День Победы. Папа
Папа
Папа закончил школу на все пятёрки. Он вообще считал, что всё надо делать отлично - или вообще не затевать.
Шёл 1941 год.
Его призвали сразу после сдачи экзаменов. Сначала - короткие курсы сержантов-артиллеристов, и сразу на фронт.
Вот таким папа ушёл на фронт
Воевал он на Кольском полуострове. Это Карельский фронт, там враг не продвинулся совсем за всю войну. Но и нашим там было очень трудно. И в мирное время в Заполярье, чтобы просто выжить, надо многое знать и уметь, а уж в военное...
Война - это наука, а военные специалисты, изучавшие её, в большинстве своём были расстреляны или сидели в лагерях. Поэтому воевать было ещё труднее. Но я сейчас не об этом.
Приучились мальчики, сразу повзрослевшие, и вручную тащить тяжеленную гаубицу из болот, и снаряды, чушки по 50 кг., на руках подавать. И без горячей еды и без еды вообще в полярные морозы не помирать сразу. И узнали, что при цинге можно выкопать из-под твёрдого схватившегося снега прошлогодние кустики черники, хвою, варить в вёдрах и пить эту спасительную горечь.
И друзей терять. И выживать после ранений и контузий. И горькие, страшные письма получать из дома. И всему, что им выпало на долю на этой войне...
А это март 1942 года
Но - вопреки всему, отец уцелел. Двое их прошли рядом всю войну: его друг Дмитрий, командир орудия, и папа, наводчик, лучший наводчик батареи, о нём даже фронтовая газета писала. (Вы помните - всё делать отлично). Уцелели потому, как папа рассказывал, что только они двое не прятались в укрытие во время бомбёжки и обстрелов. Нарушая все правила. У них была такая примета, которую, кажется, ввёл в обиход Дмитрий, он был старше, опытнее и считал, что немцы избирательно бьют по укрытиям. Наверное, он был прав.
Кольский; Рыбачий; Норвегия.
Папа рассказывал, что, когда они освобождали Норвегию, с той стороны за своё освобождение героически бились бойцы Норвежского сопротивления, партизаны, и среди них был Тур Хейердал. (Поэтому книги Хейердала, вышедшие у нас, стояли на нашей полке. Они не были знакомы, но это был - свой).
После войны папа поступил в Архитектурный, закончил его и стал архитектором, как хотел всегда - создавать, а не разрушать. И даже успел поработать, не очень долго, но отлично, как всё, что он делал.
Умер папа в 1970 году. Сердце артиллериста часто не выдерживает, разрываются сосуды...
Лет через 7-8 после его смерти - я уже заканчивала школу, и брат был, кажется, в 7 классе - нам неожиданно позвонил папин знакомый, а потом и приехал. Мама его помнила, он приезжал когда-то к отцу. Звали его Игорь, Игорь Николаевич, это брат вспомнил, а мне казалось, что Иван. Но мой брат обычно лучше помнит.
Игорь жил в соседнем с папой дворе, и учился в параллельном классе. Из школы они двое попали на Карельский фронт, и, кажется, в ту же батарею - или в соседнюю, в общем, не очень далеко. Они не дружили особо, но - земляки, это всегда важно, а на фронте, наверное, особенно.
И рассказал он такую историю: как-то, когда было - нечастое - затишье, в его, Игоря, часть пришёл наш отец. Несколько километров шёл. Нашёл его там и, не успел Игорь удивиться и обрадоваться, без лишних разговоров дал ему по морде, так, прилично врезал. «За что?!!»
Отец объяснил: мама Игоря пришла к папиной маме в слезах: как твой? Пишет? А про моего не пишет? Жив ли, не знаю, писем нет давно...
Бабушка (как странно мне так называть ту, которую я не могу помнить, родители отца умерли рано) написала сыну на фронт - узнай, мол, как он там. И отец узнал, а узнав, ужасно разозлился. Врезал, чтобы дружок его запомнил, а потом понятно растолковал: как ты не думаешь о матери, она ждёт, а это, наверное, ещё труднее, чем нам здесь.
