Пепел // Popioły. 1965
"Есть нечто страшное в священной любви к Отечеству" А. Валентинов.
Даже не предположить не мог, что Вайда снял по сути самый антипольский фильм в истории кино, и, к тому же, вот парадокс, один из самых любимых самими поляками.
Будучи подростком и серьезно увлекаясь наполеоновскими войнами, я много слышал об этой картине.
Слышал много, но но мало что из этого было конкретным. Все почему-то вспоминали в первую очередь изображение войны в Испании в духе Гойи, и, во вторую - групповое изнасилование возлюбленной главного героя. Кроме того посоветовали забыть о хэппи-энде.
Фильм по телевизору в восьмидесятые-девяностые встретить не удавалось, ну а в нулевых удалось скачать на хард.
Действие разворачивается с 1797 по 1812 год, аккурат после третьего раздела Речи Посполитой, когда польские патриоты, в большинстве своем дворяне (этим сказано поистине всё), яростно боролись за восстановление независимости в рядах сначала французской революционной, а потом наполеоновской армии.
Здесь мы и увидим судьбу двух друзей: Рафала Ольбромского (первая звездная роль Даниэля Ольбрыхского), жизнерадостного провинциального шляхтича с довольно гибкими моральными устоями и твердым пониманием путей достижения желаемого, и Кшиштофа Цедро, графского сына, прекраснодушного идеалиста.Борьба за независимость предстает вроде старых добрых фильмов Дамиани о мафии - жестокое и абсурдное мероприятие из которого раз вступив не вырваться до самой смерти. И даже смерть по сути не является самым худшим вариантом, ибо ей предшествует бесчестье, духовное опустошение и абсолютное отчаяние.
Вместе с Рафалом и Кшиштофом мы увидим и старшее поколение радетелей Речи Посполитой "от можа до можа" - старшего брата Рафала Петра Ольбромского и его друга князя Гинтульта, начавших свой путь еще в польских легионах Итальянской армии генерала Бонапарта. Один из них так и останется предан идеалам, другой, будучи предан союзниками-французами, одумается и отойдя от патриотического угара в бесплодном споре постарается в последний раз убедить смертельно больного друга бросить это опасное предприятие. И вы сами увидите кто в итоге окажется прав.
Сама Польша, за волю которой готовы отдать жизнь ее сыны, представлена в самом неприглядном свете, особенно на примере встречи австрийского чиновника с местным помещиком открыто придерживающимся дедовских взглядов. Беспардонный представитель оккупационных властей открыто посягает на святое - отныне подвластные пану "хлопы" не будут работать на него от зари до зари, а лишь в строго отведенное на барщину время и кроме того отдавать только определенное количество урожая, а не столько сколько захочется ясновельможному. Более того, идет открытое глумление над шляхетским духом - отныне каждый крестьянин имеет право жаловаться на произвол своего барина властям. Не стерпев такого поругания национальных скреп и основ взбешенный пан в приступе патриотизма и с целью указать "австрияку" кто в доме хозяин, велит запороть до смерти своего крепостного за мелкую провинность. Знайте наших, еще Польше не погибла.
Пропасть между шляхтой и остальными сословиями показана с особенным цинизмом той реальности. Никакой общности а ля Пьер Безухов и Платон Каратаев - все знают свое место. Одним предназначено судьбой таскать на закорках панов через грязь городской площади, платить налоги их отцам, безропотно совать голову под пули, быть насильно забритым в солдаты; другим - наслаждаться всеми привилегиями и бороться за сохранение старых дедовских, называя это борьбой за вольность Речи Посполитой.
Увы, французы не торопятся выполнять обещания и постоянно требуют новых услуг от молодых поляков. То надо драться с австрийцами в Италии, то резать восставших негров на Гаити, то драться с такими же как они патриотам, но уже в Испании. Последняя вообще предстает как филиал Ада на земле - адская жара, сожженные деревни, осатанелые от злобы местные жители, которые распинают пленных французов не давая пощады и не ожидая ее от захватчиков. Тут уж у поляков окончательно сносит крышу. Во взятой штурмом Сарагосе добрые католики, чьи деды веками воевали со "схизмой" на Украине и Белоруссии, разоряют католический монастырь, выкидывая мощи, используя церковную утварь для безумной оргии в которой скопом насилуют католических же монашек.
Попытки хоть как-то следовать хоть каким-то моральным принципам сразу же оканчиваются крахом - в аду и сатана не может творить добро. Судьба беспощадна к героям, и бесславный конец всего их жизненного пути становится ясным где-то уже к середине фильма.
Встреча расстроганного князя Гинтульта с легионерами Домбровского в Италии.
Click to viewПодвиг польских улан под Сомосьеррой. Вайда не мастер батального кино как Гофман или Бондарчук, но для меня это лучшая кавалерийская атака из всех виденных.
Самый кавайный киношный Наполеон и крик души Кшиштофа. "Меня обманывать не трудно, я сам обманываться рад"