (хорошо, что в невесомости находились). Когда они вернулись на землю, мы встретились, и ребята не могли забыть: «Миша, ты такое удовольствие, столько положительных эмоций нам доставил!» Здесь я возьми и скажи: «Знаете, я столько времени уже кручусь в Москве без прописки. Может быть, у вас есть возможность написать письмо «наверх»? Написали. Квартиру мне не дали, а вот прописку сделали. Жилищные вопросы довелось решать еще долго, но с тех пор я стал «столичным парнем».
Хотя признаюсь, больше и продуктивнее всего пишу в Одессе, летом. Потом - осенью, зимой и весной - выступаю с тем, что написал летом. Правда, должен признаться, это уже не та Одесса. Да, сегодня у нее прекрасный вид: функционируют роскошные магазины, ночные клубы, дискотеки, казино, рестораны. Все украшено, подкрашено, переоборудовано. Даже в чем-то напоминает декорации из картона и папье-маше, созданные в Голливуде для съемок очередного боевика. Видимо, со временем все будет заменяться на каменное, но пока - картонное.
Все будет, а вот тех людей, публики, неповторимой, ни с чем не сравнимой реакции, вероятнее всего, уже не будет. В сегодняшних залах очень не хватает той самой малооплачиваемой советской интеллигенции - она почти вся уехала. За достойной зарплатой. А еще тогда (порой оно сохранилось и сейчас), куда бы ты ни попал, всюду тебя судят. Каждое предприятие, учреждение - суд, райком - суд, жэк - и тот суд. Вот от этих «судов» и сбегали люди. Власть предержащие постоянно делали вид, что они не знают то, чего ты не знаешь. Сегодня власть - это своеобразный вид бизнеса.
- Извечный для всех находящихся на этой территории вопрос: «Что делать?»
- Сугубо мужской ответ: считать время по стрижкам, по книгам, если повезет - по женщинам. При рождении Бог каждому дарит часы. С одним условием: не заглядывай! Когда тебе вдруг напомнят, сколько уже отстучало, просто-напросто не мелочись. Ведь любая приличная цифирь состоит из нескольких составляющих. Лично я слежу только за первыми цифрами возраста. Остальные меня уже не интересуют. Живи! Надо будет, Бог покажет тебе часы.
Цитаты от Жванецкого
«То, что при демократии печатается, при диктатуре говорится. При диктатуре все боятся вопросов, при демократии - ответов. При диктатуре больше балета и анекдотов, при демократии - поездок и ограблений. При диктатуре могут прибить сверху, при демократии - снизу, при порядке - со всех сторон».
«Есть три пути развития: стоять на месте, лежать на месте и наш - лежать на правильном пути».
«Украинцы и грузины, как молодожены, хотят жить одни. А россияне, как родители, хотят жить с ними».
«Чиновник! Всегда помни, что ты взяточник! Тебе потом напомнят, но поздно будет… Бизнесмен, всегда помни, что ты мог тихо уехать из этой страны. Когда тебе об этом напомнят - хрен ты оттуда уедешь… Политик, всегда помни: наши люди пьют из чувства протеста. Как только пить перестанут, ты не спасешься!»
«Есть свидетельство о рождении. Есть свидетельство о смерти. А где свидетельство о жизни?»
«Если на одну чашу весов положить случайные связи, а на другую - хороший коньяк, я бы выбрал… Постой, а зачем их класть на разные чаши?»
«Я был здоровым и думал: умру, когда захочу. А теперь понял: меня могут и не спросить».
«Когда уходит любимый человек, говорят: «Время лечит». Но когда оно вылечит - уйдет и время».
http://fakty.ua/print/213531