И Игорь запомнил, на всю жизнь. А наш отец заставил его при нём написать письмо матери, и с собой забрал, и пошёл с этим письмом обратно, к себе, и - для верности - отослал его сам.
Игорь, уже давно Игорь Николаевич, очень огорчился, что отца уже нет. Сказал, что болен, и хотел бы навестить места боёв. Его семья против, и никто с ним не поедет, а вот мы бы поехали, и он нам всё покажет, где они стояли, где шли бои...
Предложение это было неожиданным. Места там были непростыми для путешествия, машины ни у нас, ни у Игоря Николаевича не было, идти пешком - по болотам, вдали от жилья было слишком тяжело: мама после тяжелейшей работы в военное время ( да и после) очень плохо ходила, брат был ещё подростком, Игорь Николаевич сам сказал, что тяжело болен. И.Н. бодро говорил, что возьмёт с собой велосипед, и на нём мы повезём самый тяжёлый груз - рюкзаки, палатки...
Мы обещали подумать.
Больше Игорь Николаевич не звонил, и никто не подходил по оставленному им номеру телефона...
Но мысль воочию увидеть те места, где папа воевал и о которых иногда рассказывал - выбирая более-менее нестрашные моменты, со свойственным ему мягким юмором - осталась. И однажды мы с мамой и братом поехали туда, в туристическую поездку, ненадолго. А запомнили эти места - навсегда.
И, когда я выбирала темы для моей работы, тоже потянулась в те места, и моя любимая работа, изучение водорослей северных морей, прошла именно в заполярных рейсах, там, где воевал мой юный папа, и там он был как бы рядом со мной.
Потому что, сколько бы ни было лет тебе, и сколько бы лет назад не умерли твои любимые люди, их недостаёт всегда, всегда, всегда.
Папа, мы помним.
Папа закончил школу на все пятёрки. Он вообще считал, что всё надо делать отлично - или вообще не затевать.
Шёл 1941 год.
Его призвали сразу после сдачи экзаменов. Сначала - короткие курсы сержантов-артиллеристов, и сразу на фронт.
Вот таким папа ушёл на фронт
Воевал он на Кольском полуострове. Это Карельский фронт, там враг не продвинулся совсем за всю войну. Но и нашим там было очень трудно. И в мирное время в Заполярье, чтобы просто выжить, надо многое знать и уметь, а уж в военное...
Война - это наука, а военные специалисты, изучавшие её, в большинстве своём были расстреляны или сидели в лагерях. Поэтому воевать было ещё труднее. Но я сейчас не об этом.
Приучились мальчики, сразу повзрослевшие, и вручную тащить тяжеленную гаубицу из болот, и снаряды, чушки по 50 кг., на руках подавать. И без горячей еды и без еды вообще в полярные морозы не помирать сразу. И узнали, что при цинге можно выкопать из-под твёрдого схватившегося снега прошлогодние кустики черники, хвою, варить в вёдрах и пить эту спасительную горечь.
И друзей терять. И выживать после ранений и контузий. И горькие, страшные письма получать из дома. И всему, что им выпало на долю на этой войне...
А это март 1942 года
Но - вопреки всему, отец уцелел. Двое их прошли рядом всю войну: его друг Дмитрий, командир орудия, и папа, наводчик, лучший наводчик батареи, о нём даже фронтовая газета писала. (Вы помните - всё делать отлично). Уцелели потому, как папа рассказывал, что только они двое не прятались в укрытие во время бомбёжки и обстрелов. Нарушая все правила. У них была такая примета, которую, кажется, ввёл в обиход Дмитрий, он был старше, опытнее и считал, что немцы избирательно бьют по укрытиям. Наверное, он был прав.
Кольский; Рыбачий; Норвегия.
