Requiem aeternam
В прошлом году мне нужно было ехать в Москву с детьми. С пятью детьми, которые с ментальными нарушениями и проблемами в поведении, не очень реально найти жилье. А ехать надо было - нам обещали хорошее обследование. Был ноябрь.
Знакомые дали мне телефон Лизы Глинки, сказав,что она может помочь. Я ей позвонила. Она коротко поздоровалась, сказав, что через интернет меня знает, и дала телефон своей помощницы. Помощница только спросила, с какого числа по какое мы нуждаемся в жилье, какие дети, какие им нужны условия и какое питание. И сказала - приезжайте, все будет готово.
И так мы оказались в Москве в приюте, где жили дети, вывезенные из Донецка. Нас предупредили, что территория закрытая, что дети и их родители нуждаются в тишине.
Впрочем, это было и так ясно. Когда видишь ребенка с повязкой на обоих глазах, на костылях без ноги, без волос и с маской, как-то ясна сразу глубина проблемы.
Тихое место, охранник из бывших подопечных, очень серьезный,даже грубоватый. Только перед отъездом он вдруг неожиданно сказал - Как неохота вам ворота открывать, вы ведь уезжаете, когда опять приедете?
Там я говорила с несколькими матерями, которые жили там с детьми, из Донецка. Они были уставшие такой глубокой усталостью, вечной. Они очень переживали за детей, за своих, а потом и за моих - увидев их проблемы. И они все, как один, говорили - да если бы не Россия, нас бы с землей сравняли, они как пошли бомбить деревни, все горело. В их словах не было лишних эмоций, они просто тихо жили здесь - лечили детей и надеялись вернуться назад, они все это говорили. Люди были как бледные тени - тихо ходящие по коридору, тихо говорящие...
Лизу я не видела,но на каждом шагу было это ее дело, которое она закрутила. Нам принесли очень много разного питания, море вещей, совсем новых, спрашивали, что еще нужно. Детей там любили - это было видно. У Фонда было много друзей.
Человек, который делает такое большое дело, всегда имеет и друзей и врагов. Я верю, что Фонд справится, работа была хорошо отлажена,было много помощников. То, что Фонд поддерживался властью, как я слышала, определенно пошло ему на пользу. Дети были в тишине и безопасности. Политики в этом я не увидела. Не было ни демонстрации, ни идеологии. Только тишина.
Фотографировать не хотелось. Хотелось дать им всем там тишины и покоя - чтобы жить и восстанавливать силы.
Сейчас много всего пишут в интернете, он все стерпит, как и бумага. Но тем, кому важна политика, неплохо бы научиться слушать других. Хорошо упрекать Россию - вот, она полезла....но я слышала от усталой женщины с ребенком инвалидом, который теперь еще и ноги потерял, - если бы не Россия, нас бы сравняли с землей - и что я ей скажу? Меня там на войне не было. Если б ребята, пишущие ненависть в комментариях, просто выслушали бы своих же братьев там рядом, просто спокойно выслушали!
Для тех, кто делает великое дело помощи другим, для сотрудников разных Фондов,важно уважать работу друг друга. Делая свое дело надо помнить, что другим тоже трудно. И не надо искать недостатки. Зачем?
Кто думает, что можно быть с чистой совестью и избежать вылитой на тебя грязи - почитайте про меня. Моя совесть чиста...чего не скажешь об информации, разлитой про меня в интернете.
Кто реально думает и знает что-то плохое про погибших в этом самолете и в душе рад их смерти, пусть помнит, что в этом мире справедливости нету, этот мир не завершен, он ждет и жаждет справедливости, но он еще ее не дождался. Пока жив человек, даже враг нам, есть надежда на его изменение, на добрый мир, раскаяние и прощение. Смерть лишает нас этого шанса.Кто рад смерти врага, тот реально не хочет изменить ситуацию к лучшему. Значит, нам с ним не по дороге.
А кто умер - Господь видит сделанное добро. Он не ищет, за что погубить, Он ищет, за что спасти. И ни одно доброе дело не останется без награды.Тем более такое великое.
