«Узел дьявола» или запоздавшее правосудие от Эгояна.
«Узел дьявола» - попытка автора разобраться в одном нашумевшем в свое время криминальном деле. Фильм снят в стиле судебного расследования, судебного заседания, перемешанного с визуальными вставками реальных событий: пролога к случившейся трагедии, а также переживаний главного героя - сыщика, который работает на защиту (в исполнении Колина Фёрта).
Произошло ужасное, нечеловеческое событие - убито трое 8-ми-летних мальчиков. Они лишены жизни с особой жестокостью, и поэтому под подозрение попадают несколько местных оболтусов-сатанистов, которые, особо не таясь, вели свою чернокнижную деятельность в округе. Вот только кто эти ребята? Любители тяжелого рока и перевернутых распятий? хладнокровные убийцы? или жертвы стечения обстоятельств?
Тем более, что сначала стройное уголовное дело на поверку оказывается шито белыми нитками - слишком много несостыковок, нелепости и подгонки. Топорная работа американских копов по быстрому раскрытию преступления напоминает отечественную милицию-полицию. Во всем этом и стремится разобраться адвокат. Но по силам ли ему побороть косную машину правосудия, непредвзятых присяжных, настроение которых (а посему и решения) в основном зависит от глубины эмоций, полученных от вовремя показанных фотографий убитых, от неприязни к якобы причастным подросткам, сидящих на скамье подсудимых, в вину которым вменяется также и тяжелая музыка.
То, что фильм снят по реальным событиям, как правило, лишает в большинстве случаев историю внятного конца. Конец есть, но он не хеппи-эндовый. Мы можем понять мотивацию Атома Эгояна, побудившую его встать за режисерскую стойку. Несправедливость, явное соучастие близких погибших в трагедии, оккультизм плюс стиль судебного расследования - вот некоторые характерные штрихи фильма. Печальная музыка как реквием проходит сквозь весь фильм. И еще я поймал себя на мысли, что институт присяжных, порой случайных людей, держится на эмоциях, а эмоции - вещь непостоянная, поэтому часто грешит ошибочностью.
Сам фильм снят интересно, хотя стиль фильма-суда, фильма-реконструкции - он как бы ограничен сам по себе. Но режисер сделал все, чтобы избежать заторможености рассказа: это динамичное повествование, в котором постоянно присутствует недосказанность, вопрос без ответа, который ведет за собой зрителя, поначалу введенного в заблуждение, прямолинейность действия, вектор которого постепенно сменяется с обвинительного на оправдательный.
Произошло ужасное, нечеловеческое событие - убито трое 8-ми-летних мальчиков. Они лишены жизни с особой жестокостью, и поэтому под подозрение попадают несколько местных оболтусов-сатанистов, которые, особо не таясь, вели свою чернокнижную деятельность в округе. Вот только кто эти ребята? Любители тяжелого рока и перевернутых распятий? хладнокровные убийцы? или жертвы стечения обстоятельств?
Тем более, что сначала стройное уголовное дело на поверку оказывается шито белыми нитками - слишком много несостыковок, нелепости и подгонки. Топорная работа американских копов по быстрому раскрытию преступления напоминает отечественную милицию-полицию. Во всем этом и стремится разобраться адвокат. Но по силам ли ему побороть косную машину правосудия, непредвзятых присяжных, настроение которых (а посему и решения) в основном зависит от глубины эмоций, полученных от вовремя показанных фотографий убитых, от неприязни к якобы причастным подросткам, сидящих на скамье подсудимых, в вину которым вменяется также и тяжелая музыка.
То, что фильм снят по реальным событиям, как правило, лишает в большинстве случаев историю внятного конца. Конец есть, но он не хеппи-эндовый. Мы можем понять мотивацию Атома Эгояна, побудившую его встать за режисерскую стойку. Несправедливость, явное соучастие близких погибших в трагедии, оккультизм плюс стиль судебного расследования - вот некоторые характерные штрихи фильма. Печальная музыка как реквием проходит сквозь весь фильм. И еще я поймал себя на мысли, что институт присяжных, порой случайных людей, держится на эмоциях, а эмоции - вещь непостоянная, поэтому часто грешит ошибочностью.
Сам фильм снят интересно, хотя стиль фильма-суда, фильма-реконструкции - он как бы ограничен сам по себе. Но режисер сделал все, чтобы избежать заторможености рассказа: это динамичное повествование, в котором постоянно присутствует недосказанность, вопрос без ответа, который ведет за собой зрителя, поначалу введенного в заблуждение, прямолинейность действия, вектор которого постепенно сменяется с обвинительного на оправдательный.