Дивный Новый Мир Revisited
V Пропаганда в условиях диктатуры
На судебном процессе после Второй Мировой Войны, гитлеровский министр вооружений Альберт Шпеер сказал длинную речь, в которой с заметной остротой описал нацистскую тиранию и проанализировал ее методы. «Гитлеровскую диктатуру», сказал он, «от всех ее предшественников в истории отличает один фундаментальный момент. Это была первая диктатура в современном периоде технического развития, которая в полном объеме использовала все доступные технические достижения для доминирования в собственной стране. Через такие устройства как радио и громкоговорители, 80 миллионов человек были лишены своих независимых мыслей. И стало возможным подчинить их воле одного человека… Диктаторам прошлого требовались высоко квалифицированные помощники даже на низшем уровне - люди, которые могли действовать независимо. Тоталитарная система при современном техническом развитии может обойтись без таких людей, благодаря современным методам коммуникаций, возможно механизировать нижний уровень руководства. Как результат - появился новый, некритичный получатель приказов».
В «Дивном новом мире», моей пророческой сказке, развитие технологий ушло вперед по сравнению с Гитлеровскими временами; соответственно получатели приказов были гораздо менее критичны, чем их нацистские коллеги, гораздо более послушны приказывающей элите. Более того, они были генетически стандартизированы и сформированы после рождения таким образом, чтобы выполнять подчиненные функции, и поэтому могли быть предсказуемо зависимыми, практически как машины. Как мы увидим в дальнейших главах, формирование «лидерства низшего уровня» уже сейчас происходит в коммунистических диктатурах. Китайцы и русские полагаются не только на косвенный эффект улучшающихся технологий, они прямо работают над психофизикой организмов их низших лидеров, подчиняя сознание и тела жестокой и всесторонне эффективной системой. «Множество людей», - пишет Шпеер, - «были запуганы кошмаром, где однажды народы могут быть подчинены техническими средствами. Этот кошмар был почти реализован Гитлеровской тоталитарной системой». Почти, но не совсем. Нацистам не хватило времени - и, возможно, ума и необходимых знаний - промыть мозги и сформировать своих низших лидеров. Это, возможно, явилось одной из причин их провала.
Со времен Гитлера арсенал технических средств в распоряжении будущего диктатора значительно расширился. Наряду с радио, громкоговорителем, кинокамерой и ротационной печатной машиной современный пропагандист имеет возможность использовать телевидение, чтоб вместе с голосом передавать изображение, может записывать картинку и звук на бобины магнитной ленты. Благодаря технологическому прогрессу Большой Брат может быть вездесущ, практически как Бог. Но сила будущего диктатора увеличивается не только с технической стороны. Со времен Гитлера много усилий было положено на разработку тех областей прикладной психологии и неврологии, которые являются особой зоной интереса для пропагандиста, доктринера и промывателя мозгов. В прошлом эти специалисты по искусству изменения человеческих умов были эмпириками. Путем проб и ошибок они выработали ряд техник и процедур, которые эффективно использовали, не отдавая себе отчета, однако, что именно они делают и почему именно так. В своей работе они руководствовались теориями и гипотезами, солидно опиравшимися на массивное основание экспериментальных свидетельств. Благодаря новым догадкам и новым техникам, которые позволили сделать эти догадки, кошмар который «почти был реализован в гитлеровской тоталитарной системе» может стать реализуемым полностью.
Но прежде чем мы обсудим эти новые озарения и техники, давайте взглянем на кошмар почти реализованный в нацистской Германии. Какие методы использовали Гитлер и Геббельс для «лишения 80 миллионов человек их независимых мыслей и подчинения их воле одного человека»? И какова была теория о природе человека, на которой базировались такие ужасающе успешные методы? На большую часть этих вопросов можно ответить словами самого Гитлера. Какие это замечательно простые и коварные слова! Его тексты о таких абстрактных понятиях как Раса, История и Провидение совершенно нечитабельны. Но когда он пишет о Германском народе и методах, которые он использует для господствования и управления им, его стиль меняется. Чушь сменяется смыслом, помпезность - прожженной и циничной ясностью. В своих философских измышлениях Гитлер либо туманно бредил наяву, либо воспроизводил обрывки чужих мыслей. Но в части пропаганды и управления толпой он писал о том, в чем знал толк и что вывел из собственного опыта. По словам его биографа, Алана Баллока, «Гитлер был величайшим демагогом в истории». Те, кто говорят «только демагог» упускают из вида природу политической власти в эпоху массовой политики. Как он сам говорил: «Быть лидером означает быть в состоянии двигать массы». Целью Гитлера было сначала сдвинуть массы, а потом, заставив их отстраниться от традиционных привязанностей и моральных ценностей, установить над ними (при гипнотизирующем согласии большинства) новый авторитарный порядок собственного изобретения. «Гитлер», - писал Герман Раушнинг в 1939 году, - «глубоко уважал католическую церковь и орден иезуитов не за их христианскую доктрину, но за «механизм», который они разработали и контролировали, за иерархическую систему, их выдающуюся умную тактику, их знания человеческой природы и их мудрое использование человеческих слабостей в управлении верующими». Экклезиастицизм без христианства, дисциплина монашеских правил не во славу Божию и не для достижения собственного спасения, но во имя государства и за величие и силу демагога, ставшего Лидером - вот цель к которой велись массы.