Это горе, эта трагедия, унесшая столько полных еще сил людей, которые рассчитывали вернуться к новогоднему столу, привезти подарки, обнять близких....Можно только плакать.
Знакомые дали мне телефон Лизы Глинки, сказав,что она может помочь. Я ей позвонила. Она коротко поздоровалась, сказав, что через интернет меня знает, и дала телефон своей помощницы. Помощница только спросила, с какого числа по какое мы нуждаемся в жилье, какие дети, какие им нужны условия и какое питание. И сказала - приезжайте, все будет готово.
И так мы оказались в Москве в приюте, где жили дети, вывезенные из Донецка. Нас предупредили, что территория закрытая, что дети и их родители нуждаются в тишине.
Впрочем, это было и так ясно. Когда видишь ребенка с повязкой на обоих глазах, на костылях без ноги, без волос и с маской, как-то ясна сразу глубина проблемы.
Тихое место, охранник из бывших подопечных, очень серьезный,даже грубоватый. Только перед отъездом он вдруг неожиданно сказал - Как неохота вам ворота открывать, вы ведь уезжаете, когда опять приедете?
Там я говорила с несколькими матерями, которые жили там с детьми, из Донецка. Они были уставшие такой глубокой усталостью, вечной. Они очень переживали за детей, за своих, а потом и за моих - увидев их проблемы. И они все, как один, говорили - да если бы не Россия, нас бы с землей сравняли, они как пошли бомбить деревни, все горело. В их словах не было лишних эмоций, они просто тихо жили здесь - лечили детей и надеялись вернуться назад, они все это говорили. Люди были как бледные тени - тихо ходящие по коридору, тихо говорящие...
Лизу я не видела,но на каждом шагу было это ее дело, которое она закрутила. Нам принесли очень много разного питания, море вещей, совсем новых, спрашивали, что еще нужно. Детей там любили - это было видно. У Фонда было много друзей.
Человек, который делает такое большое дело, всегда имеет и друзей и врагов. Я верю, что Фонд справится, работа была хорошо отлажена,было много помощников. То, что Фонд поддерживался властью, как я слышала, определенно пошло ему на пользу. Дети были в тишине и безопасности. Политики в этом я не увидела. Не было ни демонстрации, ни идеологии. Только тишина.
Фотографировать не хотелось. Хотелось дать им всем там тишины и покоя - чтобы жить и восстанавливать силы.
Сейчас много всего пишут в интернете, он все стерпит, как и бумага. Но тем, кому важна политика, неплохо бы научиться слушать других. Хорошо упрекать Россию - вот, она полезла....но я слышала от усталой женщины с ребенком инвалидом, который теперь еще и ноги потерял, - если бы не Россия, нас бы сравняли с землей - и что я ей скажу? Меня там на войне не было. Если б ребята, пишущие ненависть в комментариях, просто выслушали бы своих же братьев там рядом, просто спокойно выслушали!
Для тех, кто делает великое дело помощи другим, для сотрудников разных Фондов,важно уважать работу друг друга. Делая свое дело надо помнить, что другим тоже трудно. И не надо искать недостатки. Зачем?
Кто думает, что можно быть с чистой совестью и избежать вылитой на тебя грязи - почитайте про меня. Моя совесть чиста...чего не скажешь об информации, разлитой про меня в интернете.
Кто реально думает и знает что-то плохое про погибших в этом самолете и в душе рад их смерти, пусть помнит, что в этом мире справедливости нету, этот мир не завершен, он ждет и жаждет справедливости, но он еще ее не дождался. Пока жив человек, даже враг нам, есть надежда на его изменение, на добрый мир, раскаяние и прощение. Смерть лишает нас этого шанса.Кто рад смерти врага, тот реально не хочет изменить ситуацию к лучшему. Значит, нам с ним не по дороге.
А кто умер - Господь видит сделанное добро. Он не ищет, за что погубить, Он ищет, за что спасти. И ни одно доброе дело не останется без награды.Тем более такое великое.
Это горе, эта трагедия, унесшая столько полных еще сил людей, которые рассчитывали вернуться к новогоднему столу, привезти подарки, обнять близких....Можно только плакать.