Мечтатели. Бернардо Бертолуччи, 2003
«Мечтателями» одни восхищаются, другие называют «порнографией». Первые, как правило, считают вторых ханжами. Я, пожалуй, не сказала бы так. Просто потому что среди моих знакомых есть люди - далеко не ханжи, которым, тем не менее, я бы не советовала просмотр.
Стоит ли смотреть?
Прежде чем порекомендовать «Мечтателей» незнакомому человеку, я задала бы один вопрос: есть ли для вас в сексе некие абсолютные запреты, то, что нельзя-потому-что-просто-нет, вне зависимости от того, что все участники происходящего - довольны, ничьи права не нарушаются, никаких последствий не наступает и все отвечают за свои поступки? Если такие «абсолютные табу» для вас лично существуют, не стоит смотреть «Мечтателей». И еще - если у вас высокий порог брезгливости, - тоже не стоит. Вы просто будете цепляться взглядом за то, что есть всего лишь фон и атмосфера. И я хорошо это понимаю, у меня тоже есть, пусть и в других областях, свои «личные пороги», которые порой мешают мне воспринимать произведение искусства или массовой культуры как нечто целое, просто цепляя что-то неприемлемое лично для меня.
Для тех же, кто ответил на вопрос отрицательно, могу сказать: на самом деле ничего запредельного, никакой откровенной порнографии или чего-либо катастрофически аморального вы в «Мечтателях» не увидите. Это только фантастически красивое кино, очень эстетское и в то же время - очень настоящее.
Любопытный момент, кстати. Демонстрацией полностью обнаженного женского тела давно уже никого не удивишь, и в случае, если ею дело и ограничивается, фильм максимум относят к жанру легкой эротики. Однако демонстрация полностью обнаженного мужского тела отчего-то воспринимается большинством как порнография. На всякий случай: в этом фильме есть обнаженные мужские тела. Порнографии как таковой - нет. Впрочем, всякий, кто смотрел хоть что-нибудь из Бертолуччи, несомненно, вполне готов к этому.
О фильме
События разворачиваются в Париже, в мае 1968 года. И именно «битва за Синематеку», ставшая первым тревожным маячком, отправной точкой студенческих волнений во Франции, становится и отправной точкой сюжета.
Американский студент Мэтью приехал в Париж по программе обмена. Он очевидно небогат, живет в общежитии, друзей у него нет. Он - эдакий благовоспитанный мальчик из хорошей семьи, который каждый день пишет теплые прочувствованные письма маме. Мальчик в рубашке, застегнутой на все пуговицы. Как у всякого хорошего мальчика, у него есть свои личные микроформы протеста, маленькие тайны, в которых он никогда не признается, но в целом он - практически образец патриархально воспитанного юноши. Главное его увлечение - кинематограф, он бесконечно любит кино как искусство, он знает наизусть все лучшие классические фильмы, он готов смотреть кино с утра до ночи.
Мэтью знакомится у Синематеки с Изабель и Тео - своими ровесниками, братом и сестрой. Они - представители совершенно другого мира, дети из либерально настроенной и обеспеченной семьи, никогда не испытывавшие материальных сложностей и не знавшие запретов. Деньги для них - это просто чеки, которые подписывает отец. А каких-либо правил для этих двоих просто не существует.
Для Мэтью мир полон сложностей, условностей и барьеров. Изабель и Тео привыкли жить, как хотят, и делать то, что хотят,
на кого не оглядываясь и не спрашивая ничьего мнения. Они - свободны настолько, насколько может быть свободен человек, ничем не связывающий самого себя. И все-таки между ними и Мэтью есть нечто общее, нечто, что глубоко роднит их. Это не только и не столько страсть к кино, это нечто куда более глубокое - душевное родство, близость восприятия мира, общность ценностей и идеалов.