Давайте посмотрим, что думал Гитлер о массах, которыми управлял, и как он это делал. Первый принцип, с которого он начал - оценочное суждение: толпа чрезвычайно презренна. Она неспособна к абстрактному мышлению и не интересуется ничем, что выходит за рамки круга ее непосредственного опыта. Ее поведение определено не знанием и мотивом, а чувствами и неосознанными побуждениями. В этих побуждениях и чувствах «вживлены корни положительного и отрицательного отношения». Успешный пропагандист должен научиться манипулировать этими инстинктами и эмоциями.
«Научное учение, овладевшее массами, никогда не бывало движущей силой величайших революций на земле. В отличии от преданности, вызванной в массах, и истерии, которая сподвигла массы к действиям. Тот, кто хочет победить массы, должен знать ключ, чтобы открыть дверь в их сердца»…. По пост-фрейдистской терминологии, в их бессознательное.
Гитлер обратил основной призыв к представителям среднего класса, которые пострадали от инфляции 1923 года, и затем в депрессию 1929 и последующих годов. «Массы» о которых он говорит, это одичавшие, удрученные и хронически озабоченные миллионы людей. Чтобы сделать толпу более массоподобной, более однородно недочеловеческой, он собирал людей тысячами, и десятками тысяч, в огромные залы и на арены, где индивид терял свою личную идентичность, даже свою элементарную человечность, и сливался с толпой. Мужчина или женщина входит в прямой контакт с обществом двумя путями: как член некоторой семейной, профессиональной или религиозной группы, или как часть толпы. Группы могут быть умными и моральными, как люди их составляющие, толпа же хаотична, не имеет собственной цели и способна на все, кроме разумных действий и реалистичного мышления. Собранные в толпы люди теряют рассудочность и способность к моральному выбору. Их внушаемость возрастает до точки, когда они теряют собственную волю и способность к суждению. Они становятся очень возбудимыми, теряют чувство индивидуальности и коллективной ответственности, становятся жертвами внезапных приступов ярости, энтузиазма и паники. Словом, человек в толпе ведет себя так, как будто он проглотил большую дозу сильного яда. Он становится жертвой того, что я назвал «отравлением стадом». Как алкоголь, стадный яд - активный и экстравертный наркотик. Пораженный ядом толпы человек сбегает от ответственности, размышлений и морали в яростное животное безумство.
В течение своей долгой карьеры агитатора Гитлер изучил влияние стадного яда и понял, как использовать его в своих целях. Он открыл, что оратор может апеллировать к «скрытым силам», которые побуждают людей к действиям эффективней, чем может писатель. Чтение - это личный, а не коллективный вид деятельности. Писатель разговаривает только с индивидами, находящимися сами по-себе в нормальном состоянии. Оратор говорит перед массой индивидов, уже хорошо накачанных ядом стада. Они в его власти и, если он знает свое дело, он может делать с ними все, что захочет. Как оратор Гитлер знал свое дело превосходно. Он мог, по его словам, «следовать за атмосферой толпы так, что подходящие слова приходили сами и, складываясь из живых эмоций слушателей, в свою очередь, достигали их сердец». Отто Штрассер называл его «громкоговоритель, оглашающий самые тайные желания, самые скрываемые инстинкты, страдания и личные протесты целой нации». За 20 лет до того, как на Мэдисон Авеню (улица рекламщиков) начали «Мотивационный Анализ» («Motivational Research»), Гитлер систематически исследовал и эксплуатировал тайные страхи и надежды, стремления, тревоги и разочарования немецких масс. Именно манипулируя «скрытыми силами» профессионалы от рекламы побуждают нас покупать свои товары - зубную пасту, конкретный бренд сигарет, политического кандидата. Апеллируя к тем же самым скрытым силам - и к некоторым другим, слишком опасным для Медисон Авеню, чтобы с ними связываться - Гитлер побудил Германию купить себе фюрера, безумную философию и Вторую Мировую Войну.