Папа рассказывал, что, когда они освобождали Норвегию, с той стороны за своё освобождение героически бились бойцы Норвежского сопротивления, партизаны, и среди них был Тур Хейердал. (Поэтому книги Хейердала, вышедшие у нас, стояли на нашей полке. Они не были знакомы, но это был - свой).
После войны папа поступил в Архитектурный, закончил его и стал архитектором, как хотел всегда - создавать, а не разрушать. И даже успел поработать, не очень долго, но отлично, как всё, что он делал.
Умер папа в 1970 году. Сердце артиллериста часто не выдерживает, разрываются сосуды...
Лет через 7-8 после его смерти - я уже заканчивала школу, и брат был, кажется, в 7 классе - нам неожиданно позвонил папин знакомый, а потом и приехал. Мама его помнила, он приезжал когда-то к отцу. Звали его Игорь, Игорь Николаевич, это брат вспомнил, а мне казалось, что Иван. Но мой брат обычно лучше помнит.
Игорь жил в соседнем с папой дворе, и учился в параллельном классе. Из школы они двое попали на Карельский фронт, и, кажется, в ту же батарею - или в соседнюю, в общем, не очень далеко. Они не дружили особо, но - земляки, это всегда важно, а на фронте, наверное, особенно.
И рассказал он такую историю: как-то, когда было - нечастое - затишье, в его, Игоря, часть пришёл наш отец. Несколько километров шёл. Нашёл его там и, не успел Игорь удивиться и обрадоваться, без лишних разговоров дал ему по морде, так, прилично врезал. «За что?!!»
Отец объяснил: мама Игоря пришла к папиной маме в слезах: как твой? Пишет? А про моего не пишет? Жив ли, не знаю, писем нет давно...
Бабушка (как странно мне так называть ту, которую я не могу помнить, родители отца умерли рано) написала сыну на фронт - узнай, мол, как он там. И отец узнал, а узнав, ужасно разозлился. Врезал, чтобы дружок его запомнил, а потом понятно растолковал: как ты не думаешь о матери, она ждёт, а это, наверное, ещё труднее, чем нам здесь.
И Игорь запомнил, на всю жизнь. А наш отец заставил его при нём написать письмо матери, и с собой забрал, и пошёл с этим письмом обратно, к себе, и - для верности - отослал его сам.
Игорь, уже давно Игорь Николаевич, очень огорчился, что отца уже нет. Сказал, что болен, и хотел бы навестить места боёв. Его семья против, и никто с ним не поедет, а вот мы бы поехали, и он нам всё покажет, где они стояли, где шли бои...
Предложение это было неожиданным. Места там были непростыми для путешествия, машины ни у нас, ни у Игоря Николаевича не было, идти пешком - по болотам, вдали от жилья было слишком тяжело: мама после тяжелейшей работы в военное время ( да и после) очень плохо ходила, брат был ещё подростком, Игорь Николаевич сам сказал, что тяжело болен. И.Н. бодро говорил, что возьмёт с собой велосипед, и на нём мы повезём самый тяжёлый груз - рюкзаки, палатки...
Мы обещали подумать.
Больше Игорь Николаевич не звонил, и никто не подходил по оставленному им номеру телефона...
Но мысль воочию увидеть те места, где папа воевал и о которых иногда рассказывал - выбирая более-менее нестрашные моменты, со свойственным ему мягким юмором - осталась. И однажды мы с мамой и братом поехали туда, в туристическую поездку, ненадолго. А запомнили эти места - навсегда.
И, когда я выбирала темы для моей работы, тоже потянулась в те места, и моя любимая работа, изучение водорослей северных морей, прошла именно в заполярных рейсах, там, где воевал мой юный папа, и там он был как бы рядом со мной.
Потому что, сколько бы ни было лет тебе, и сколько бы лет назад не умерли твои любимые люди, их недостаёт всегда, всегда, всегда.
Папа, мы помним.