Новые друзья приглашают Мэтью пожить у них во время отсутствия их родителей, и тот с радостью соглашается. Его шокирует уклад их жизни, их свободное отношение к собственному телу (для него «неприлично» даже раздевание до нижнего белья в присутствии представителя своего пола), шокируют их отношения на грани инцеста. Однако постепенно он начинает «втягиваться», воспринимая и перенимая свободу Изабель и Тео.
Где-то на улицах Парижа идут волнения и забастовки, студенты пишут на стенах «Запрещается запрещать!», в кого-то стреляет полиция. А в одной отдельно взятой парижской квартире происходит собственная маленькая революция. Здесь разворачивается психосексуальная драма, где непонятно, кто из троих лишний - да и могут ли здесь быть лишние? Изабель и Тео - близнецы, и они оба привыкли воспринимать себя как единое целое. Они называют себя «сиамскими близнецами», которые срослись мозгом. Именно так - как некий единый образ, нечто неразделимое и прекрасное в своей целостности - любит их Мэтью. Это звучит именно так: «Я люблю вас!» - «И мы тоже тебя любим!».
Я, к сожалению, не читала пока книги, легшей в основу сценария (хотя теперь непременно хочу это сделать). Однако, насколько я поняла, наиболее острые углы создатели картины все же изрядно сгладили: инцестуальные и гомосексуальные отношения остаются по факту за кадром. Именно поэтому можно было бы подумать, что речь идет о банальном любовном треугольнике. Однако все гораздо сложнее - в этом трио нет лишних.
И... на самом деле эта драма, этот странный трегольник - не более чем фон и отражение для той драмы, что на самом деле заполняет сюжет.
Все трое - мыслящие люди, им есть что сказать, они умеют видеть красоту. Но они еще не переживали реальных проблем, в их судьбах не было еще настоящих ударов, все их мыслепостроения умозрительны, они - прекрасные юные философы из идеального мира. Мэтью, чуть более «близкий к реальности», отчасти сознает это («Если бы ты верил в свои слова, ты был бы сейчас там, на улицах, где происходит что-то важное!»). Но Тео и Изабель - безупречные дети, дети, не знавшие битв. В принципе, они - живое олицетворение той вполне сытой студенческой молодежи Парижа, что вышла на баррикады с нигилистическими и анархистскими лозунгами. Мятущиеся души, ищущие чего-то неизъяснимого и готовые умереть за слова, идеи и мысли. Только бы летать, а не ходить по земле.
Почти-кульминацией становится возвращение родителей, которое могло бы стать комичным, если бы это не было такой драмой. И очень показательно здесь поведение родителей Тео и Изабель, уходящих, оставив очередной чек. «Вот так. Теперь идем», - «И все?», - «А ты бы хотел остаться с ними поужинать?!». Нет, они не готовы остаться поужинать с «такими» своими детьми. Но они готовы продолжать финансировать их - они бессильны что-либо изменить, были бессильны всегда, но осознали это, очевидно, лишь теперь. Что бы ни происходило с их прекрасными, не знающими реальности детьми-мечтателями, они не готовы брать на себя за это ответственность.
А потом «революция пришла в комнату»…
В принципе, попытка самоубийства Изабель и Тео, бросающийся на баррикады, - это поступки одного порядка. Когда реальный мир вдруг врывается в их тесный мирок, эти дети пытаются реализовывать свои идеи и слова.
Лишь Мэтью сознает, что эти слова, эти декларации, эти протесты ради протеста - должны были оставаться в своем идеальном мире, эдаком платоновском мире идей и умопостроений. Он понимает, что нет смысла бросаться на баррикады. И он закономерно уходит. Он просто слишком… взрослый.
Резюме
В этом фильме безупречно все: режиссерская работа, актерская игра, потрясающая операторская работа.
Это фильм о юности. О свободе и ответственности. В какой-то степени - даже об отцах и детях. И еще - о любви. Это фильм о границах и рамках, которые мы сами ставим для себя, и тех, что ставит для нас общество. Любовь - удивительная штука, она не всегда помещается в какие-либо рамки. А еще - это просто очень красивый фильм.
И сейчас кто-нибудь громко скажет мне «Фу!»)