Странная женщина. Постановщик Юлий Райзман. 1977 год.
Юрий Нагибин писал о спектакле 40-го года "Город на заре": "В спектакле звучали человеческие ноты, в непременную, как бы основополагающую ложь было упаковано немало истинной жизни и поэзии."
Основополагающее вранье - такой же закон жанра советского киноискусства, как три единства в классицизме. Не многим авторам удавалось обходить "законы" и при этом снимать не "в стол".
Упаковка должна была быть советской. В ней могло быть спрятано хорошее кино, не сильно испорченное пропагандистской оберткой.
По законам этого жанра позволялось анализировать: какие черты жизни соответствуют - какие противоречат социалистическому строю и идеологии. Хорош ли сам этот строй - так ставить вопрос было нельзя, это было табу и переход границ.
Поэтому общественные явления должны были быть достаточно выглажены и, как следствие, достаточно искажены, чтобы самим своим фактом не подорвать основы.
В "Гараже", где подрыв основ и нарушение жанровых законов как раз происходит, Малаева говорит: "Я предлагаю жить по демократическим советским принципам", - смех в зале. Сын Милосердова называет ее белой вороной не потому что она честна, а потому что она единственная из участников шабаша верит в то, что советские принципы - демократические. "Оказывается, белые вороны еще существуют". - "Это большая редкость, но, по счастью, у нас есть". По советским трем единствам все общество должно состоять из белых ворон.
В фильме "Странная женщина" показанные несоответствия советским принципам, как клубок, потянули за собой и сами принципы.
В 60-е-70-е было распространено такое мнение: постель без любви, а главное - постель в браке без любви - это аморально (слова "секс" тогда не было). Появилась эта неформальная нравственная норма в среде диссидентов в ответ на разборки неверных мужей на партсобраниях и в товарищеских судах. Мнение спорное ( у любви бывают кризисы, расцветы, упадки), но перегиб появляется в ответ на перегиб.
В отношениях главной героини с мужем любви давно нет. Женя - юрист. Для нее "за каждой нормой закона стоит нравственная норма", а за замужним статусом должны стоять любовь и взаимопонимание. Она решает уйти от мужа, в том числе и потому что полюбила другого. Ее супругу Андрею, дипломату, важно формальное сохранение семьи, он такой догматик-консерватор: "Как ты все это объяснишь людям?" Он не хочет выходить из-за этой семейной ширмы.
Женя уходит из этого дипломатского домостроя к Николаю Андрианову. Николай - ученый, человек широких взглядов, можно сказать, прогрессист. Он, в отличие от Андрея, вообще не сторонник брака в отношениях мужчины и женщины. К Жене Николай неравнодушен, но на союз с ней смотрит как на временное равноправное партнерство. Взаимовыгодное. Тем не менее, он опасается прослыть непорядочным и готов жениться на Жене, узнав, что она ушла от мужа. Видимо, помня про товарищеские суды и зависимость карьеры от репутации. "Как ты решишь, так и будет." Общественного мнения этот прогрессивный человек боится так же, как и муж-ретроград Андрей.
Теперь Женя понимает, что в обоих альянсах нет любви. Если там - дипломатский домострой, то здесь - рациональное партнерство новейшей модификации. И Женя уезжает к родным, на родину, в Караевск.
В фильме есть еще один смысловой пласт, который прячется за личными отношениями дипломатской четы. Женя едет в Берлин с мужем и там с живым интересом рассматривает памятники прошедшей войны. Женя искренне патриотична. Ее патриотизм - глубокое чувство, и для нее не только семья, но и весь исторический опыт основан на чувствах. Иначе идеология не имеет под собой человеческой основы. Для мужа Жени семья - пустая упаковка, это норма для него. Напрашивается предположение, что для него и за советской доктриной не стоит никаких чувств, и идеология является лишь формой без содержания. Это как раз типично было для советских людей 70-х, они не были патриотами, они были зомби. Здесь клубок вытянул и сами основы советской жизни, но, справедливости ради тут же перестал разматываться дальше. Фильм несколько раз переводит стрелки с частной жизни в мировоззренческую плоскость, расширяя содержание и размышляя о будущем.
На вокзале, с которого Женя уезжает в Караевск, между людьми в зале ожидания опять заходит речь о войне. "...мы ни на кого нападать не собираемся, а они на нас не посмеют..." Только когда Женя была в Берлине - это были воспоминания о прошедшей войне, а на вокзале - мысли о будущей. Фильм постоянно ходит вокруг этой темы. Возможно, потому что война начинается от недостатка человечности, основанной на чувствах. Не случайно Андрей - дипломат, а Николай - ученый. Наука слишком рациональна и технократична, а идеология слишком суха без человечности.
По закону победы добра над злом Женя все-таки нашла в Караевске такого же, как она сама, идеалиста, который верит, что советские принципы - демократические. Юра, как и Женя, относится к целой прослойке порядочных советских людей-нонконформистов, лишенных информации и поэтому просто не знающих других обоснований всему высокому, кроме Октябрьской революции и советской истории. Пропаганда била градами по мозгам, обстрелянный мозг не мог допустить альтернативу. Ученые и дипломаты были в этом смысле гораздо циничнее и информированнее. Но они были конформистами. Чувства Юры - это не создание видимости, не поиск удобного партнера, это просто любовь. Женя счастлива и готова ответить взаимностью, но к ней приезжает сын. После его разговора с матерью зритель понимает, что из ее сына вырос мажор. Через пару лет он будет учиться в "папином институте" ( вероятно, в абсолютно блатном в советское время МГИМО), папа будет использован как ресурс. Сынок презирает людей, такого ресурса не имеющих, и главное - ему совсем неинтересны чужие чувства, он их просто понимает и использует в своих интересах. У него как будто прививка от сочувствия.
Женя уезжает в Москву "спасать сына". Но как она собирается его спасать? Затянуть из Москвы в провинцию, из дипломатов в инженеры, из мажора-наследника сделать интеллигента-неформала, кем она сама по сути является? Тут смысловая стрелка поворачивается, и зритель задается вопросом: в чем причина разногласий Жени с дипломатом? Может быть, ей не нравится именно несоответствие выученных в школе идеалов реальному захвату людьми социальных положений и жизненных благ? В этих захватах нет ни чувств, ни жизни, ни нравственной жизни, а есть преимущества клана, принадлежность к которому определяет судьбу. Фильм молчит об этом, лишь делает легкий, но точный намек-акцент. Возможно, весь фильм - попытка авторов объяснить родственно-клановую иерархию и сонное отношение к советским святыням - "боязнью больших чувств", пренебрежением к чувствам. Неудачная попытка наглухо закрыть любовью проблемы отнюдь не романтического свойства. Но уши торчат, возможно, умышленно.
Фильм кончается хорошо. Юра уезжает за Женей в Москву в другом вагоне того же поезда. Он готов не отказаться от мытарств и мучений, которые гарантированно принесет ему его любовь. С точки зрения бывших мужчин главной героини Женя неудобный партнер для него. Но Юра не хочет заместить неподходящую любовь добротной суррогатной заменой, как это сделал Андрианов. Юра значительно моложе Жени, и это не случайно - любовь не старомодна.