В отличие от масс, интеллектуалы имеют вкус к рациональности и интерес к фактам. Критическая привычка их ума делает их устойчивыми к пропаганде, которая так хорошо работает на большинстве. В массах «первичен инстинкт, и от инстинкта исходит вера… Пока здоровый обычный народ инстинктивно сплачивает свои ряды чтоб сформировать сообщество людей» (под властью Лидера, это само собой разумеется без слов) «интеллектуалы мечутся туда-сюда как куры на птичьем дворе. С ними невозможно создавать историю; их нельзя использовать в качестве элементов сообщества». Интеллектуалы - это тип людей, которые требуют доказательств и ужасаются логическим нестыковкам и хитростям. Они считают упрощение первородным грехом сознания и невосприимчивы к лозунгам, безоговорочным утверждениям и поголовным обобщениям - всем этим инструментам из арсенала пропагандистов. «Вся эффективная пропаганда», - писал Гитлер, - «должна быть ограничена несколькими предметами первой необходимости и затем должна быть сформулирована в несколько стереотипных формулировок». Стереотипные формулировки дожны постоянно повторяться, ибо «только постоянное повторение увенчается успешным ипринтингом идеи в сознание толпы». Философия учит нас ощущать неуверенность в отношении вещей, которые кажутся нам сами собой разумеющимися. Пропаганда, с другой стороны, учит нас принимать в качестве самоочевидных вещи, в отношении которых было бы разумно воздержаться от суждения или засомневаться. Цель демагогии - создать социальные связи под собственным руководством. Как указывал Бертран Рассел, «система догм без эмпирических оснований, такая как схоластика, марксизм и фашизм, имеет преимущество создания изрядных социальных связей среди своих последователей». Пропагандист-демагог должен быть поэтому последовательно догматичным. Все его суждения делаются без оговорок. Нет серого цвета в его картине мира; все либо дьявольски черно, либо божественно бело. По словам Гитлера, пропагандист должен принять «систематически одностороннее отношение к любой проблеме, с которой сталкивается». Он никогда не должен признавать, что может ошибаться или что люди с другой точкой зрения могут быть хоть частично правы. С оппонентами не надо спорить, на них надо нападать, перекрикивать или, если они начинают слишком досаждать - ликвидировать. Щепетильный интеллектуал может быть шокирован подобными вещами. Но массы всегда убеждены, что «правда на стороне активного агрессора».
Вот каким было мнение Гитлера о гуманности масс. Это было очень невысокое мнение. Было ли оно неправильным? Дерево познается по плодам, а теория человеческой природы, которая вдохновила создание техник, оказавшихся ужасающе эффективными, должна содержать по крайней мере элементы правды. Добродетель и разум принадлежат человеческому существу, взятому отдельно, или рассмотреному в небольших группах. То же касается греха и глупости. Но недочеловеческая безмысленность, к которой апеллирует демагог, моральная имбецильность, на которую он опирается, побуждая своих жертв к действиям, являются характеристиками не мужчин и женщин как индивидов, а мужчин и женщин в массе. Безмысленность и моральная идиотия не есть характерный человеческий атрибут, это симптомы отравления стадным ядом. Во всех мировых религиях спасение и нирвана даруются индивидам. Царство небесное в сознании человека, а не в коллективной безмысленности толпы. Христос обещал быть среди двоих или троих, собравшихся вместе. Он не говорил ничего о своем присутствии среди тысяч, отравляющих друг друга стадным ядом. Под нацистами огромное количество людей были вынуждены проводить огромное количество времени маршируя в колоннах из точки А в точку В и обратно в точку А. «Марширование всего населения казалась бессмысленной тратой времени и энергии. Только гораздо позже», - добавляет Герман Раушнинг, - «обнаружилось неуловимое намерение, основанное на хорошо обдуманном соответствии целей и средств. Маршировка отвлекает от мыслей. Маршировка убивает мысли. Маршировка кладет конец индивидуальности. Маршировка это обязательное волшебное действие, осуществляемое с целью приучить людей к механической, квазиритуальной деятельности, пока она не станет второй натурой».
С этой точки зрения и на том уровне, который он избрал для выполнения своей страшной работы, Гитлер был совершенно прав в оценке человеческой природы. Для тех из нас, кто смотрит на мужчин и женщин больше как на индивидов, чем как на участников толпы, или регламентированных коллективов, он кажется ужасно неправым. В эпоху ускоряющегося перенаселения, ускоряющейся заорганизованности и все более эффективных средств массовой коммуникации, как мы можем оградить цельность и обеспечить сохранность ценности человеческого индивида? Этот вопрос, который надо задавать и на который возможно ответить. Через поколение может быть уже поздно искать ответ и может даже станет невозможно задавать вопросы в душном коллективном климате будущего.